Габриэль покосился на меня в изумлении, как будто бы я спросила, почему небо синее, а вода мокрая.
— Снимает чары, — моргнул он. Я изобразила на лице крайнюю заинтересованность.
— Чары сна — это очень тонкое воздействие, я заставил мозг этой… леди, — слово "леди" Габриэль произнес с каким-то сомнением, — замедлить все процессы. Такое вмешательство должно быть осторожным, а я, сами понимаете, действовал в спешке, поэтому Кон… господин дель Эйве в первую очередь проверяет, не причинили ли чары какой-либо вред. Это лучше делать при физическом контакте.
Я потерла локоть, вспомнив нашу с Кондором первую встречу. И потом еще тот момент, когда он меня обездвижил. Не прикасаясь.
— А без контакта?
Габриэль задумчиво прикусил нижнюю губу.
— При определенном уровне Таланта… да, возможно. Есть очень сильные ментал…
— Заткнитесь. Оба! — Кондор повернул голову в нашу сторону, сощурившись настолько злобно, что я вытянулась по струночке и испуганно спрятала руки за спиной. — Эта идиотка пьяна так, что рядом с ней самому пить не надо, — с некоторой неприязнью добавил он, собирая ее волосы в узел, потому что повышенная растрепанность ему явно мешала. — Достаточно вдохнуть поглубже.
— Может быть, она лечила разбитое сердце? — не без иронии предположила я, заработав в свою сторону взгляд, намекающий, чтобы не лезла под руку с глупыми комментариями. Пришлось захлопнуться. Слишком уж хорошо я понимала, что сегодняшнее утро запечатлело не лучший из моих портретов.
От стыда даже в носу защипало.
Я шмыгнула.
Габриэль скосился в мою сторону.
— Простуда, — я пожала плечами. — Замок, сквозняки, все такое.
И шерстяные носки, которые остались, видимо, по ту сторону, один в когтях Хозяина Зимы, а второй в ледяной воде странной реки.
Пришлось отвернуться и сделать вид, что я чихнула. Так сильно, что слезы из глаз брызнули.
— Очнется через несколько минут, — Кондор выпрямился и тряхнул руками так, словно сбрасывал с них что-то. — А штаны у вас действительно одинаковые… — задумчиво сказал он, посмотрев сначала на девушку, а потом на меня, и нахмурился, выражая какой-то непонятный скепсис. — Нет, это слишком удачное совпадение…
Я пожала плечами. То, что девушка пришла из моего мира, я уже поняла — не только по одежде. Я хорошо помнила про то, что маг говорил мне, когда мы гуляли по библиотеке: сейчас их мир открывался, то есть — был сопряжен, только с нашим.
Очень надеюсь, что путешествовать во времени здесь не научились, а то у меня точно случится пространственно-временной парадокс в голове.
— Индустриализация, Кондор, — сказала я. — Это называется массовое производство.
— Какова вероятность, что вы… говорите на одном языке? — спросил он, никак не среагировав на мое замечание.
— Эм-м-м… Ну, я не знаю… — неуверенно протянула я и сделала шаг вперед, стараясь в мельчайших подробностях разглядеть светловолосую горе-попаданку. Габриэль галантно поддержал меня, заметив, что я качнулась в сторону.
— Сквозняки, — улыбнулся он. — Простуда, слабость. Понимаю.
— Когда она проснется, будет громко, — фыркнул Кондор. — Так что, Мари, поторопись.
— З-зачем? — я всматривалась в заплаканное личико, которое даже со следами потекшей туши выглядело миленьким. Кукольным. Девушка была очень… родная, своя — и совершенно чужая одновременно. Я попыталась сосредоточиться, отбросив мысли о доме и о неприятных мурашках, возникших от этого внезапного столкновения с той, другой реальностью, от которой я, к своему удивлению, почти отвыкла.
— При схожести ваших родных семантических матриц, — сказал Габриэль чуть надтреснутым голосом, как-то немного нервно посмотрев в сторону Кондора, словно извиняясь за то, что сам ответил мне, — будет намного проще внедрить в ее сознание хотя бы базовый набор мыслеобразов с привязкой к местному языку. Поэтому я так обрадовался, увидев, что мой друг пришел вместе с вами…
— Габриэль… — устало фыркнул Кондор. — Ну ты хотя бы соотноси…
— Я поняла, — прервала я его прежде, чем он успел закончить фразу. — Не уверена, что справлюсь, но попробую.
Да, джинсы у нас действительно были одинаковыми — я незадолго до своего… попадания спустила немалую часть первой зарплаты на одну легендарную классическую модель. У моей матушки бы полезли глаза на лоб, узнай она, сколько стоила какая-то там тряпка, но как тут удержаться, когда ты — девочка, дорвавшаяся до свободы от родительского контроля и до первых больших личных денег? Но я не могла с уверенностью сказать, были ли какие-то существенные отличия между этими джинсами для России и для остального мира.
— Ну?
На запястьях девушки блестела пара браслетов с бусинами — дорогая игрушка, но, опять же, слишком распространенно. Я растерянно заморгала. Девушка с легким стоном сменила положение головы и чуть дернула рукой. На пальцах были два скромных колечка.
Я потянулась и взяла ее за руку, рассматривая одно из них — и нервно засмеялась.
Слишком уж нелепо выглядело это "Спаси и сохрани" в мире, где у твоей камеристки оказываются острые зубки и оленьи рожки, а богов столько, что впору запутаться, кому и когда возносить молитвы. Мне не хотелось задумываться, как именно работает это узнавание символов в данный момент и почему я смогла прочитать надпись, сделанную на чужом для этого мира языке.
Мне хотелось уползти под кровать.
Запах пьяного тела рядом стал словно бы резче, неприятнее и окутал отвратительной духотой.
— Мари, спокойно! — Кондор буквально подхватил меня, когда я начала заваливаться вперед. — Только не обморок, пожалуйста, ну?!
Я замерла в его объятиях, осознавая, что ноги меня, кажется, не держат вообще. Руки, кстати, тоже отказывались повиноваться. Перед глазами пошли круги и пятна, мешающие зрению так, что пришлось зажмуриться — иначе пространство вокруг плыло, а меня от этого начинало неприятно тошнить. Меня куда-то понесли, недалеко, правда, и осторожно положили на жестковатое, царапучее покрывало, которым была застелена кровать.
— Видимо, на одном языке, — пролепетала я, не открывая глаз. Темнота сейчас казалась спасением. — Я никогда не падала в обмороки.
Раздались шаги, щелчок и легкий скрип — и тут же в комнату ворвался холодный, свежий воздух, пахнущий зимой и дымом.
— Ты мне сейчас нужна в сознании, — ответил Кондор, дотрагиваясь ладонью до моего лба. — Дыши глубже.
— Ты на меня злишься.
— Уже не так, — кажется, он улыбался. Дышать вдруг стало намного легче. — Твои капризы оказались полезными. Но не надейся, что в следующий раз тебе так же ослепительно повезет, — добавил Кондор, но как-то намного мягче, чем мог бы. Его рука, сжимающая мое запястье, вдруг заметно напряглась. Послышался шум, тихий стон и сонный девичий голос поинтересовался, где же находится его обладательница. Я, к удивлению своему, поняла. — О, сейчас будет громко.
Было не просто громко.
Было очень громко.
Но недолго.
****
Честно говоря, я не особенно поняла, что именно с нами сделали, но результат был очевиден: не в меру пьяная, но уже трезвеющая леди-не леди обрела знание местного языка. Не знаю, как у нее, а у меня голова после этого слегка кружилась, я то и дело вздрагивала от призрака щекотки — мне все еще казалось, что тонкие серебристо-синие нити магии, которые соединяли мою голову с белокурой очаровательной головкой этой "новенькой", как я окрестила девушку про себя, продолжают висеть в воздухе, постепенно истлевая и истончаясь.
В остальном мне удавалось сохранять удивительное спокойствие, несмотря на то, что атмосфера царила напряженная и нервная. Мы сидели в той самой комнате с выходом на балкон. Сквознячки гуляли по полу, но в камине горел огонь, не столько согревая тело, сколько отвлекая от страхов и печалей. Господин Габриэль сидел в кресле у камина, сохраняя видимость спокойствия. Его нервозность выдавало щелканье крышкой очечника и периодическое хмыканье. Габриэль рассматривал и меня, и "новенькую" с неподдельным интересом — абсолютно не мужским. Это был интерес лаборанта к мышке, которая выжила после опасного опыта. Ну, насколько я могу судить.
Не так уж много лаборантов было в моей жизни.
Кондор, напротив, на одном месте находиться не мог. Он измерял шагами комнату, мрачный, как туча, засунув руки в карманы, и вот уже минут с десять терпеливо молчал, великодушно позволив Габриэлю, более мягкому и сдержанному в словах, рассказать девушке все, что ей полагалось знать. Я слушала эту версию событий и мотала себе на ус. Не могу сказать, что она сильно отличалась от прогруза, который был устроен мне, когда я сюда попала: все то же самое, только о Богине и Зеркале ни слова, ну и о божественном предназначении тоже ничего. Словно и не было ничего подобного в этом мире. Не предполагалось. Мне показалось, что так даже правильнее. Эта девушка попала сюда совершенно другим путем, ей бы с самой собой сначала разобраться, а потом уже мир познавать.
Хотя кто бы говорил.
Со слов Габриэля получилось так, что два глупых и крайне самонадеянных мага решили провести важный и очень тайный эксперимент, и один из этих двоих, по жизни чуть более рассеянный, чем нужно, случайно открыл Врата прямо перед носом несчастной девушки, по злому стечению обстоятельств оказавшейся не в том месте и не в то время. И еще с измененным сознанием, пьяной то есть. Пограничные состояния ума, юные леди, болезнь ли, полусон ли, усталость, воздействие ли чего-то на мозг, говорил Габриэль, способствуют истончению граней миров.
Я отпила глоток теплого молока с медом из тонкостенной фарфоровой чашки.
Девушка почти вжалась в кресло, дрожала и явно хотела оказаться где-нибудь в другом месте, хотя, конечно, предложенный хозяином дома чай с какими-то интересными вкусными штуками, похожими на пастилу, здорово повлиял на ее настроение. Блондиночка постепенно оживала, осматривалась, я ловила на себе ее взгляды — цепкие, колкие, изучающие, опасливые — и делала вид, что мне-то как раз нормально, я уже ко всему привыкла, сижу тут, поджав ножки, на диване, и не парюсь по пустякам. Подумаешь, межмировое перемещение, плавали, знаем.