ительности и гладкая, как стол, скрыться было нереально. Я завернул за угол и вслед за Фарухом покорно вернулся в свою импровизированную тюрьму, попросив его не связывать мне руки. На мое удивление он послушался меня.
Теперь я мог потрогать голову: пальцы нащупали огромную шишку и высохшую кровь. «Вот тварь, разбил до крови», к счастью, крови было мало, и я нащупал небольшую корочку. Каждое прикосновение к шишке отдавалось болью, мне приходилось сдерживаться, чтобы не стонать. Мужчина, сидевший за рулем в нашей машине, заглянул в комнату. Без слов бросил мне полулитровую бутылку с водой и лепешку. Я поймал лепешку, дав упасть бутылке. Не уверен, что смог бы есть, упади лепешка на эти грязные овчины.
Откусывая маленькими кусками и запивая водой, вслушивался в разговор в соседней комнате. Речь шла о том, что границу пересечь надо после полуночи, чтобы не встретить патруль. О какой границе шел разговор, было непонятно. Насколько я помню, Иордания граничит с Израилем, Сирией, Ираком и Саудовской Аравией. Израиль я отмел сразу: израильскую границу не пересечет мышь, не то, что кортеж из двух машин. Значит, граница могла быть любой из остальных трех стран. Учитывая, что террористы воевали в Сирии и Ираке, вероятнее всего было, что в одну из этих стран везут меня. Подумав, я решил, что речь идет о Ираке, все-таки в Сирии ВКС России и коалиция сильно утюжили позиции боевиков, и только небольшие анклавы контролировались террористами.
Ничего хорошего в этом открытии для меня не было, кроме одного весьма сомнительного момента — безвизового пересечения границы с Ираком. Лепешку доел всю, а вот воду оставил половину, неизвестно, когда мне ее дадут. Насыщенный желудок клонил ко сну, и я отключился.
Разбудил меня чувствительный удар по мягкому месту: я люблю спать, свернувшись калачиком и подтянув ноги к животу, этакая поза эмбриона. Я вскрикнул, инстинктивно пытаясь прикрыть ушибленную попу руками, чем вызвал омерзительный смех у своих похитителей.
— Правильно, девочка, береги задницу, она нам еще пригодится, — самодовольный и мерзкий голос Фаруха. Но, несмотря на угрозу, в словах не чувствовалось особой злости или желания претворить угрозу в жизнь.
— Вставай красавица, у тебя минутка, чтобы сделать свои дела, надо выезжать. Я хотел отказаться, но потребность выйти во двор была, кроме того, когда мы остановимся в следующий раз, неизвестно. На дворе была ночь, безлунная ночь, когда все становится особенно темно. Обычно темноты я не боюсь, но здесь она была зловещая. Как там у Джулса в «Криминальном Чтиве», «долиной смертной тени»? Так вот, передо мной расстилалась самая настоящая пустыня смертной тени, вызывающая страх и оторопь.
Едва свернув за угол, я быстро стянул спортивные брюки и трусики и присел, снова проклиная и анатомию, и физиологию: мочевая система у женщин менее выносливая. За те несколько секунд, что сидел со спущенными штанами, мне чудились змеи и скорпионы, норовящие ужалить меня в оголенную попу. Едва иссяк ручеек, я почти рывком поднялся, натягивая одежду. Не хватало еще смерти от укуса в попу! Буду валяться с оголенным задом в чужой пустыне, а над трупом будут хохотать эти дебилы.
В машины погрузились в прежнем порядке: как и раньше, мы трое — в лендкрузер, двое других — в хаммер. Примерно через полчаса езды мы остановились: водитель выключил свет и надел на лицо полубинокль-полуочки. «Прибор ночного видения», — догадался я. Минут десять мы просто сидели в машине, пока водитель, выйдя из джипа, внимательно осматривал через прибор пространство впереди нас. Удовлетворенный, он сел за руль, и мы тронулись. «Однако, не слабо экипированы эти террористы, теперь понятно, почему их не смогли уничтожить за столько лет войны», — наличие современного девайся у террористов меня удивило, но этому были объяснения, с учетом того, сколько стран нелегально поддерживали эти организации.
Ехали медленнее, чем раньше, примерно час. Потом очки были сняты, и скорость движения существенно возросла. Я несколько раз засыпал, но очередная кочка или насыпь по пути движения будила. Следующая наша остановка произошла примерно в полдень, если судить по небесному светилу. Я не мог посмотреть время, мой телефон был или утерян, или отобран, но факт оставался фактом, при мне его не было.
На этот раз мы въехали в небольшой городок и подъехали к кирпичному двухэтажному зданию с вывеской на арабском языке. Внутри был ресепшн на одного человека, небольшой придорожный отель. Находившийся за стойкой лысый азиат, это явно был не араб, посмотрел на удостоверение, предъявленное ему водителем нашей машины, и снял с гвоздика ключ. Потом, после уточнения, что нас пятеро, снял еще один.
Номер был двухкомнатный, простой, с дешевой мебелью, одна гостиная комната с двумя большими креслами, столиком для еды и комната с двуспальной кроватью. В спальне был душ, отгороженный матовым стеклом, при виде которого у меня зачесалось все тело. Меня в комнату завел водитель, а не Фарух, которого я привык считать приставленным ко мне. Водитель сказал располагаться в спальне и прикрыл за мной дверь.
Взвесив все за и против, я открыл дверь и обратился к водителю, который успел разлечься в простеньком кресле.
— Я могу принять душ? И как вас зовут, неудобно обращаться в третьем лице?
— Можешь принять душ без опаски, поэтому здесь я, а не кто-то другой. Имени моего тебе знать не надо. Завтра мы расстанемся, мы не друзья и не станем ими. Иди, купайся, но помни, я сплю чутко, на окне решетка, дверь закрыта. Не пытайся бежать и я не сделаю тебе больно, — с этими словами от отвернул голову, давая понять, что разговор окончен.
С некоторой опаской я стянул с себя одежду. В двери не было замка, но была хлипкая простенькая защелка. Захоти террорист открыть дверь, она не выдержит и одного удара. Но меня не трогали пока, значит, есть вероятность, что отношение ко мне если не уважительное, то не похотливое. Кроме того, водитель явно был старшим по статусу, и он вел себя вполне адекватно.
Стоя под жиденькими струями душа, я вспомнил, чему не придал значение при входе в это здание: он же показывал удостоверение или что-то очень на него похожее. Это что за террористы такие, с корочками в руках? Или, может, это такая бандитская связующая составляющая, чтобы идентифицировать друг друга и помогать? Быстро приняв душ, простирнул белье и тщательно выжал. Натянул влажным, рисковать не успеть его надеть в случае аврала не хотелось. С костюмом пришлось повозиться, отстирывая его от пыли, следов жира и сальных пятен. Наверно, на овечьих шкурах испачкал. Костюм тоже пришлось надеть влажным, сменной одежды у меня не было, дефилировать в нижнем белье через дверь от террориста мотивации не добавляло.
Спать не хотелось, из моего зарешеченного окна был виден лишь задний двор, где стояли только наши две машины. Водитель сказал, что завтра мы расстанемся. Значит, завтра я доеду до конечной остановки. Где это? Мосул, Багдад? Черт его знает.
Вечером мне принес еду на подносе тот самый азиат, скорее всего, филиппинец. Это были лепешки, айран, кусок творога, кофе в кофейнике, сладкое тесто и небольшой кусок вяленной конской колбасы. Одежда моя высохла, я был сыт и начал обдумывать план побега. Но помешал водитель, который, постучав, заглянул ко мне и сообщил, что через десять минут выезжаем.
Когда мы выходили из здания, я услышал, как сидевшие на маленьком кресле двое женщин в парандже сказали: «Тураиф». Было ли это название поселка или чья-то фамилия, я не понял. Мы выехали со двора, провожаемые молчаливым филиппинцем. Через полчаса мы оказались на очень качественном шоссе, скорость движения сильно возросла.
Вообще арабы любят быструю езду, но наша скорость была поистине велика: умудрившись заглянуть через плечо водителя, я увидел цифру «200». Я застегнул ремень, что не укрылось от глаз водителя, в салонное зеркало увидел, как он усмехнулся моим действиям. Умирать от случайной аварии мне не хотелось, его усмешку я пропустил мимо. За примерно три часа езды мы проехали два небольших городка через центр и один объехали слева. Один раз нас остановил полицейский кордон, и я даже еще не решил, крикнуть «на помощь» или нет, как полицейский, направившийся к нашей машине, остановился и махнул рукой «проезжайте».
Когда впереди по курсу я заметил море огней, мы остановились. Это, несомненно, был большой город и, по всей вероятности, меня везли именно туда.
Глава 21Лицом к лицу
После остановки машины водитель вышел из машины и завязал разговор по телефону. Тем временем Фарух что-то вытащил из бардачка и, открыв мою дверь, натянул мне на голову черный мешок. Затем, несмотря на мое формальное сопротивление, стянул мне руки пластиковой стяжкой.
— Твоя Пальмира уже близко, Зеноби, — он откровенно издевался. Водитель, окончив разговор, сел в машину, с силой захлопнув дверь. Хотя он, молчал недовольство и злость, исходившие от него, повисли в воздухе.
Мы снова тронулись, и меня осенило: Зеноби меня стали называть совсем недавно, значит, у них был сообщник в лагере. Труассо? Или кто-то другой? Мешок был из неплотной ткани, дыханию почти не мешал, но разглядеть что-либо не удавалось. Мешок подтвердил мои догадку, похищение было ради выкупа, похитители не хотели, чтобы я узнал название города, к которому мы направлялись.
По изменению темного фона на более светлый я догадался, что мы въехали в город. Его шум, звуки, сигналы слышались даже через закрытые окна. Мы ехали минут пятнадцать, шум постепенно ослаб. Сделав несколько поворотов, машина остановилась. Хлопнула дверь, водитель отсутствовал минут пять, затем мы снова поехали, но теперь под колесами шуршал или щебень, или какая-то крошка. Затем мы остановились, видимо, окончательно, потому что мотор заглушили. Теперь уже хлопнули две двери, и открылась моя.
Меня потянули из салона довольно аккуратно. В лицо дохнуло теплым воздухом, проникавшим сквозь мешок. Я насчитал двадцать ступенек на подъем, потом мы пошли прямо, свернули налево, прошли довольно далеко, свернули направо, поднялись на этаж, ступенек было уже двадцать четыре, потом снова повернули и наконец остановились. Мне через мешок был виден свет, размытые контуры стен и, немного, пол.