Тут в одиночестве обедала Альдона. Я получил тарелку борща, второе из картофельного пюре, котлеты и компот, после чего сел за стол девушки.
— А где Вера? — борщ оказался наваристым и очень вкусным.
— Поехала на стрижку — Альдона вяло ковырялась в своем пюре
— У тебя замечательная прическа! — я с удовольствием оглядел голову девушки. Округлая, объемная «шапочка» на макушке, эффектная челка и свободная, каскадная волна белоснежных волос… В комплекте с черной юбкой и жакетом — это выглядело очень контрастно и необычно. Поездка в Нью-Йорк пошла Альдоне на пользу. Она стала стильно одеваться, причесываться…
— Спасибо за комплимент — латышка внимательно что-то разглядывала в своей тарелке. Не успел я опустить перейти ко второму, как почувствовал взгляд ее голубых глаз.
— Ви-итя, скажи мне правду — тут я ощутил приближение бури. Если у Альдоны прорезается акцент…
— Конечно, солнышко! Что тебя интересует?
— Меня инте-ересует твое отношение ко мне. Ты любишь меня или Веру?
Зашла с козырей. Маму люблю. Деда. Родину…
— Нас же тут слушают! — я прошептал ей на ухо
— Не пугайся — презрительно протянула Альдона — Отец смог глянуть ДОР. В студии слушают только кабинет
— ДОР??
— Дело оперативной разработки — нахмурилась девушка — Ты тему не меняй! Повторяю свой вопрос. Ты любишь меня или Веру?
Да е-мое! Как же я не люблю эти бабские разборки. Мне леса поджигать надо, страну спасать, а не отношения выяснять. Но и терять Альдону я не могу.
— А можно узнать о твоих чувствах ко мне? — беру паузу я
— Я… я тебя люблю — тихо, опустив глаза, произносит девушка — Но и делить с другой женщиной… Пусть и подругой…
Да что ж ты будешь делать! А если каждая из моих возлюбленных удовлетворяет одну или несколько потребностей? Как тогда быть? Например, с Верой мне спокойно, комфортно, с Альдоной — страсть, эмоции, но при этом тревога и нестабильность, даже опасность. Я не забыл, ни нашу драку на стадионе, ни выстрел из пистолета на пустынном сочинском берегу. Вот и получается расщепление: душа требует тепла, а тело огня. Если в эту формулу добавить еще Анну, которая наверняка прилетит с отцом из Италии, то ситуации и вовсе становится безвыходной.
Получится ли у меня с этим справится?
— А теперь послушай меня — жестко говорю я — У тебя передо мной и перед студией есть обязательства. У нас Клаймич в тюрьме, Леха в больнице и мы должны быть единым целым. Никакие чувства, обиды и не должны помешать нашим великим целям. И вот что еще Аля…
— Да?
— Я сделаю все, чтобы ты была счастлива!
Проняло. Эх, Витя, куй железо пока горячо. Я наклоняюсь к Альдоне, слега прижав одной рукой к себе, и очень нежно и аккуратно её целую. Девушка сразу обмякла и, обхватив меня за шею обеими руками, начала активно отвечать, всё больше распаляясь. Во мне взрывается атомная бомба. Я сжимаю свободной рукой её доступные и очень аппетитные округлости. Альдона тихо стонет, после чего резко и со вздохом отрывается от меня. Хриплым от страсти голосом произносит:
— Не здесь. Приезжай сегодня вечером ко мне. Отец ночует на конспиративной квартире.
Я согласно киваю, мы молча обедаем, раздумывая каждый о своем. В столовую заглядывает Лада.
— Виктор, там за тобой «Чайка» приехала. Водитель говорит, что тебя срочно к Романову вызывают.
Эх, так и не добрался я до котлет. Уже выходя из студии, услышал:
— Витя! — Альдона смотрит на меня очень внимательно — А что за великие цели?
— Ну что, «пророк» — Григорий Васильевич Романов был мрачен и угрюм — Какие еще «сны» тебе снились?
Мы медленно прогуливались по заснеженному и абсолютно пустому Кремлю. По Троицкой улице мимо Царь-Пушки (никогда не стреляла) и Царь-Колокола (никогда не звонил) на Соборную площадь. Справа возвышалась Колокольня Ивана Великого. По бокам с обеих сторон — Успенский и Архангельский соборы. В этом месте, где переплелась русская власть и история, я вдруг почувствовал себя абсолютно спокойным. Я не один. За мной тысячи поколений победителей и творцов. Остро захотелось зайти в Успенский собор, прикоснуться к древним иконам, посмотреть на своды, которые видели коронации царей и похороны патриархов. И что по сравнению с тысячелетней русской историей какое-то Политбюро и ЦК КПСС?
— Были, Григорий Васильевич. Очень яркие.
— С письмом Сахарова ты точно угадал — кивнул сам себе Романов — И про борьбу за пост Леонида тоже. Похоже, мне надо тебе верить.
— Только обещайте, что не запрете меня в какой-нибудь спец. лаборатории — я остановился и пристально посмотрел на главу Ленинграда — Я готов отдать свой дар на пользу страны и Партии, но не из-под палки
— Ты просто не представляешь масштабы своей популярности — вздохнул Романов — В ЦК лежит десятки запросов организовать твои гастроли в капиталистических странах. Суслову звонил лично премьер-министр Великобритании Джеймс Каллаган. Хочет, чтобы Красные звезды выступили в Лондоне и Манчестере. Джеймс — близкий нам политик, глава лейбористов. Надо подумать над тем, чтобы помочь ему.
Ага, как же. Этот Каллаган практически довел страну до всеобщей забастовки. Рекордная безработица, огромная инфляция… Уже в мае англичане на руках занесут Маргарет Тэтчер на Даунинг-стрит 10. И эта «железная леди» даст прикурить нашим партократам. Может и правда стоит помочь? Отвлечь народ песнями, выступить в поддержку «левого» Каллагана…
— Про нового премьер-министра Италии — продолжал тем временем Романов — Я уже вообще молчу. Все знают, благодаря кому Кальви остался жив и стал главой государства. Так что с тебя и «Красных Звезд» Генеральный секретарь — кто бы им ни стал — теперь пылинки сдувать будет. Миллионные контракты, огромный пропагандистский эффект…
Очень я сомневаюсь в «сдувании пылинок». Чем выше взлетел — тем больнее падать.
— Кстати, а что там с выборами Генерального секретаря? — я решил поменять тему — Юрий Михайлович и Николай Анисимович настроены оптимистично.
— Оптимисты хреновы — выругался Романов — Ничего не понимают в политике, победителями себя уже назначили.
— Разве это не так?
— Не так. Считай сам. В ЦК — 287 голосующих членов. Всяких кандидатов с правом совещательного голоса мы не учитываем. Из этих 287-ми — я точно контролирую 9 «ленинградских» голосов, Гришин — 7, Машеров — 5, Щелоков — 3, Пельше -2!
— Так мало?? — поразился я
— Плюс к нам примкнул Устинов. Дмитрий Федорович может поручиться за 18 голосов. Это в основном генералы, командующие округами… У них правда, с дисциплиной все хорошо — задумчиво произнес Романов — Итого, 43
— А теперь считаем у Громыко. Сам он через разных полномочных послов имеет 18 голосов. Назначенцы Суслова дадут ему 12. Аппаратчики Черненко — еще 10. Наконец, Кунаев с Щербицким. 10 и 21.
— У «хохлов» так много голосов в ЦК? — в очередной раз удивился я — Больше чем у армии?
— Хрущев был с Украины, Леонид Ильич тоже из-под Днепропетровска. Сколько их знакомых и друзей пошли по партийной линии — не мне тебе говорить. Перекос с этим, конечно, есть. И большой. Все дотации — Украине. Крым — Украине. Недавно украинцы себе даже отдельное министерство внешней торговли хотели выбить. Большой скандал на Политбюро был.
— Итого, у Громыко 71 голос — подсчитал я — А где же остальные 160 с лишним голосов?
— Семьдесят человек — это первые секретари областных и краевых комитетов КПСС. Как они проголосуют — никто не знает. Обычно их никто и не спрашивал. На Пленум уже выносился готовый список кандидатур членов Политбюро и одну кандидатуру Генерального секретаря. Так было, когда Лёня топил Шелепина и Семичастного.
— А где, кстати, представители КГБ?
— От Комитета в ЦК только Андропов. Так еще Хрущев завел. После Сталина и Берии все боялись усиления политического веса органов. Поэтому ни у Андропова, ни у Щелокова своих людей в ЦК почти нет.
— Ладно, региональные секретари, а куда пропали еще 110 человек?
— Да не пропал никто никуда — поморщился Романов — У Косыгина 45 голосов. Большей частью министры. Союзные и РСФСР. Но он уже сказал, что ничью сторону не примет и его люди будут голосовать, как захотят. Оставшиеся шесть десятков — это разные сталевары, доярки, бригадиры-передовики. «Стахановцы» одним словом.
— Больше половины Центрального комитета никогда не голосовали самостоятельно и кого они выберут неизвестно — подытожил я про себя, останавливаясь возле сугроба. Февральский снег был мокрым и я с удовольствием начал лепить снежок.
— Громыко и его сторонники сейчас окучивают региональных секретарей — они знают о случившимся с Леонидом и уже слетаются в Москву — Романов тоже начал катать снежок — При обычном кворуме 260–270 членов ЦК, ему для победы нужно всего полсотни голосов.
— А вам сотня!
Вот это задачка…
— С Косыгиным никак нельзя договориться? — попытался я нащупать почву под ногами
— Несколько раз разговаривал — пожал плечами Романов — Мне ему нечего предложить. Он сейчас де-факто исполняет обязанности главы государства, Тихонов к нему по пять раз на день советоваться бегает. Кто бы из нас с Громыко не стал Генеральным — Косыгин останется фигурой. За ним правительство, экономика. Очень многое решается в Госплане. А там черт ногу сломит. Только Алексей Николаевич и может разобраться.
Мнда… Вот это надо будет менять в первую очередь. Централизованное планирование в такой огромной стране возможно только на уровне масштабных проектов, но никак не на уровне гвоздей.
— Так вам не со мной гулять надо — сообразил я — А точно так же как и Громыко не вылезать из гостиницы Россия. Встречаться с первыми секретарями…
— Я думал, может быть ты что-нибудь мне посоветуешь — смутился Романов — Одним махом так сказать.
«Одним махом» ему подай. И айфон ничем тут не поможет. Особого компромата на Громыко нет — ему даже бегство полпреда СССР в ООН Шевченко простили. А это между прочим Чрезвычайный и Полномочный Посол, заместитель Генерального секретаря ООН по политическим вопросам. Дипломатический генерал.