Я покраснела.
— У нас есть примерно полчаса на то, чтобы леди ознакомилась с нужными Кодексами и подписала договор со мной как с ректором Академии, — Парсиваль снова постучал по столешнице кончиками пальцев, покосившись сначала на часы, а потом на сына. Кондор вопрошающе приподнял одну бровь. — Будь добр, помоги оболтусу, который просиживает штаны около моего кабинета, принести все, что нужно, а то он опять забудет какую-то мелочь.
Мне показалось, что на лице Кондора мелькнуло недоумение, почти раздражение, но он быстро собрался, натянул дежурную улыбку и вышел, не забыв слегка хлопнуть дверью. Я вздрогнула. Мне показалось, что Парсиваль сейчас намеренно выставил сына за дверь. Намеренно ли он задел его самолюбие — я не знала.
— Он будет обижаться, но недолго, — сказал старший из желтоглазых, подперев подбородок рукой. — Переживу. У нас есть пара минут, чтобы поговорить наедине, милая, поэтому слушай внимательно.
Я почувствовала, что робею под его хищным и прямым взглядом, как испуганный зверек перед опасностью.
— Мой сын никогда не скажет тебе правду, — слова Парсиваля дель Эйве отозвались чувством, что внутри меня, где-то в районе солнечного сплетения, где в минуты радости появляется ощущение тепла, плещутся холодные воды потусторонней реки. — Я вижу, что ты честная девочка и хорошая, такие не предают. Иногда не предают даже в ущерб себе. Иначе я бы не стал помогать тебе больше, чем того требуют обстоятельства. Но все, что я делаю, я делаю для него, — Парсиваль кивнул на дверь, за которой скрылся Кондор. — Еще раз. Он не скажет тебе правду, потому что для него это будет… признанием в слабости, что ли? Но у Хранителей есть один секрет. Если ты умрешь, — его голос стал тихим, и острые когти страха вцепились мне в плечи, вызывая озноб. — Если ты умрешь, милая, Юлиана ждет нечто страшнее смерти. Поэтому в твоих интересах не подставляться и быть тише воды и ниже травы. А я за этим прослежу. Ты меня поняла?
Я кивнула, не в силах говорить.
— Не слышу.
— Да… милорд…
— Вот и хорошо, — Парсиваль перестал быть пугающе-строгим.
Что-то теперь сошлось, а что-то наоборот, перестало сходиться. Страх сковывал мысли, но мне все-таки удалось выловить одну их них, и я посмотрела на Парсиваля широко распахнутыми глазами, понимая, что задать вопрос хочется — но боязно.
— Спрашивай уже, — устало вздохнул Парсиваль.
— Почему бы тогда не запереть меня в башне… И других тоже? — хриплым шепотом спросила я и облизнула пересохшие губы. Очень хотелось пить. — Держать в безопасности и под присмотром, не выпуская наружу.
— А ты сама как думаешь? — он вдруг встал со своего ректорского места, чтобы налить мне чай, остатки, правда. Я взяла в руки теплую кружку. Мой мозг истерически пытался найти какое-то разумное обоснование, но почему-то все варианты сейчас казались мне крайне глупыми. Или милосердными. Или глупыми и милосердными. Но я решилась.
— Чтобы никто не решил из этой самой башни выпрыгнуть? — предположила я. Парсиваль так и остался стоять сбоку от стола, слегка присев на его край. Образ серьезного и сурового господина ректора пошатнулся. — Или потому что инка, — я вспомнила кое-что, произнесенное при мне, — еще одна сильная фигура на политической арене? — которой очень даже легко управлять, если так подумать.
— Почти верно, — кивнул Парсиваль. — Добавь к этому еще интерес жрецов Богини. Ты с ними пока не сталкивалась, но скоро вам придется познакомиться. И потом, тебе не кажется, что при всем том скепсисе, с которым мой сын относится к некой ауре избранности, которой окружена ты и тебе подобные, ссориться с Богиней — это не совсем верный ход?
Я кивнула.
— Только вот вероятность твоей гибели в разы выше, чем у тех, кто был до тебя. Работа с магией — опасная практика. А все то, что происходит вокруг тебя, делает ее еще опаснее. С теми, — он кивнул головой в сторону, намекая на прошлое, — все решалось парой амулетов от ядов и простейшим контролем за тем, с кем леди общается и кому перешла дорогу. К счастью, ни одна леди умирать не планировала, — он криво усмехнулся. — Только наслаждаться жизнью и иллюзией власти.
Дверь открылась, отчего я едва не опрокинула остатки чая на себя, и в кабинет вошел бедняга Тео, какой-то слишком нервный на вид. В руках у него была черная папка с бумагами и пара не слишком толстых книг. На корешках блеснуло золотое тиснение букв, но разглядеть, что там было написано, я не смогла. Кондор шагнул в кабинет следом и встал у двери, скрестив руки на груди. Тео положил книги на край стола и, с едва скрываемым любопытством и каким-то оттенком раздражения зыркнув на меня, вышел, молчаливо поклонившись Кондору. Было в этом поклоне что-то если не неприязненное, то как минимум неловкое. Не удивлюсь, если злая птица больно его клюнула.
— Зачем ты его вообще держишь? — Кондор подошел к столу, взял верхнюю книгу и, наскоро пролистав ее, протянул мне, раскрытую на конкретной странице. — Читай отсюда и еще три страницы, только внимательно читай, — сказал маг, садясь в кресло. — И не вслух. Я знаю это наизусть.
Язык, на котором пишут законы и официальные письма, сух и полон кривой иносказательности, даже если его используют в ином мире, чтобы поведать о магии — точнее, о тех формальностях и правилах, в рамках которых протекает официальная жизнь некой магической академии. От неожиданности я моргнула, не сразу поняв, с чем столкнулась, но через минуту уже переключилась.
В конце концов, недаром я потратила лучшие годы своей жизни, готовясь переводить с этого вот языка на язык обыденности.
Зажав палец между страницами, я открыла титульный лист. Как я и догадалась, это было что-то вроде основного регламента, точнее, оно называлось "Уложение" и касалось порядка зачисления в академию разных категорий… граждан?
Магов, дурочка.
Кондор открыл книгу на главе, посвященной неофитам, таким же, как я, но на всякий случай я решила заглянуть в оглавление.
— Не доверяет, ты смотри…
Я зыркнула в сторону Хранителя, нервно подняв руку, чтобы заправить прядь волос за ухо — чисто автоматический жест, потому что ни одна прядка не выбилась из стянутого лентой хвоста. В оглавлении больше ничего про неофитов не было.
— Нам незачем вам врать, леди Лидделл, или пытаться мошенничать, — ласково сказал Парсиваль, пока я вытаскивала из текста важные моменты: "неофит, то есть — маг, только что прошедший инициацию и не обладающий в полной мере властью над своей силой", "обязан найти куратора", "выбор наставника согласовывается с куратором", "может рассчитывать на помощь Академии в любых вопросах, связанных с изучением магии", "при этом контролируется куратором и наставником".
— Получается, — спросила я, сверяясь с текстом, — что моим наставником должен стать кто-то из Галендора? Но я же все время буду находиться вообще в другой стране, и…
Кондор кашлянул и хитро посмотрел на меня:
— Нет, нет, даже не рассчитывай, что это буду я, — фыркнул он. — Не переживай, с формальностями разберемся. А расстояния… Кажется, ты уже привыкла к тому, что в моем случае это не проблема, нет?
Не проблема, если так рассуждать.
— А тебя это не напряжет? — осторожно спросила я.
Он рассмеялся, откинувшись на спинку кресла, и в итоге повернул голову в мою сторону, посмотрев прямо и со странной, едва ли не насмешливой, но не злой улыбкой. Парсиваль, кажется, тоже не просто так прикрыл рот ладонью.
— Мари, — достаточно едко сказал Кондор. — Тебе не надоело думать, что ты создаешь больше проблем, чем есть на самом деле?
Мне очень хотелось сказать ему, что с его появлением вся моя жизнь превратилась в одну большую проблему, но я не стала.
— В конце концов, мелкая, — Кондор слегка нахмурился, — у меня есть перед тобой определенные обязательства, и меня не может напрягать, как ты выражаешься, то, что я их выполняю. Читай дальше. И спрашивай, если что-то не понятно.
Я читала. Я читала все, что было написано в двух книгах, повторяя кое-что вслух, когда меня просили, задавая вопросы и пересказывая прочитанное своими словами. Это было похоже на странный экзамен, с одной стороны, — и на обработку клиента перед подписанием договора, с другой. И если в первый момент мне снова стало стыдно из-за того, что со мной возятся, аж ушки загорелись, то скоро до меня дошло, что эти люди лишь пытаются показать мне, что они не собираются меня обманывать. Они проявляли странную лояльность, которую я не ожидала получить со стороны кого-то сильного, кого-то, кто может решить, запереть меня в башне или нет.
Впрочем, вспомнила я, судя по всему, от меня они оба зависят не меньше.
Вдоль спины снова проползла ледяная змейка.
— Я… Я закончила, — сказала я, закрывая вторую книгу — общие правила Академии, ничего сверхъестественного.
— Прежде, чем вы поставите на бумаге свою подпись, леди Лидделл, свидетельствующую о том, что вы ознакомились с Правилами и Уложением, я хочу, чтобы вы еще раз, из моих уст, услышали основные принципы, которых вы будете придерживаться. Для нашего общего блага, — Парсиваль посмотрел на меня чуть исподлобья, с той строгостью, которая напомнила мне о его словах, произнесенных наедине со мной. — Первое. Вы говорите своему будущему наставнику, вернее — наставнице, и Юлиану о любых странных вещах, которые за собой заметите. Слишком яркие или страшные сны, — эта фраза заставила меня вздрогнуть, — перепады настроения, необычные ощущения в теле, приступы слабости или эйфории. Все, что угодно, милая, что кажется вам странным или ненормальным для вас. И не стыдитесь ничего, — добавил он с доброй усмешкой. — Даже если придется говорить о том, о чем леди привыкают молчать. Во-вторых, во всем, что касается магии, вы следуете указаниям только троих людей. Меня. Юлиана. И той леди, которая станет вашей наставницей. Любые другие мнения, методы и знания вы воспринимаете, анализируете, но используете с разрешения кого-то из нас троих.