В тот же момент мне показалось, что внутри меня что-то разбилось на тысячи мелких, острых, ледяных осколков — и вместо жидкого огня под кожей разлился жидкий холод, вымораживающий все живое. Я успела услышать удар, звук открывающейся двери, голос Ренара и то, что Кондор что-то отвечает ему, успела почувствовать, как меня хватают за плечи, открывают мне рот и вливают в него что-то горькое и обжигающее. Потом стало так больно, что лучше бы я умерла, захлебнувшись ледяной водой, текущей по ту сторону.
Глава четвертая: De Profundis
Часть первая, в которой леди Лидделл очень стыдно
Магия, мадам, пьянит как вино, и если вы непривычны к ней, то рискуете быстро опьянеть. © Сюзанна Кларк, "Прощай-Милость, или Дамы из Грейс-Адье"
Я пришла в себя, когда голоса, эхо которых плыло где-то в моих грезах замысловатыми диалогами, вдруг стали громче и приобрели весьма явные призвуки начавшегося спора.
— Не хотелось бы рисковать своей шкурой, но, Кондор, мать твоя… достойная женщина, здесь не я клювом прощелкал.
Это совершенно точно был Ренар.
— Твоя задача была максимально проста, — огрызнулись в ответ. — И заключалась в том, чтобы развлекать девушку. А не оставлять ее одну в толпе!
В последней фразе было столько гнева, что даже произнесенная не слишком громко, она отозвалась в моей голове приступом острой боли.
— Во-первых, не в толпе, — не в пример спокойнее ответил Ренар. — Во-вторых, так было нужно. В тот момент. Кто же знал?
Кондор вздохнул и ответил уже мягче, с каким-то оттенком раскаяния:
— Да никто не знал. И знать не мог. Дернул их Неблагой вылезти…
Он резко замолчал, видимо, почувствовав, что я их слушаю. Я с большим трудом пошевелила веками, от этого крошечного движения жесткий обруч боли сдавил мою голову еще сильнее. Притворяться, что я все еще не в сознании, не хотелось, хотелось пить. Страшно. Такой жажды у меня не было никогда — рот словно высох, губы потрескались и болели.
Я попыталась повернуться набок, но не смогла, мне удалось только сдвинуть голову, какую-то странно-тяжелую, словно не мою. Тело не слушалось меня, вообще, оно было обессилено до предела. Я смогла пошевелить рукой, чуть дернув ее в сторону — судорожно, неловко — и мне показалось, что моя рука прошла сквозь толщу чего-то вязкого, тяжелого, мешающего двигаться. Кажется, я издала какой-то полу-всхлип, полу-крик, и теплые, ласковые пальцы легли мне на затылок, помогая приподнять голову.
— Тихо, все хорошо, — сказал Ренар. Он попытался усадить меня рядом, но я бессильно привалилась к его плечу, сгорая от стыда и беспомощности.
— Теперь-то да, все хорошо, — голос Кондора звучал сухо. Я услышала звук льющейся воды, звон стекла, потом меня заставили чуть запрокинуть голову и влили в рот что-то. Отвратительное. Невероятно кислое. Холодное.
Я попыталась дернуться, но руки Ренара крепко держали меня, да и сил сопротивляться просто не было. Сделать глоток удалось с большим трудом, горло отозвалось саднящей болью. — Мелкая, терпи. Сейчас будет лучше.
Он говорил что-то еще, совершеннейшую ерунду, вроде той, которую говорят детям, когда дают горькое, но эффективное лекарство. Я не улавливала и половины слов, потому что меня ломало и выкручивало, иногда просто дергало в сторону, и тогда Ренар прижимал меня к себе, словно я могла вырваться и упасть.
Наконец, мне удалось открыть глаза. Мир казался слишком ярким, почти болезненно-резким, но терпимым. Я смотрела вокруг, щурясь и чуть не плача от боли, шока и собственной беспомощности, пыталась сообразить, сколько сейчас времени, и тот ли это вообще день, и что же, черт возьми, произошло?
— Пей, — мне протянули стакан с чем-то, и я отпрянула от него, не решаясь взять в руку, потому что ждала очередного подвоха. — Это просто вода, — сказал Кондор. — Самая обыкновенная. И если ты не выпьешь, я волью ее в тебя насильно.
Моя рука дрожала так, что я чуть не расплескала содержимое стакана, показавшегося слишком тяжелым. Зубы стукнулись о стекло. Вода. Действительно, просто вода, потрясающе вкусная, холодная, самая обыкновенная вода.
— Еще, — я вытерла губы ладонью. — Пожалуйста.
Кондор понимающе хмыкнул.
После второго стакана я сообразила, что сижу на диване в кабинете, одетая в ту же рубашку, которую маг любезно одолжил мне ночью. Голым ногам было немного прохладно, я смутилась и поджала их, неловко пытаясь натянуть подол рубашки на колени, чем вызвала одновременное хмыканье от обоих парней.
— Оставь, котеночек, все, что нужно, мы уже видели, — фыркнул Ренар, и я только зубами скрипнула, потому что сейчас не могла достойно отшутиться. Меня трясло, но не от холода или озноба, а от страха. Мой мир успел дважды разбиться вдребезги за эту ночь и утро, и я уже не знала, что думать и на что надеяться. Голые колени сейчас действительно были наименее важной из всех моих проблем.
Я затравленно посмотрела на Ренара — на его губах была хитрая улыбка, но глаза стали непривычно серьезными, внимательными, цеплючими, как никогда — и перевела взгляд на Кондора, бледного, как смерть, с заострившимися чертами лица, настолько усталого на вид, что, казалось, он сейчас упадет. Опять.
— Что? — неожиданно иронично спросил маг.
— Синяки, — сказала я, — удивительно подчеркивают цвет глаз.
Он сдержанно рассмеялся и сел на стол.
Я заерзала, пытаясь понять, знает ли Кондор о том, что было, пока он валялся в отключке. Сложное, неблагодарное занятие. Ахо поблизости тоже не наблюдалось, наверное, оно было к лучшему. Я тяжело вздохнула, готовясь к новым, пугающим откровениям:
— Что я опять натворила?
Кондор приподнял одну бровь и криво усмехнулся.
— Даже не знаю, с чего начать, — сказал он.
— Давай с самого важного, — Ренар чуть наклонился и взял стоящую на полу бутылку с янтарного цвета жидкостью. Когда он вытащил пробку из горлышка, я почувствовала запах, похожий на запах коньяка, от которого именно сейчас меня чуть не замутило, и отодвинулась в сторону. — Прости, котеночек, но после всего этого я должен выпить.
— П-п-после ч-ч-чего?
Кондор хотел что-то сказать, но не успел.
— После чего? — Ренар показным жестом отпил прямо из горла бутылки. — Например, после того, как проклятущий пикси вывалился из воздуха прямо на голову начальнику стражи Йарны, отвратительно довольный и взбудораженный, и сообщил, что если я не потороплюсь, то пропущу что-то весьма забавное, — он кашлянул и отпил из бутылки еще. — Забавное, — Ренар выдохнул это жестко и зло.
Я хлопнула ресницами от неожиданности.
— Ну, в понимании пикси забавное… не всегда забавно для человека, — тихо пояснил Кондор. — Обычно совсем наоборот.
Как будто бы я этого еще не поняла!
— А… — я хотела спросить, где Ахо сейчас, но Ренар раньше вернулся к своему монологу:
— Я как раз в тот момент объяснял почтенному начальнику стражи, что мы ну никак не можем быть виновны в том, что кого-то из их местных пьяных придурков заколдовали во время праздника, и вообще, у них есть свой маг, пусть он разбирается, — Ренар говорил достаточно спокойно, но как-то надломленно, словно сил на проявление эмоций у него не осталось. — И тут мало того, что из воздуха появляется пикси, так эта мелкая тварь еще и начинает говорить что-то про удивительные сюрпризы, иди быстрее, сам все увидишь. Увидел, — он выпил еще. — Охренел.
— Некий юноша из Йарны этим утром проснулся, скажем, немым, — вкрадчиво сказал Кондор. — Его друг признался, что ночью несчастный имел неосторожность сказать несколько обидных слов в сторону некой девушки, которая пришла с магом из зачарованного Замка в горах. Девушка пообещала, что у парня отсохнет язык…
— Если он еще раз посмеет открыть пасть в ее сторону, — закончила я, нервно сглотнула и уставилась на Кондора огромными от ужаса глазами. — Я…
— Эти двое были в той же таверне, что и мы, — Ренар оставил, наконец, бутылку, закинул ногу на ногу и повернулся ко мне. — А ты, помнится, пришла с улицы смущенная и красная. Все точно было в порядке? — он чуть наклонился в мою сторону и опасно улыбнулся.
Я замотала головой, пытаясь подобрать слова оправдания. Моя фантазия уже рисовала суд, разбирательство и костер инквизиции — или как у них тут наказывают магов, нанесших вред простому человеку, пусть даже случайно?
— Я… я правда это сказала, — всхлипнула я, и тут меня начало выносить в истерику: — Кто же зна-а-ал?!
— О, Боги, — устало протянул Ренар и выпил еще.
Кондор мрачно вздохнул в его сторону и посмотрел на меня, сжавшуюся в комочек:
— Тебя никто и не обвиняет. Стража, к слову, тоже не обвиняла. Пока. И прекрати выть, пожалуйста, у меня и без тебя голова болит, — сказал он тихо и с таким отчаянием, что я быстренько собралась и постаралась не реветь. — Ничего непоправимого пока не произошло, да и вообще, поверь, это не самое страшное…
— Хва… хвати-ит мен… я пугать! — я едва могла говорить, заикалась и путалась в словах. — Почему я оп… ять…
— Опять потеряла сознание? О, милая, — маг чуть откинул голову назад, коротко рассмеявшись. — Ты попыталась вылить в меня весь резерв, который у тебя был. Как додумалась — не представляю, — он сощурился в мою сторону и покачал головой, не то одобрительно, не то с легким осуждением, словно ребенка отчитывал. — Только вот сделала это слишком резко и слишком… сразу. Чуть не выгорела сама.
— И выморозила изнутри весь кабинет, — хмыкнул Ренар. — Такая силища.
— Что, говоришь, во сне делала? — улыбка Кондора стала хитрой и хищной. Ренар вытянулся, уставившись на меня полным любопытства взглядом. Я припомнила, что именно я делала во сне, а потом уже не во сне, и покраснела, на всякий случай закрыв лицо ладонями. Под пристальным вниманием со стороны двух мужчин краснелось ну очень легко, а уж если вспомнить, что один из них иногда слышал мои мысли — о, да я хотела прямо сейчас провалиться сквозь весь замок до его подвалов и ниже. — Кхм… — маг словно бы сам смутился слегка. — Я не могу найти иного объяснения, только предположить, что твой потусторонний спутник… решил сделать тебе щедрый подарок. Он использовал тебя, как сосуд для энергии, весьма вместительный, нужно сказать, — маг наклонил голову набок. — Никогда не встречал такого, правда.