— Нет, спасибо, у меня сегодня разгрузочный день…
Лада жизнерадостно смеется. А мне становится все хуже. Знобит, на лбу выступают мелкие капли пота, в животе начинает крутить.
Я быстро выхожу в коридор и ищу туалет. Сортиры в МИДе впечатляют. Мрамор, автоматические сушилки, чистота, как в лучшей больнице. Еле успеваю запереться в кабинке, как меня жестоко рвет прямо в унитаз желтой горькой желчью. С трудом перевожу дыхание, смываю рвоту. Понимаю, что вернуться сейчас в зал и смотреть дальше на нетрезвую Брежневу, жрущих и пьющих мидовцев — выше моих сил. Опускаю крышку белоснежного сиденья и устало сажусь на нее. В маленькую щелочку между дверью и стеной вижу кусок умывальника. Понимаю, что надо бы выйти отсюда и прополоскать рот, но сил на это нет.
Хлопает дверь, и внутрь помещения заходит, покачиваясь, Середа. Мужчина останавливается возле умывальника, включает воду. Разглядывает себя в зеркало. У него под глазами — огромные мешки, по дряблым щекам бегут слезы. Он…жалок. Еще раз хлопает дверь. Мимо статс-секретаря бодро проходит Веверс. Он кивает мужчине и насторожено оглядывается по сторонам. Потом идет к кабинкам и почему-то заглядывая под них. Не знаю зачем, но я вдруг решаю поднять ноги. Латыш закончив свой странный осмотр, невозмутимо выглядывает в коридор и тут же возвращается к умывальникам.
— Имант Янович, Вам что-то нужно? — удивленно оборачивается к латышу Середа
— Ты мне нужен.
Внезапно Веверс проводит удушающий захват, локтем пережимая Середе горло и прижимая его лицом к стене. Затем быстрым движением выхватывает из внутреннего кармана костюма шприц и резко засаживает его сквозь ткань рукава в предплечье статс-секретаря. Тот пытается вырваться из захвата и закричать, но из его сдавленного горла раздаются только громкие хрипы. Еще пару минут мужчины борются, но силы явно не равны и Середа постепенно затихает, перестав сопротивляться. Меня начинает бить противная мелкая дрожь, но я все еще продолжаю держать ноги на весу, боясь их опустить.
— Кто ты? — вдруг резко и властно спрашивает Веверс замершего статс-секретаря
— Анатолий Дмитриевич Середа — механическим, безжизненным голосом отвечает мужчина
— А где твой сын, Середа?
— Он убит. Его застрелили.
— Слушай меня внимательно, Анатолий. Твоего сына убил Громыко с подельниками. Они его убили, поэтому они не хотят расследовать дело — Веверс резко задирает голову Середы вверх и смотрит в его остекленевшие глаза — И ты должен отомстить ему за смерть сына.
— Я должен отомстить — кулаки мужчины сжимаются, кожа на лице резко краснеет. Дыхание Середы учащается, он начинает непроизвольно переступать с ноги на ногу.
— Иди и убей Громыко — Веверс вытаскивает из под ремня брюк ножны с кинжалом. Вынимает клинок, аккуратно вытирает с него отпечатки и, придерживая полой костюма, вкладывает оружие в правую руку статс-секретаря. Тот послушно сжимает в руке кинжал и почему-то закусывает свою губу. Я вижу, как по его подбородку тонкой струйкой начинает течь кровь. Веверс тоже замечает это и торопливо подталкивает Середу к выходу. Выглядывает за дверь и выпускает Середу в коридор, после чего через минуту выходит сам.
Я наконец ставлю ноги на пол и утыкаюсь лбом в дверь кабинки. Что это сейчас такое было?!! Противная дрожь, охватившая меня, не только не проходит, но и нарастает. Зомбирование какое-то… Химическое вуду… В шприце ведь явно был не физраствор. Неужели вот так каждого можно? Кольнул шприцем и все?! Я осторожно открываю дверь, выглядываю наружу. Никого. Шатаясь бреду к умывальнику. На фаянсе мелкие, еле заметные капли крови, но больше никаких следов. Меня опять рвет едкой желочью. Включаю воду, умываюсь и долго смотрю в зеркало на свое бледное, измученное лицо…И что мне теперь делать…?
Внезапно, слышу женские крики, выстрел из пистолета, потом еще крики и топот. Я выхожу в коридор и вижу, как по нему бегут ошалевшие люди, с ужасом оглядываясь назад. С трудом протискиваюсь в зал и вижу на полу два тела. У одного из горла торчит знакомый кинжал, из раны бьет кровь, рядом суетятся люди, прикладывающие к его шее полотенца. Это Громыко. Другое тело валяется с развороченной выстрелом головой. С трудом узнаю в нем Середу. Позади трупа стоит Веверс, убирая свой пистолет в наплечную кобуру. Вижу, как плачет Лада, закрыв лицо руками и прижавшись к плечу Чурбанова. Тот одной рукой обнимает девушку, другой успокаивающе гладит по спине Галину Леонидовну. Та тоже всхлипывает, зажимая ладонями рот. Ко мне бросаются Вера с Альдоной. Я обнимаю дрожащую, как в ознобе, Веру и прижимаю ее к себе.
— Ты где был?? — Альдона ощупывает меня взглядом с ног до головы — Тут такое случилось!!
Уже спустя полчаса зал для фуршета был битком набит сотрудниками КГБ. Приехало аж две следственные группы, фотограф, зачем-то привели служебно-розыскную собаку. Впрочем, песик вел себя смирно, сидел, принюхиваясь к лакомствам на столе. Всех присутствующих, включая Брежневу и Чурбанова, развели по соседним кабинетам и быстро опросили. Мы условились с девушками, что я никуда не выходил, поэтому я честно глядя в глаза следователю сказал, что разговаривал с солистками группы, ко входу стоял спиной и обернулся на выстрел, когда уже все было закончено.
Мои слова быстро зафиксировали на бланке, который дали на подпись. На мое замечание, что я несовершеннолетний, сотрудник КГБ лишь махнул рукой. «Знаю я какой ты несовершеннолетний». Вернувшись в зал, я застал там Щелокова, Цинева и Цвигуна. Они стояли вокруг тела Громыко и громко спорили.
— … засекретить! — напирал на министра МВД лысый карлик Цинев — Это же какой позор для страны! Замминистра убивает министра иностранных дел! В преддверии Олимпиады! И перед переговорами с Картером!
— Да как такое засекретишь?? — морщится Щелоков- Тут человек сто видели все в подробностях.
— Возьмем подписки! — желваки на скулах Цинева так и ходили — Строго предупредим по партийной линии
— Ладно, попробуем — кивнул Щелоков, заметив меня — Виктор, иди сюда.
Я подошел, посмотрел на Громыко. Лицо трупа застыло в какой-то жуткой гримасе, вокруг все было заляпано лужами крови. Рядом лежал Середа. Кто-то из комитетчиков накрыл его голову скатертью. Меня передернуло.
— Расскажи, что ты видел? — Цвигун положил мне руку на плечо — Не волнуйся
— Ну вот этот товарищ — я ткнул пальцем в мертвого замминистра — Не запомнил его фамилию…
— Середа — подсказал Щелоков
— Да. Так вот он после концерта ругался с товарищем Громыко. Касательно того, что приходится чего-то ждать — я постарался изобразить на лице легкое недоумение
— Насчет сына скандалил — сообразил Цинев — Есть какие-то новости по расследованию его убийства?
Комитетчики посмотрели на министра.
— Нет — покачал головой Щелоков — Следствие буксует. Уже пол-Москвы в подозреваемых побывало. Сколько валютчиков взяли по этому делу…
— Ну, а потом они еще раз повздорили — я решил увести разговор подальше от дела сына — Середу Юрий Михайлович даже вежливо отводил от Громыко
— А где, кстати, Чурбанов? — интересуется Цинев
— Успокаивает Галину Леонидовну — министр тяжело вздыхает — Ну а дальше мы и так знаем. Середа взял из своего кабинета кинжал — подарок нигерийского президента и войдя в зал, ударил Андрея Андреича в шею. Товарищ Веверс применил табельное оружие. Нужно сделать вскрытие тел, хотя и так все понятно.
— Уже выяснили, почему Веверс стрелял в голову? — Цинев повернулся к Цвигуну — Такой специалист не мог ранить в ногу? Или еще куда-нибудь?
— Говорит, что на линии огня были люди — Цвигун пожимает плечами — К тому же Середа находился совсем рядом с Галиной Леонидовной, и рисковать ее жизнью было нельзя. Его сейчас еще допрашивают
Генерал взял меня за рукав, отвел в сторону — Бери, Виктор, своих «звездочек» и езжай домой. Делать тут тебе нечего, сейчас приедут Суслов с Косыгиным, начнется скандал.
— А из-за чего скандал?
— Сам не соображаешь? Главного кандидата на пост Генерального секретаря убивают прямо перед Пленумом. Хотя дело тут ясное и мотив Середы понятен, легче от этого нам не будет. Прокол 9-го управления, с товарищем Громыко должен был быть рядом телохранитель. Даже в охраняемом здании МИДа… Эх…
Цвигун достает из кармана платок, вытирает вспотевшее лицо. Мнда… ему сейчас не позавидуешь. Сначала прохлопали Калугина, теперь Громыко. Нет, ну каков Веверс, а? Я матерюсь про себя.
Я выхожу в коридор, подхожу к девушкам. Лада с Верой уже успокоились, Альдона похоже, так вообще особо не переживает. Кремень девка! Мы идем в актовый зал, рядом с которым стоит охрана из вооруженных людей в штатском. Нас беспрепятственно пропускают внутрь, мы заходим за кулисы. Там на стульях сидят испуганные музыканты, рядом прохаживается напряженный «мамонт». Завидев меня, Леха бросается навстречу.
— Да что случилось то?? Выстрелы, комитетчики…
Оказывается, им никто ничего не сказал, лишь запретили покидать помещение. Под охи и ахи, коротко пересказываю финальную часть убийства Середы. Сцена в туалете навсегда похоронена в моей памяти. Если Веверс узнает, что я все видел… Кто-нибудь уколет шприцем уже меня. И вдруг, в этот самый момент я действительно чувствую укол. В сознание. Сегодня же 20-е февраля! Ровно год, я как в прошлом! Падаю на стул, закрываю глаза. Нормально так отметил прибытие, ударно.
Глава 5
«Центральный Комитет КПСС, Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР с большим прискорбием сообщает, что ночью 20 февраля 1979 года после тяжелой, продолжительной болезни скончался член Политбюро ЦК КПСС, министр иностранных дел CCCР, Андрей Андреевич Громыко. Товарищ Громыко был выдающимся советским дипломатом, государственным и политическим деятелем. В 1944 году возглавлял советскую делегацию на конференции стран-участниц Антигитлеровской коалиции по созданию Организации объединенных наций. В 1945 году руководил делегацией, подписавшей Устав ООН от имени СССР на конференции в городе Сан-Франциско…»