Смотрю на часы — время уже выдвигаться на пресс-конференцию. Пока я заберу Картеров, пока мы доберемся до конференц-зала, глядишь — и время вышло. А опаздывать нам сейчас никак нельзя. Как говорят англичане: первое впечатление нельзя произвести дважды…
Ровно в 16.00 мы переступаем порог конференц-зала и видим перед собой пеструю толпу журналистов, занявших все свободные места. Кого здесь только нет — можно подумать, что Моника не маленькая американская девочка, а политик мирового масштаба. С нашей стороны тоже присутствуют представители нескольких изданий, есть и телевизионщики. Отлично! Аудитория здесь подобралась, что надо. Здороваемся со всеми и усаживаемся за длинный стол, там уже расположились переводчик, знакомый дядька из международного отдела ЦК, и атташе американского посольства по культуре Билл Прауд. Угу…кураторы наши, блин, теперь аж с двух сторон… Ну, что ж, поехали… Шоу, как говорится, маст гоу он.
— Господин Селезнев, мы в очередной раз убедились, что советская пропаганда ничем не гнушается. Вот сейчас вы используете американского ребенка в своих грязных политических играх. Пытаетесь предстать перед миром «хорошими парнями». Какие козыри у вас еще припасены?
Нормально, да? Худой парень в очках и с диктофоном в руках, представившись журналистом газеты «Вашингтон пост», сходу выложили все козыри западной пропаганды. Даже не стали особо маскироваться.
Хоть вопрос и адресован мне, для начала слово берет цековец — мужчина лет 50-ти в хорошем, темном костюме. Марков Андрей Иннокентьевич. Толкает короткую, но грамотную речь, по ходу которой сразу расставляет правильные акценты. Моника Картер — Посол мира, американская девочка, которая взяла на себя смелость написать главе советского государства открытое письмо и задать ему важные опросы о мире. К сожалению, Леонид Ильич Брежнев из-за проблем со здоровьем не смог тогда ответить на ее письмо. А вот новый Генеральный секретарь КПСС Григорий Васильевич Романов — готов теперь встретиться с Моникой. Именно он пригласил Монику в Советский Союз, чтобы девочка смогла своими глазами увидеть, как живут советские люди, и узнать, что они думают о сохранении мира во всем мире. И не просто пригласил, но еще и назначил советского Посла — известного певца и композитора Виктора Селезнева. Виктор покажет Монике Советский Союз и познакомит ее со сверстниками.
— Лучшая пропаганда советского образа жизни — вступаю в разговор я — Это наши пластинки в Америке
Хотелось, конечно, пошутить про танки на аэродромах, но я сдержался. Выставляю на стол диски «Красных Звезд». В конференц-зале оживление, журналисты тянут головы. Начинают выкрикивать вопросы.
— Рад представить первые синглы нашей группы, которые вышли в США и в Западной Европе — я игнорирую всеобщий оживляж — Привезла их нам Моника. Можно сказать ее первая дипломатическая почта.
Я делаю небольшой поклон в адрес девочки, все смеются. После чего рассказываю о наших достижениях, творческих планах. Передаю слово Монике. Девочка начинает восторженно делиться своими впечатлениями о недавнем полете над Москвой. Кто-то с места пытается переключить ее внимание на предстоящую встречу с Романовым — бесполезно! Детская непосредственность Моники столь заразительна, что вскоре уже все включаются в обсуждение олимпийских новостроек. Пончо Картера спрашивают о его отношении к Предстоящей Олимпиаде 80. Старший Картер проявляет похвальную твердость в этом вопросе — по его мнению, спорт не должен превращаться в заложника политики. Неприятные господа снова кривятся, словно они сожрали по лимону.
Тут просыпается Билл Прауд. В своей речи он делает упор на необходимость культурного обмена между нашими народами. Его основной посыл — народы, уважающие культуру друг друга и воевавшие вместе против фашизма, не могут испытывать вражду. Неплохо… Только в эту красивую схему никак не укладывается провокационное содержание письма, которое госдеповские кукловоды подсунули Монике.
Спустя час пресс-конференция заканчивается, Картеры получают от меня для заучивания лист со словами припева «Две звезды» в английской транскрипции и отправляются отсыпаться в свой номер, а мы едем в студию. Встречают нас празднично наряженные «звездочки» выстрелами из хлопушек с конфетти и поцелуями. Позади девушек стоят улыбающиеся Роза Афанасьевна, Татьяна Геннадиевна, Львова и… Клаймич! Все дружно кричат «ПОЗДРАВЛЯЕМ!». Ребята-охранники и музыканты во главе с Завадским хватают меня с Лехой, начинают качать. Все что я успеваю сделать — прижать пластинки к груди. Не дай бог сломают.
— Леха, ты гад! — кричу я мамонту из под потолка — Мог бы хотя бы предупредить!
— Он соблюдал конспирацию — смеется Григорий Давыдович — У нас было так мало времени после его звонка
Приземлившись, я отдаю пластинки на растерзание музыкантам и Клаймичу, «звездочки» ведут меня в репетиционный зал. Тут накрыты столы, на которых выставлена домашняя еда, от вида которой рот наполняется слюной, шампанское… Девочки подводят меня к стене. На ней висит… стенгазета! Фотографии с наших концертов, рисунки, стихи Лады (она оказывается пишет стихи!), сердечки и еще раз огромные буквы «ПОЗДРАВЛЯЕМ». Молча развожу руками, возвращаю челюсть на место. И это они все успели за субботу? Крепко обнимаю каждую, на глазах наворачиваются слезы.
Иду умываться. Смываю помаду девушек с щек, причесываюсь. Из зеркала на меня глядит измученный парень с красными от недосыпа глазами. Недавно исполнился год, как я в прошлом. Что мне удалось сделать? Избавиться от могильщика СССР — Андропова? Пожалуй. Громыко шел приятным, но страшным бонусом. Повернуть рельсы экономики в сторону цивилизованного рынка? И это тоже. НЭП, реформы СЭВа… Все это затормозит экономическое отставание от Запада. Что еще? Афган? Тут больше вопросов, чем ответов. Штурм дворца Амина и ввод войск во многом был эмоциональным решением Брежнева, который плакал после убийства Тараки. Причем в советском истеблишменте была и оппозиция резолюции «малого» Политбюро (начальник Генштаба Огарков, Косыгин…). Теперь же нет «малого» Политбюро в лице Брежнева, Андропова, Громыко (остались лишь Суслов, Устинов да Черненко), а у власти — молодой Романов, который не допустит подобной глупости. Запасным вариантом оставался Веверс, который как глава ПГУ скорее всего продолжит готовить отравление Амина. И в отличии от Крючкова — доведет дело до конца. Я вспомнил ледяные глаза латыша и меня передернуло.
А что не получилось? Пока не получилось ускорить в Союзе научно-технический процесс. Как не спалившись внедрить производство компьютеров, процессоров и других достижений из будущего я не знал. Также большие сомнения меня гложут насчет предателей и серийных убийц. Способа проверить эффективность рассылки — нет. Хоть в разные регионы «рициновые» письма идут с разной скоростью — власти могут заинтересоваться массовыми отравлениями, после чего дело попадет в КГБ. Впрочем, у меня всегда есть в таком случае запасной аэродром — Италия, Анна, золото и бриллианты индийского храма. Да и за пластинки уже получены миллионы долларов. Нет, мы еще поборемся.
— Витя! — в дверь туалета постучала Вера — С тобой все нормально? Ты там так долго… Приехали твой дед, мама, Галина Леонидовна…
— Уже иду — я вытер полотенцем руки, нацепил на лицо парадную улыбку. Пора снова в бой!
Сонные американцы, как муравьи неровной цепочкой выползают из дверей «России» и тянутся к интуристовскому автобусу. А кто говорил, что будет легко?! Никто им такого не обещал! Это СССР, ребята. Тут все серьезно! Сегодня, господа, настала очередь вкусить экзотики, ибо нас ждет жемчужина русской архитектуры — древний город Суздаль. Ехать туда далековато, так что вы вполне успеете досмотреть свои американские сны. А нехрена было вчера зависать в ресторане до самого закрытия и дегустировать водку, а то ишь ты, расслабились! Кажется, из всего автобуса бодры только Моника и мои «звездочки». Девчонки радостно обнимаются, щебечут на английском о чем-то своем девичьем. Я пытаюсь прислушаться, но потом словно начинаю проваливаться в черную яму — три с лишним часа на сон — это сейчас для меня сродни щедрому подарку. Каждый день — словно изматывающий марафон. И даже вечеринки — утомительная работа. Вчера пришлось уговаривать Клаймича отправиться в санаторий, моментально менять темы разговора с Верой, а потом с Альдоной («нам надо серьезно поговорить», ага ЩАЗ), обсуждать новые фасоны платьев с Львовой, гасить порывы Галины Леонидовны звонить на «Мелодию» (как же, американцы выпустили пластинку раньше нас — позор!), встречать, обхаживать новых гостей — Щелокова и Чурбанова… Адский труд.
Сквозь сон я слышу, как девчонки просят Монику не трогать меня, объясняют ей, что после возвращения из США я живу как на вулкане. Ладка так и говорит ей — на вулкане… А что, очень хорошее сравнение. Потом в автобусе появляется экскурсовод — милая женщина лет 30, которая будет сопровождать нас в Суздаль. Мы, наконец, трогаемся в путь. Монотонная речь гида действует на меня лучше любого снотворного… Спать…
…Когда Вера ласково тормошит меня за плечо, за окном уже светит яркое солнце, и наш автобус подруливает к суздальской интуристовской гостинице. Хорошо я так поспал, душевно… Наша программа на сегодня продумана и просчитана до мелочей, а график довольно жесткий. И сейчас у нас по этому графику завтрак. Еда приличная, кофе отличный — что еще нужно, чтобы окончательно проснуться? Глаза у американского народца наконец-то распахиваются, и в них появляется осмысленное выражение. Журналисты тянутся за своей техникой — процесс пошел… Дальше мы только успеваем вертеть головой: посмотрите налево, посмотрите направо… Красота, конечно, неописуемая — мы словно в зимнюю сказку попали. Все вокруг укрыто белым чистым снегом, а крыши и окна домов, украшенные деревянной резьбой, все в сосульках. Осмотрели пару монастырей, заглянули в Кремль. Американцам русская экзотика явно нравится — снимают все подряд. А теперь, господа, у нас по плану главное веселье — мы едем на центральную площадь города отмечать начало русской Масленицы. Сегодня же у нас как раз первый день масленичной недели. У Торговых рядов настоящее столпотворение: ярко одетые ряженые, скоморохи, чучело зимы, словом, народное гуляние во всей его красе. Вас, господа американцы, пугали медведями на улице? Так вот же они! Пляшут, наряженные в короткие, красные юбки, под веселую балалайку. Мои операторы успевают заснять и медведей, и ошарашенные лица американцев.