Одну страницу я отвела для календаря, обозначив число и день недели, когда я феерично прошла сквозь волшебное стекло. Десятое декабря, среда. Отчет начался.
На следующем листе я с завитушками вывела гордый заголовок: "План побега из Страны Чудес". Первый пункт сразу обнадеживал: "Выжить".
Оптимизм — мое второе имя, чтоб вы знали!
Я остро нуждалась в двух вещах: информации и местной одежде. Набросала примерный список того, что мне было нужно узнать и что именно искать во время завтрашней вылазки в город, не забыв про попробовать местное "трубочное зелье", и если это действительно дрянь — попытаться найти замену. В пачке тем временем оставалось четыре сигареты.
Обязательно выяснить, что делали и чем занимались другие "инки" и насколько здесь опасно вообще. Несмотря на милое общение с аборигенами, я не могла отключить своего внутреннего реалиста, который угрюмо смотрел на творившееся непотребство и напоминал, что меч я в случае чего себе на ногу уроню. С моим везением и врождённым отсутствием грации — запросто.
Следующий момент — пристать к товарищу магу с просьбой показать мне происходящее в моем мире. Просто для того, чтобы убедиться: родители не ищут меня в истерике по моргам и больницам. Я, конечно, иногда пропадала на долгое время, не выходила на связь, погрязнув в собственных экзистенциальных кризисах и проблемах менее духовного плана, но обычно в такие моменты я надолго не покидала пределов комнаты, города и мира, светилась онлайн и отвечала на смс.
Ну и Лёшка, да.
Тут я ненадолго остановилась и вдумчиво докурила сигарету, глядя в окно на двойную луну этого мира и незнакомые мне созвездия. Именно сейчас грустить было не слишком уместно, но я не могла отказать себе в этой маленькой слабости. Я не сомневалась, что за время моего отсутствия половина социальных связей порвётся к чёртовой матери, поэтому тихо оплакивала полгода приятных и ненапряжных отношений — пожалуй, самых лучших отношений в моей недолгой жизни. Вдвойне обидно было исчезнуть, так и не попрощавшись толком с человеком, которому я позволила приблизиться почти вплотную. Из незакрытого гештальта тянуло арктическим холодом, и я со злобой выкинула окурок в окно. Протянула руку и подманила к себе любимого внутреннего демона.
Пожалуй, я понимаю ту девицу, которая кидалась в мага тяжёлыми предметами.
Разобравшись с ближайшими планами, я опять перевернула страницу и погрызла кончик ручки в задумчивости. Все вокруг было настолько милым и правильным, что я за сегодняшний день не раз ловила себя на мысли "как же это похоже на сюжет мэрисьюшной фантушки". С маленьким отличием: что-то я пока не чувствовала в себе ни желания крушить все вокруг двуручным мечом, ни возможности кидаться фаерболами направо и налево. Пока что я вынесла одну мысль: моё появление в этом мире давало определенный статус, но не означало уникальность и мгновенно открывающиеся сверхсилы. Значит, придется выезжать на харизме и интеллекте. Где бы их только взять?
Больше всего я боялась, что останусь запертой в этом зачарованном замке и медленно свихнусь.
А вдруг у них тут инок в полнолуние в жертву приносят вообще? Лично товарищ маг.
Кстати о жертвах. Я вывела на листке "Рассказать ли о Таро?" и обвела вопрос в круг.
Ещё один важный (пусть и банальный) вопрос, который меня тревожил: а почему, собственно, я? Судя по тому, что я вытянула из Ренара, системы выбора не было, чистой воды рандом: ни тебе пророчества, ни закономерности, ни каких-либо действий со стороны инки, волшебных предметов, загадывания желаний, тайны рождения. Но как минимум три девицы до меня были объединены эффектной внешностью и пробивным характером, чего обо мне сказать вообще нельзя.
Интересно, кто был до этих трёх девиц?
Я вздохнула.
А потом ещё полчаса сидела и водила ручкой по бумаге, заполняя клеточки всеми известными мне штампами того самого жанра: сверхспособности, избранность, неземная красота (полученная в дар или приобретённая с помощью магии), кожаные штаны, способность влезть на лошадку в корсете и в нём же размахивать мечом, способность пробираться по пересечённой местности на каблуках, неизменная истинная любовь, непременное замужество сразу после победы над силами зла, перевоспитанные злодеи, древние пророчества, и так далее, и так далее. Можно будет потом вычёркивать то, что сбылось (встреча с неземным красавчиком — есть, нормальная самооценка — больше нет).
Поток сознания меня немного успокоил, и я решила, что, видимо, нужно вести дневник.
С этой идеей я отправилась спать.
В свете двойной луны по небу стремительно бежали рваные облака. Комната была погружена в полумрак, пугая силуэтами незнакомых предметов. Осторожно ступая по паркету, я подошла к зеркалу у стены. Его поверхность манила меня, тускло светясь в темноте. Зеркало поймало мою тень и бледное лицо с тёмными провалами глаз. Я заглянула в мир по ту сторону стекла, по привычке спрятав руки за спину. Босым ногам было холодно. Комната в Зазеркалье ничем не отличалась от комнаты по эту сторону — простор высоких потолков, немного вычурная мебель, два арочных окна, сквозь которые льётся скудный свет, тьма, выглядывающая из углов, и мой силуэт, застывший напротив моего силуэта. Тень в зеркале оставалась неподвижной и смотрела в пол, а я смотрела на себя, смотрящую в пол, понимая, что леденею от ужаса.
Мари-из-Зеркала подняла на меня взгляд и улыбнулась, протянув руку. Рука наткнулась на преграду. Мари с недоверием прижала ладонь к стеклу и попробовала его толкнуть. Бесполезно. Она ударила в стекло кулаком и что-то проорала — было жутко видеть чёрный провал рта, но не слышать ни звука. Я протянула руку к поверхности, но отпрянула, заметив движение в зеркале, и застыла, смотря себе-не себе за спину.
А там, за спиной у Мари-из-Зеркала сидела тварь. Я в ужасе прижала руку к губам, понимая, что меня тошнит и от приступа страха кровь стучит в висках. Тварь ехидно оскалилась, продемонстрировав три ряда острых акульих зубов. Мари-в-Зеркале вопросительно уставилась на меня, прижавшись к стеклу, потом поймала мой взгляд — и обернулась. Я понимала, что сейчас будет, поэтому зажмурилась, желая, чтобы это оказалось сном — и обнаружила себя стоящей напротив зеркала. Облаков не было. Луна почему-то лишилась своего близнеца и одиноко заглядывала в окно. Ногам по-прежнему было холодно, а сердце бешено колотилось.
Мое отражение повторяло мои движения, и я от радости прижала ладонь к холодному стеклу. Мари-в-Зеркале сделала то же самое, а потом улыбнулась, отведя взгляд чуть за мое плечо. В зеркале вдруг появился Лёшка, бледный, с тёмными тенями под глазами, печальный, почти хмурый. Властно обнял мое отражение, привлекая к себе и утыкаясь носом в макушку. Я отступила на шаг назад, понимая, что по эту сторону остаюсь одна, а Мари-в-Зеркале спрятала лицо в Лёшкину рубашку, заставив меня испытать приступ печали и нежности. Парень обнимал меня в зеркале, смотря в глаза мне по эту сторону. Потом он сделал страшное — схватил мое отражение за шею, оттаскивая от себя и поднимая в воздух. Я по ту сторону дёргалась и пыталась вырваться — безрезультатно, мужские пальцы крепко держали меня за горло. Я по эту сторону невольно сделала глубокий вдох, протягивая пальцы к шее, но смотрела, как зачарованная, не в силах отвести взгляд от своей второй смерти в зеркале.
Он меня не задушил. Он протянул вторую руку к моей груди и вонзил внезапно отросшие, похожие на причудливо застывший лед когти в мое тело — с той стороны, где у моего отражения должно было находиться сердце.
Я упала на колени, дёрнулась, словно от боли, и сжалась в комочек на полу, чувствуя, как из меня исчезает недавнее ощущение нежности и тепла. В солнечном сплетении возникла черная дыра, холодная и страшная, затягивающая в себя все самое хорошее, что я когда-либо чувствовала. Взвыв от отчаяния, я подняла зарёванное лицо на зеркало.
По ту сторону, скрестив ноги, сидел желтоглазый маг и смотрел на меня с укором. Постучал по стеклу и показал пальцем куда-то вглубь комнаты.
Я поняла намёк и проснулась.
Заорала, увидев, как с потолка по призрачной паутине на кровать спустился огромный призрачный паук. Паук испугался и убежал. Я смахнула остатки сна и щёлкнула пальцами. Свет не включился. Мне пришлось вспомнить, что кроме жеста нужно усилие воли — и один из магических светильников тускло загорелся.
Я достала из ящика флакон со своим снотворным и сделала глоток.
Удивительно мерзкая штука, скажу я вам.
Но в ту ночь мне уже ничего не снилось.
Глава первая: Дым и зеркала
Часть третья, в которой всё становится страньше и страньше, а девица понимает, что в зеркалах можно увидеть нечто пострашнее монстров
Это зеркало не льстит, оно говорит правду, и тот, кто смотрится в него, меняется. Сабин Мельшиор Бонне, "История зеркала"
С утра Мари была угрюма и молчалива.
— Как спалось? — попытался расшевелить ее Ренар.
Девушка посмотрела на него, красноречиво изогнув одну бровь, мол, сам не видишь, что ли?
— Отвратительно, — честно призналась она, поправляя темно-красный шарф и с ужасом косясь на лошадей. — Сразу предупреждаю: я на этих тварей залезала только в детстве, это было давно, неправда и недолго.
Ей было страшно и неуютно. Это сквозило в мелких нервозных движениях, в том, как она сутулилась, как смотрела вокруг и поправляла одежду. Ренар обратил внимание, что рядом с тонкой, изящной Лин, грациозно сидящей в дамском седле, понурая инка сжималась, словно пытаясь спрятаться и исчезнуть. В отличие от предыдущих девиц, эта смотрела на полуэльфку не с завистью или неприязнью, а с какой-то смесью тоски, страха и восхищения.
Надо бы ей намекнуть, что Лин, во-первых, не человек, а во-вторых — намеренно создает вокруг себя ауру обаяния, поэтому сравнивать себя с ней — последнее дело. Хотя с точки зрения Ренара Мари была откровенно… никак. Когда она слегка расслаблялась и начинала общаться, то в ней чувствовалась своеобразная харизма, но рассматривать её как девушку и предмет ухаживаний не хотелось вообще. Впечатление портила не только бесформенная и темная инковская одежда, но и эта внутренняя зажатость. Может быть, со временем пройдет, сейчас-то ей со всех сторон неуютно и паршиво.