Мари смотрела на Хёльду, не отрываясь, и, казалось, слушала ее со всем вниманием, на которое была способна, завороженная и напуганная происходящим, но Хёльда уже забыла про нее — то, что сидело в Видящей и направляло ее зрение за грань, туда, где переплелись нити Вероятности, уже не хотело говорить о гостье из другого мира, у него появилась новая цель, не менее интересная. Этому чему-то было несложно сломать Волю неопытной ведьмы, но оно точно не рассчитало ее силы — Хёльда выдыхалась быстрее, чем нужно. И это было к лучшему.
— Тьма вокруг, — повторила она потухшим голосом и невидяще завертела головой, как слепая. — Вокруг тьма. Только тьма окружает меня. Я не вижу ничего. Только тьма.
Так, наверное, всегда и происходит: когда тебе кажется, что все, вот он пик, хуже уже не будет и сейчас все твое "плохо" пойдет на спад, из глубин бездны, в которую ты заглянул, выходят новые чудовища — еще страшнее тех, с существованием которых ты уже смирился.
Утром я была уверена, что бешеная гонка последних суток закончилась и сейчас наступит затишье, пусть даже не долгое, но затишье, которое позволит мне собраться с мыслями. Затишье, во время которого мой едва родившийся уютный мирок вернется на круги своя: все эти разговоры об истории за чаем, уроки этикета с Лин, двусмысленные шутки Ренара и флирт с ним, прогулки с Кондором куда-то за пределы замка, в невероятно огромный, красивый и пугающий мир. Но маятник безумия и не думал останавливаться или замедлять разгон — казалось, он только набирал обороты и каждое новое событие, каждое новое лицо, появляющееся на сцене моей жизни, только сильнее раскачивало его.
Если пару дней назад я верила, что все происходящее со мной хоть и невероятно, но безопасно, и экскурсия по другому миру ничем, кроме потерянного времени, мне не грозит, только держись крепче за руку желтоглазого Вергилия, то сейчас чужой мир повернулся ко мне своим настоящим лицом и оскалился мелкими, острыми фэйрячьими зубками.
Продемонстрировал свой интерес.
Интерес, которого, судя по реакциям Кондора, никогда не было. Которого не должно было быть.
Разноцветные витражи рассыпались острыми льдинками, из глубины темных зеркал на меня посмотрело нечто неожиданное, оно заговорило со мной на языке острых когтей и туманных пророчеств и показало мне то, что, кажется, я не должна была видеть. И не хотела бы знать.
— В этом мире есть законы и правила игры, — сказал Кондор, пока пытался нащупать пульс на тонком, посеревшем запястье Хёльды, — которые выше людей, поэтому людям не нужно даже пытаться знать их, просто плыть по течению и не думать о том, как это течение возникло и что там, во тьме реки, еще живет и плавает.
Я закрыла глаза, потому что не хотела видеть, как дрожат его руки.
Это было самое страшное, что я видела в своей жизни, после того, как менялось выражение лица Кондора во время монолога Видящей. И после оскала твари, загнавшей меня в Зеркало, конечно.
— Это же только слова. Варианты развития. Предостережения. Ты же сам ей не верил!
— Теперь поверил, — огрызнулся он. — Есть разница между обычной Видящей ведьмой и Пророком. Герхард, она спит. И пусть спит.
Шаги, раздавшиеся рядом, звучали суетливо, голоса — тревожно. Мне положили руку на плечо, и когда я не отреагировала, бесцеремонно потянули за руки, вынуждая встать с кресла, на котором я пригрелась, пока пыталась прийти в себя.
— Я сейчас, — шепнула я. Около левого виска остро, коротко кольнуло болью, видимо, нервная система передавала привет невероятному эмоциональному напряжению и желала счастливо оставаться.
— Пойдем, милая.
Пришлось щуриться от тусклого зимнего света, вставать и идти.
Хёльду оставили в кресле, расстегнув ворот платья и манжеты и накрыв пледом, и сейчас она казалась даже не усталой, а странно умиротворенной, словно бы там, во сне она видела что-то хорошее, а не тьму, о которой говорила нам.
— Гребаные бабы, одни сюрпризы от них, — беззлобно, но с видимым раздражением прошипел Кондор, выталкивая меня из гостиной в соседнюю комнату. — Вы знали, что она — Пророк, Герхард?
От меня не ускользнуло то, как вытянулось лицо Ренара при слове "Пророк", как он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но махнул рукой, мол, тут и говорить нечего.
— Я догадывался, что она сильнее, чем кажется, — ответил маг Йарны. На мой взгляд, он не выглядел смущенным, скорее — раздосадованным. — Но она никогда не проявляла… кхм… таких способностей. Я думаю, нам лучше поговорить у меня в кабинете, милорд, наедине.
Кондор сжал мою руку так, что я чуть не вскрикнула от боли.
— Я не думаю, что сейчас есть причины для долгого разговора, Мастер Вульфстам, — прохладно, но вежливо сказал он. — У меня, как и у вас, есть определенные обязательства, которые я привык выполнять. Я бы хотел вернуться к ним как можно скорее.
— Я бы все-таки хотел с вами поговорить, — в тон Кондору ответил Герхард, рассматривая меня с хорошо продуманным интересом. — О разделении обязанностей, к примеру. Несмотря на то, что мальчик признал инцидент исчерпанным, я вижу свою обязанность, — он подчеркнул это слово, — в том, чтобы сообщить представителям Ковена в Старом Бергштадте о новоявленной ведьме, замеченной в окрестностях Йарны и, предположительно, опасно невладеющей собственными силами.
Кондора словно по лицу ударили, чего он совершенно не ожидал. Наверное, в его картине мира вообще не было такого пункта "какой-то там заштатный маг мелкого городишки, в дом к которому я могу ввалиться посреди ночи, вдруг осмеливается сказать слово поперек". Тем не менее, Герхард не просто сказал что-то не то, он, как я поняла, сейчас неплохо так намекнул, что имеет рычаг влияния — в лице меня.
Ренар скрестил руки на груди и поджал губы, готовый, кажется, ко всему.
Мне показалось, что воздух сейчас заискрится и вспыхнет, но Кондор лишь поднял руку, вытаскивая из воздуха забытую мною в гостиной цепочку с амулетом, и улыбнулся, застегивая ее на моей шее.
— Я как раз думал об этом, Герхард, — сказал он, как ни в чем не бывало, словно бы минуту назад не стоял здесь с растерянным видом. — Поскольку эта конкретная, кхм, ведьма, если вам так угодно, является моей подопечной, то, думаю, это как раз моя обязанность сообщить о ее появлении. Но, боюсь, что леди Лидделл не хотела бы огласки, поэтому я планировал поговорить о ней не с кем-то из… — он запнулся, видимо, подбирая слова, — из ближайших к этой местности представителей Магической Власти, а напрямую с ректором Галендорской Академии. Я надеюсь, вы не сочтете подобные привилегии нарушением какого-нибудь регламента? — улыбнулся он.
— Что вы, милорд, — Герхард улыбнулся ему в ответ. — Я только посоветую вам сделать это быстрее, потому что, поверьте, господин Феррано дружен не с последними лицами в городе. В том числе…
— С теми, кому выгодно обвинить меня в злоупотреблении моим положением и силами? — почти насмешливо спросил Кондор. — Герхард, я вас не узнаю. С чего бы вам вдруг вставать на их сторону, друг мой?
"Из-за меня" — подумала я прежде, чем Герхард посмотрел в мою сторону. Мельком так посмотрел, словно я его сейчас интересовала не больше, любой другой предмет в комнате. Я чуть крепче сжала пальцы, переплетенные с пальцами Кондора, пытаясь так намекнуть, что я все слышу — и понимаю.
— Я не говорил, что встаю на их сторону, Мастер Юлиан, — так же спокойно ответил Герхард. — Но вы сами прекрасно знаете, что происходящее сейчас выходит за рамки понятия "в порядке вещей".
— Ну, да, — Кондор сделал вид, что не заметил намека. — Пророки — это нечто за пределами привычного даже для меня. Тем более, когда…
— Вам неприятно, когда в вас смотрят? — добродушно фыркнул Герхард, и я почувствовала, как повисшее в воздухе напряжение чуть отступило. Мастер Йарны уже не преграждал нам дорогу, он чуть подался в сторону, пропуская в гостиную, к Хёльде, служанку с подносом, на котором стоял кувшин воды и накрытая плотной салфеткой миска. — Могу вас понять, милорд. Еще неприятнее, когда вам показывают вас.
— Если вам хочется поговорить со мной, Мастер Герхард, — Кондор, казалось, пропустил его слова мимо ушей, — я навещу вас через пару дней. После того, как выполню свои обязанности. Я надеюсь, у вас будет, что мне сказать. И показать.
Улыбка Герхарда стала удивительно любезной. Он повернулся ко мне:
— Был рад вас видеть, леди Лидделл. Надеюсь, мы увидимся еще — уже при других обстоятельствах.
Мне ничего не оставалось, кроме как ответить ему в тон и сделать книксен, потом позволить Кондору увести меня к порталу.
Овечка, которую ведут к жертвенному камню, думала я, пока надевала пальто, которое мне подал Ренар. Да, пожалуй, в тот момент я почувствовала, насколько Хёльда была права.
Обед начался в напряженном молчании.
Столовая Замка, отделанная каким-то темным деревом и потому всегда немного сумрачная, сегодня казалась мне еще и очень, очень холодной — то ли сквозняки таки взяли свое, то ли меня колотило от пережитого. После нашего возвращения из Йарны Сильвия не попадалась мне на глаза, а я и не стремилась ее искать, потому что была в странном смятении: с одной стороны, когти, рожки и зубы я не забуду никогда, но с другой — эта женщина не обидела меня ни словом, ни жестом, даже наоборот — всегда была крайне мила со мной и очень, очень заботлива, и я чувствовала себя виноватой за испытанный ужас и возникшее отвращение. За столом прислуживала незнакомая девушка, она бледнела, как полотно, каждый раз, когда оказывалась рядом с Кондором, мрачным, как пейзаж за окном.
Несмотря на то, что утром меня выдернули из Замка, оставив без завтрака, я не ощущала голода до тех пор, пока передо мной не поставили тарелку с супом — только его запах заставил меня вспомнить, что мне, вообще-то, нужно есть. Ложка дрожала, я случай