Я чуть вилку не уронила от удивления. Я-то думала, что он на меня злится, а спешка, с которой мы уходили, была связана с чем угодно — с Видящей, с Герхардом, с тем, что могли вернуться Феррано, — но никак не с заботой обо мне. Наверное, подумала я, нужно быть чуть более… дальновидной, что ли?
Чуткой, подсказало подсознание, и внимательной. И доверять, в конце концов.
— Что Хёльда мне сказала, — продолжил Кондор, — это уже другой вопрос. Я бы хотел ответить на него так: она сказала достаточно. Это были вещи, которые ей неоткуда было знать и которые она не могла считать с меня, пока не ушла в глубокий транс.
— Она увидела меня, — Ренар нахмурился.
Мне очень хотелось узнать, что же она там увидела, я даже рот открыла, чтобы спросить об этом, но, помня о том, как Ренар отреагировал на слова Хёльды, промолчала. Мне показалось, что там есть какая-то личная тайна, и с моей стороны было бы не слишком вежливо лезть к нему в душу, даже если кое-какие подозрения уже появились. Потом узнаю, заодно проверю, насколько я права.
— Да, она смогла преодолеть твою защиту от чужого внимания, — кивнул Кондор. — Но в моем случае она залезла еще глубже. Я бы не очень хотел поднимать эту тему, с вашего позволения. Надеюсь, ваше любопытство удовлетворится тем, что госпожа Пророк дала пару важных ответов, которые я давно искал? — он посмотрел на нас, и мы кивнули. — И пару предупреждений, которые я не слишком рад услышать.
Кондор с минуту разглядывал меня с хмурым вниманием — наверное, так смотрят на то, что доставляет изрядное количество неприятностей и осложняет жизнь, но от чего нельзя избавиться, потому что с этим нужно как-то справиться и что-то сделать. Мне слова Видящей, которые я запомнила, жгли мою память, но я боялась, что озвучив связанные с ними страхи, я выдам тот факт, что я помню все, что именно она сказала не мне, а ему самому. Поэтому я скромно уткнулась взглядом в тарелку, поняла, что есть больше не хочу, но прежде, чем я успела положить приборы, Кондор вдруг сам выдал то, что я хотела услышать:
— Видящая сказала кое-что странное. Что инка перешла дорогу кому-то. Ей. Я не представляю, что это за "Она", — признался он. — Более того, у меня даже нет никаких догадок на этот счет. Мари, — он позвал меня, и я подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — У тебя есть выбор. Что бы она там ни сказала, выбор у тебя точно есть. И свобода воли тоже.
— Да, — ответила я с кривой усмешкой и решилась напомнить ему: — Она там еще что-то насчет овечки в стае волков говорила. А еще про темный лес и чью-то тень. И знаешь что, Кондор? — я аккуратно положила приборы на тарелку и отодвинула ее от себя. — Чем больше вокруг неизвестности, тем мне страшнее. Я очень хочу получить ответы на свои вопросы.
— Ты их получишь, — ответил он. — Но не сейчас. Мне нужно уйти и, скорее всего, меня не будет до позднего вечера. Я хочу навестить Габриэля, — пояснил Кондор в ответ на мой гневный взгляд и подмигнул. — Передам от тебя привет, милая, там будут рады. И кроме того, надо завтра же познакомить тебя кое с кем, но о встрече с ним придется заранее договориться.
— Я научу тебя играть в карты, котенок, — Ренар ободряюще мне улыбнулся. — Прекрати дуться.
Я выдохнула и собрала эмоции и мысли в кучу. И широко улыбнулась, усмиряя отчаяние и гнев.
Джинсы и футболку я нашла на кровати. Тот, кто в Замке превращал грязное в чистое, свою работу выполнял, несмотря ни на какие странности в мире вокруг, и я была ему благодарна (чем бы он ни оказался). Платье, в котором я провела все это страшное утро, стало ужасно неудобным, потяжелевшие вдруг юбки мешали ходить, а шерсть, пусть она была трижды высокого качества, кололась и заставляла меня нервно чесать запястья и шею. Я невероятно хотела окунуться в обжигающе-горячую воду, чтобы смыть с себя хотя бы часть прошедших двух суток, да и просто согреться, поэтому, захватив сменную одежду, открыла дверь в ванную комнату.
Но увы.
Вода из кранов лилась только холодная, у меня даже пальцы свело.
Мои мечты столкнулись с жестокой реальностью и разбились вдребезги. Я быстро смыла с лица следы истерики, которой самозабвенно предалась, как только появилась возможность побыть одной, и, чувствуя, как от холода по коже бегут мурашки, стянула с себя платье. Хоть так. Нижняя рубашка и юбка, теплые чулки — все в кучу, еще и ногой брезгливо оттолкнула в сторону, хлюпая носом и едва сдерживая злые слезы.
Джинсы оказались слегка великоваты.
Пол в ванной тоже был холодным, почти ледяным, и я не рискнула долго шлепать по нему босыми ступнями, поэтому с тяжелым вздохом собрала свою одежду, сложила ее и оставила на одной из полок — на той, где всегда оставляла вещи, а потом находила их уже выстиранными и выглаженными. Пока руки были заняты, злость немного притуплялась.
Зеркало сказало, что выгляжу я сейчас не намного лучше, чем Кондор прошлым утром. Бледная, с заострившимися скулами, разве что синяки под глазами едва наметились. Я наскоро собрала волосы в небрежный хвост, который пришлось перевязать лентой, потому что верную резинку для волос я тоже где-то потеряла, и вышла из ванной.
Пол в комнате был теплее лишь самую малость.
С тяжелым вздохом я рухнула на кровать, немного порассматривала лепной потолок над нею, попыталась завернуться в покрывало, как в кокон, и поспать, но сон не шел, я не могла толком согреться и потому злилась и бесилась еще больше.
Пришлось открыть первую попавшуюся книжку — третий том из "Истории для девиц" — и начать разглядывать гравюры. Читать я не могла, мысли так и норовили убежать куда-то подальше от написанного — очень нудного перечня каких-то сражений в какой-то войне, от кратких жизнеописаний королей Аглавера, содержащих немалую долю непонятных мне рассуждений о морали и власти. Принц Феликс сейчас как раз был в Аглавере, вспомнила я, перелистывая страницу, а за ней следующую — на гравюрах изображались быстро сменяющие друг друга правители, их гербы с девизами, под каждым портретом шли цифры, обозначающие даты рождения и смерти. Я закрыла "Историю" и прижала книгу к груди, свернувшись калачиком. От обложки пахло пылью и старой бумагой.
Стук в дверь раздался как-то слишком вовремя, потому что стоило мне остаться наедине со своими мыслями, как злоба и отчаяние снова начинали душить меня. Ренар не дождался моего ответа, сам вошел в комнату и, сев на краешек кровати, провел рукой по моим волосам, убирая их со лба. Мне показалось, он хотел удостовериться, что я не плакала.
— Я думал, ты уснула, — сказал он.
— Не спится.
— Пойдем вниз, — Ренар взял меня за руку, спрятав мою ладонь в своих. — Я обещал тебе игру в карты.
— Ты мне еще сказку на ночь обещал, — буркнула я и потерлась лбом о покрывало, пытаясь понять, хочу ли я выползать из-под него. — И десерт.
— Все будет, — Ренар потянул меня за руку с ласковой настойчивостью. — Не знаю, как в твоем мире, котенок, но здесь не очень хорошо смотрят на то, чтобы взрослый мужчина долгое время находился рядом с незамужней леди один на один. Тем более — в спальне, — сказал он с показной серьезностью. — Пойдем.
— А если я не хочу?
— Тогда останешься наедине с… — он глянул на книгу и скривился, как будто бы кислятину съел. — Третий том "Истории"? Мое искреннее сочувствие.
— Я уже поняла, — я неловко попыталась выпутаться из покрывала, — что что-то не так с этой книгой.
— Конечно, не так, — Ренар встал с кровати и терпеливо ждал, пока я медленно сяду, а потом так же медленно пойду искать носки и кеды. — Нет в мире ничего скучнее, чем книга, автор которой решил, что пишет для идиотов.
Я ткнулась в шкаф, выудила из него свою толстовку и влезла в нее, глупо улыбаясь. Говорить о простом и приземленном после всего, что произошло, было странно, но казалось действенным способом отвлечься. Я поправила чуть сползшую ленточку в волосах.
— А эта книга рассчитана на идиотов?
Ренар галантно распахнул передо мной дверь:
— На девушек, — лучезарно улыбнулся он. — На девушек, которые не в состоянии понять, что причиной войны намного чаще оказываются жадность и тщеславие, чем доблесть или честь. Хотя, конечно, книги для юношей на ту же тему не слишком отличаются.
— Тогда зачем держать это в библиотеке?
— Она досталась нам в наследство. От тех, кто жил здесь раньше.
Густой ворс ковра поглощал наши шаги, пока мы шли через одну из пустующих комнат к лестнице вниз.
— Арс Магика тоже? — прямо спросила я.
— О, чем ты заинтересовалась, — он покосился на меня. — Нет, Арс Магика — это личное развлечение Кондора. Ему, знаешь ли, было интересно, какие стереотипы живут в головах у людей. Сначала он удивлялся, потом злился, потом начал смеяться, но, подозреваю, если бы он встретил автора этой штуки, разговор получился бы интересным.
То есть, эта штука — не древний трактат вроде того же "Молота ведьм", а современное для этого мира издание. Однако.
Камин в парадной гостиной был темен и пуст. Я забралась с ногами на диван, даже не снимая обувь, и посмотрела в окно, за которым начинало темнеть. Ренар закурил, сегодня в его трубке было что-то другое, странно-знакомое, и запах дыма вдруг показался удивительно уютным.
— Вишня, — поняла я.
— М?
— Ты куришь вишневый… табак? Не знаю, что у вас там.
— Тебе не нравится?
— Наоборот, — я покачала головой. — У меня очень… теплые ассоциации.
Ренар сдержанно улыбнулся в ответ, перекинул руку через подлокотник кресла и не глядя поднял бутылку из темного стекла.
— Хм, ты смотри. Тут даже что-то осталось. Как насчет?.. — он тряхнул бутылкой, держа ее за горлышко. — Нет, не бойся, тут так мало, что ты не превратишься в болотную корягу, даже если выпьешь все это. А я надеюсь, что ты со мной поделишься.