у, и исчезла — так же резко, как появилась.
— Спокойно, — чьи-то руки подхватили господина Кайрена и помогли ему не упасть. — Спокойно, господин стражник, вам ничего не угрожает. Вот, посидите тут… не самое хорошее место, конечно, но, увы, удобных кресел в лесу не найти.
Он почувствовал за спиной опору, кажется ствол дерева, и попытался удержаться на ногах. Получалось странно. Мир вокруг кружился и переливался, растекаясь, словно бы господин Кайрен смотрел на него сквозь стекло, по которому стекали крупные дождевые капли. Пришлось закрыть глаза, но стало только хуже — показалось, будто бы ты проваливаешься куда-то, падая глубже и глубже.
Господин Кайрен протянул руку, пытаясь схватиться за что-то, но под рукой оказался только снег.
В какой-то момент он понял, что слышит все, даже то, чего слышать не должен. Скрип деревьев, шелест веток, глубокую тишину там, где должны были быть голоса птиц и животных, течение ручья, через который они перешли больше часа назад, стук камней о камни, легкие шаги по снегу — чья-та странная поступь, мягкая и осторожная, чья-то песня, похожая на скрип деревьев, шелест веток и течение ручья.
Смех.
Разговор.
Он не мог уследить за ним, потому что разговор то приближался, то отдалялся — так, что песня ручья заглушала его, и, казалось, те, кто говорил, не всегда изъяснялись на знакомом, человеческом языке. Он ловил фразы, вопросы, угрозы, ответы, условия и цену, а потом все это превращалось в шелест и скрип деревьев и легкий звон, с которым падали вниз мелкие осколки льда.
Кто-то снова взял господина Кайрена за руку, словно проверяя, жив ли он. Этот кто-то недовольно цокнул языком и что-то невнятно пробурчал — по-человечески, что-то про “зря” и “не место”, большего господин Кайрен разобрать не смог. Его потрясли за плечи, мягко, как будят задремавших больных.
— Очнитесь, господин Кайрен, — голос Ренара был спокойным, будто бы ничего странного вокруг не происходило. — Зимний лес — не то место, где стоит спать. Ну же, просыпайтесь, — он заставил господина Кайрена поднять голову, слегка ударив его по щеке. Мир вокруг все еще расплывался и лицо господина Ренара казалось странным, заострившимся, словно бы сквозь человеческие черты проступало что-то еще. Господин Кайрен заметил уже знакомую фляжку, которую поднесли к его губам и заставили сделать глоток. — Тихо, — добавил Ренар, прикрывая рот рукой. — Постарайтесь сделать вид, что вас тут нет.
Господин Кайрен кивнул.
Стоило бы, наверное, спросить, что происходит, но сил не было даже на то, чтобы понять, о чем спрашивать.
Ренар сел на снег рядом с ним и замер, очень спокойный и тихий, но, кажется слишком бледный, почти светящийся от этой бледности.
Или господину Кайрену это лишь казалось, он не мог бы утверждать с точностью.
Потому что “точность” — это совсем не то слово, которое стоило бы использовать здесь и сейчас.
Господин Кайрен посмотрел вперед, там, где за стволами деревьев, в синих сумерках двигались две тени, одна из которых точно была человеческой и принадлежала волшебнику, а другая менялась, вытягивалась, исчезала, раздваивалась, смеялась, танцевала, шипела яростно, ударившись о невидимую преграду, и снова смеялась, становясь подобием человека.
— Я же говорил, что это немного неклассическая магия, — раздалось рядом. Господин Кайрен с повернул голову, с трудом, потому что движение отозвалось резкой болью в виске: Ренар как ни в чем не бывало доставал из сумки, висевшей на поясе, табак и трубку. — Вам не о чем беспокоиться, Птица хорошо знает, что делать, но, конечно, он будет неимоверно зол, когда поймает его.
— Кого? — переспросил господин Кайрен, не сразу, а когда смог вспомнить, как шевелить языком.
— Фэйри, — коротко ответил Ренар. — Вряд ли у этого есть имя, а если и есть, то вряд ли оно что-то скажем мне или вам.
Он смотрел прямо перед собой, изредка поднося трубку к губам, на которых застыла легкая плутовская улыбка человека, уверенного, что он созерцает бурю с безопасного расстояния.
— Место в первом ряду, господин Кайрен. Наслаждайтесь, пока все не закончилось, потому что потом будет совсем не весело.
Он замолчал, накинув на голову капюшон, который скрыл его лицо наполовину.
Мир вокруг переставал вращаться и изменяться быстрее, чем господин Кайрен моргал. Вместе со вспышками головной боли накатывала легкая тошнота, приходилось дышать глубже — воздух пах морозом, хвоей, сыростью, дымом и самую малость — мокрой шерстью, словно бы где-то рядом пробежала вывалявшаяся в снегу большая псина.
— А госпожа Хёльда? — спросил стражник, сплюнув на снег вязкую и странно-горькую слюну.
Ренар ответил не сразу, словно подбирал слова.
— М, — протянул он, выпуская дым изо рта. — Боюсь, с этим будут некоторые проблемы, господин Кайрен.
Он снова замолчал, оставив господина Кайрена в недоумении. Но недоумение перемешалось с головокружением, пришлось сесть поудобнее, зашипеть, потому что одна нога затекла от неудобной позы, и только потом — поймать ускользающую от затуманенного сознания мысль.
— Где девушка? — спросил господин Кайрен так так твердо, как только мог.
Ренар пожал плечами, не оборачиваясь к нему и не отвлекаясь от трубки. Когда господин Кайрен раздраженно протянул к нему руку, с трудом пытаясь схватить слишком обнаглевшего парня за плечо, капюшон сполз и к стражнику повернулось то же самое не-совсем-человеческое лицо с заострившимися чертами. Прищур глаз, чуть отсвечивающих зеленым — или ему показалось, нельзя же такое увидеть в сумерках?! — был злобным и хитрым, но Ренар быстро вернул себе то самое странное, собранное, насмешливое спокойствие.
— Девушки здесь нет, господин стражник, — как ни в чем не бывало ответил он, убирая чужую руку со своего плеча. — Ее здесь не было, когда мы сюда пришли. То, что сидело там, — он кивнул в ту сторону, где одна тень все еще вилась вокруг другой тени, — не было ею, так что, думаю, мы найдем Хёльду, может быть, даже где-то поблизости, но ни одному из нас это не понравится.
Он снова закурил, и в этот раз улыбки на его лице не было.
Через какое-то время господин Кайрен почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы еще раз пошевелиться, выпрямиться и глубоко вдохнуть воздух. В воздухе что-то изменилось, и в мире тоже. Больше не было слышно ручья, не было слышно тишины и того странного пения, которое то приближалось, то удалялось, путая мысли и память. Господин Кайрен протянул руку в сторону рыжеволосого парня, так и сидящего рядом с трубкой, и тот моментально все понял и вложил в протянутую ладонь свою фляжку.
— Как ощущения? — поинтересовался Ренар. — Мир перестал распадаться на швы и ниточки?
Господин Кайрен вдруг понял, что это было лучшее описание того, что происходило с ним только что. Ренар, кажется, понял, что он понял, и коротко рассмеялся.
— Все закончилось, господин Кайрен, или заканчивается. Человеку с непривычки сложно существовать на границе между нашей явью и тенями, но увы, мы с вами немного попали в ловушку, заготовленную для одного не в меру самонадеянного чародея, — Ренар сам отхлебнул из фляжки и положил ее на снег перед собой. Он сидел, перекрестив ноги, и все еще был странно спокойным, будто бы вокруг не творилась совершенно непонятные вещи. — Бедняга Кондор, — добавил он с явным сочувствием и не совсем явным ехидством, когда маг вынырнул из темноты и сел напротив них, так же скрестив ноги.
— Заткнись, — злобно фыркнул он. Вытянутую вперед руку окутало призрачное ярко-синее сияние, которое превратилось в волшебный огненный шар, зависший чуть выше плеча Кондора. В свете, похожем на свет слишком яркой свечи, было видно несколько тонких царапин на лице мага и странные пятна на его шее, похожие на отпечатки руки. Кондор тяжело вздохнул и тихо, очень внятно выругался, рассказывая все, что он думает и о Герхарде, и о мэре, и о не в меру наглых фэйри, и еще много о чем. В частности о том, что кое-кто совсем потерял полезные навыки и должен был трижды подумать, когда полез, куда не следует.
— Выговорился? — спросил у него Ренар, когда маг замолчал, закрыв лицо ладонями. На тыльной стороне тоже были видны следы царапин и укусов.
Кондор молча кивнул.
— Я обещал Герхарду найти ее, — сказал он с ледяным спокойствием. — И я нашел.
— И где же она? — спросил господин Кайрен, завозившись в попытке встать. Тело его все еще не слушалось.
В ответ он получил два злых взгляда.
— Мне очень жаль, господин Кайрен, — ответил маг, вытирая кровь, вдруг закапавшую у него из носа. — Я обещал Мастеру Герхарду, что она будет жива, но, кажется, они просто держали в ней жизнь, пока мы не оказались достаточно близко. Потом это перестало иметь для них смысл, — добавил он, доставая из кармана амулет. — Вам нужно в ту сторону, буквально несколько минут по прямой, — Кондор махнул рукой направо. — Сейчас это уже безопасно. Я не хочу туда идти, господин Кайрен, поэтому, пожалуйста…
— В каком смысле? Кто эти "они"?! Вы же привели меня сюда и…
Ренар вскочил быстрее, чем господин Кайрен успел закончить возмущенную тираду, ловко подхватил его под локоть и потянул за собой в ту сторону, куда указал маг. Еще один волшебный огонек появился в воздухе чуть над ними, освещая путь и делая сумрак между деревьями густым и пугающим, как любой свет, разгоняющий тьму вокруг себя.
— Оставьте его сейчас, — посоветовал Ренар, и господин Кайрен почему-то не решился с ним сейчас спорить — в этой тьме, после всего, что происходило. — Он все объяснит, когда придет в себя. А мы доделаем то, что мы действительно можем сделать…
— То есть, она мертва? И нет никаких шансов, что…
— Это же очевидно, — кивнул Ренар.
— А там… — стражник мотнул головой назад, в сторону, откуда они пришли.
— А там было что-то, что притворялось ею. Идемте. Потом посмотрите. Чем быстрее мы со всем закончим, тем быстрее и вы, и я напьемся и забудем все это, — Ренар вдруг из беспечного юноши, почти мальчишки, которого господин Кайрен все это время видел в нем, стал взрослым, очень серьезным и сосредоточенным. — И если вам нужно будет что-то для вашего отчета… или что вам там придется предоставить начальству, чтобы объяснить все это, вы получите все, что потребуете. Но не сейчас, ради Милосердного, не сейчас.