Я коротко кивнула, понимая, что это как минимум мудро. Судя по Ars Magica, восприятие магии здесь было примерно таким, как в моем мире — восприятие, например, медицины: некоторые народные методы не только шли вразрез с наукой, но и казались откровенно вредными любому здравомыслящему человеку. Тем не менее, находились те, кто свято верил в их эффективность.
— Третье, — Парсиваль вел кончиком пера над листом бумаги, не прерывая при этом речь. — Вы не подставляетесь, не лезете туда, куда не следует лезть, внимательно слушаете свою интуицию и при любом тревожном ощущении, например, чувстве, что за вами следят, идете в безопасное место. Такое внимание со стороны обитателей Изнанки к вам, милое нездешнее дитя, меня пугает, а если меня что-то пугает…
Знаю. Нужно бежать в ужасе и прятаться под кровать.
Я криво усмехнулась, сжав губы.
— Я поняла. Если мне скажут "Беги!" — я побегу так быстро, как я могу.
— Своевольная и несдержанная, — протянул Парсиваль, лукаво улыбаясь Кондору. — Кажется, у тебя какие-то проблемы с дипломатией. Или леди хорошо маскируется. Или слишком напугана. В любом случае, я, кажется, забыл про какой-то пункт…
— Измененное сознание, — сказал Кондор. Если слова отца его сейчас задели, он никак это не проявил, скорее, принял замечание как данность. — Я знаю, что Ренар нарушил мою просьбу не давать тебе выпивку, но на будущее: постарайся не пить ничего… подозрительного, — улыбнулся он. — Особенно, если рядом не будет меня. Любая утрата контроля над сознанием может дать крайне нежелательный для нас всех эффект.
Я с наслаждением изобразила горестный вздох, потому что… Нет, это не алкоголизм, просто выпивка в другом мире — это как минимум любопытно, а теперь доступ к ней для меня если не закрыт окончательно, то ограничен определенными правилами: немного и под присмотром.
— Прочитай и подпиши, — мне протянули ту самую папку, на которой лежало несколько листов бумаги — плотной, цвета топленого молока, не то, что белая и тонкая офисная бумага моего мира с острыми краями, о которые я постоянно резала пальцы. Еще когда мы сидели у Дара, и я заполняла все документы, которые давали мне имя и право на существование в этом мире, я обратила внимание на эти мелкие отличия. Очень приятные отличия.
Интересно, а как они делают перьевые ручки?
Моя подпись вышла немного корявой, потому что пальцы дрожали от впечатлений и откровений. Рядом с четким, острым росчерком лорда дель Эйве эти три закорючки, которые я изобрела в кабинете принца, смотрелись почти жалко. Более жалко, наверное, смотрелся бы только крест.
Я отдала договор Кондору и положила ладони на юбку, слегка сжав их коленями. Моя интуиция, к которой мне посоветовали прислушиваться, молчала.
— Поздравляю, леди Лидделл, — сказал Парсиваль, поднимаясь из-за стола. Я испуганно, как сонная птица, вскинула голову и поспешила тоже встать, чтобы пожать ему руку, закрепляя нашу сделку. — Я жду вас сегодня. Обоих, — добавил он в сторону Кондора. — Расскажешь леди все, что требуется, пока вы будете гулять по городу. Очень надеюсь, что Галендор понравится вам, — острый, прямой взгляд снова был направлен на меня, и я чувствовала, что мои пальцы в тепле чужой ладони начинают мелко дрожать. — Это формальная фраза, конечно, но у города богатая история. Только не замерзнете, милая.
К счастью, он не предпринял попытки поцеловать мою руку. Пожалуй, тогда от моих щек загорелись бы гардины на высоких арочных окнах.
Пока мы шли по коридору, спускались по лестнице вниз, на самый нижний этаж, к еще одним дверям, не менее тяжелым, чем те, которые вели в галерею со статуями, я пыталась убедить себя в двух вещах.
Что я все сделала правильно, потому что достойной альтернативы у меня не было.
И что я — не комнатная собачка, которую ведут на прогулку.
От нервов меня немного трясло, почти до озноба, несмотря на пальто.
— Ты уверен, что оно нужно? — спросила я, стоя в просторном холле — таком же сером, как все здание, мрачноватом и величественном. Одинокий световой кристалл, закованный в строгий плафон из множества мелких кусочков матово-белого стекла, свисал с потолка на цепи и чуть-чуть качался. Из ниш в стенах за мной наблюдали каменные глаза чудовищ.
— Мы можем вернуться, — сказал Кондор. Его пальцы, обтянутые темной кожей перчатки, застыли на кованой дверной ручке. — Тебя ждет пара достаточно скучных часов в четырех стенах, а потом еще пара чуть менее скучных часов в других четырех стенах. А можем выйти отсюда, перейти тот мост, который ты видела из окна, и ты узнаешь еще немного об этом мире. И нет, меня это не напряжет, — чуть ядовито добавил он, угадав ход моих мыслей.
Цепочка, на которой висел амулет, холодила мне шею.
Кондор говорил с легкой полуулыбкой, за ней мне мерещилось почти детское ожидание приключения, и, в принципе, в словах мага была правда. Я кивнула — и он легко толкнул тяжелую створку двери.
Крыльцо и широкая лестница были покрыты тонким слоем снега, который лип к подошвам сапог, оставляя пустоты, и там, где мы прошли, обнажался серый мрамор. Снег пушисто укрыл перила и каменные фигуры грифонов, сидящих у основания лестницы и смотрящих прямо вперед, на точно таких же грифонов около точно такой же лестницы в крыле напротив. Снег продолжал падать из низких серых небес, но где-то там, за оградой, за узкой лентой реки, в облаках виднелся просвет.
Рядом с крыльцом росли приземистые деревья, сучковатые, с черной корой и аккуратно постриженной кроной. Такие же деревья росли вдоль вымощенной брусчаткой дороги, ведущей от центрального входа к воротам, но до нее пришлось идти по снегу, под которым была земля. И немного гравия.
Я накинула капюшон на голову, понимая, что вокруг несколько более промозгло, чем я хотела бы. Кондор сделал то же самое.
Снег сделал брусчатку скользкой, а опустевший в этот час широкий двор — совершенно белым. Ни цепочки следов, кроме нашей, ни пятнышка проталины, только черные деревья, черное кружево ограды и серый мрамор. Я обернулась, придерживая капюшон пальцами. На отдалении здание Академии казалось возвышенно-величественным и не мрачным, но строгим. Оно стояло полукругом: два крыла с галереями, высокая башня, зеленоватый купол которой был увенчан шпилем, а на последнем ярусе в огромных окнах отражалось небо.
— Это не единственный корпус, — Кондор сделал едва заметный жест рукой — и на моих удивленных глазах ворота с легким скрипом раскрылись, выпуская нас. — Есть еще четыре, немного других и для другого предназначенных. Но этот — главный.
— А расположены они, случайно, не пентаграммой? — мрачно попыталась пошутить я.
— Все верно.
— Однако, — растерянно ответила я и не менее удивленно пронаблюдала, как ворота закрываются, как тонкие металлические полосы на пересечении перекладин приходят в движение и переплетаются в затейливый узел, по-змеиному переползая с одной половины врат на другую. Ничегошечки себе!
— Есть ли у леди какие-либо пожелания к маршруту нашей прогулки? — прежде, чем я опомнилась, Кондор успел совершенно по-хозяйски взять меня под ручку. — Если замерзнешь — говори, — мягко добавил он. Я заметила, что морок снова поменял цвет его глаз. — Любые вопросы. Ну, почти.
— Хорошо, — я цеплялась за его рукав, боясь упасть, пока мы пересекали мостик. Лед потрескался, и в провалах виднелась темная вода. Я старалась не думать о другой темной воде. — Давай начнем с самого начала. Кто такая Присцилла? Почему ты не сказал мне, что ведешь меня к своему отцу? — я сощурилась, понимая, что не могу, не имею права выдать то, что открыл мне Парсиваль. — В чем вообще ценность меня как боевой единицы, раз мне оказана такая честь, которая, по тому, что я вижу, оказывается не многим? — я не удержалась от того, чтобы добавить яда в этот вопрос. — Что за обязанности у меня появятся, если я приму предложение лорда Парсиваля? Как ты планируешь уладить проблемы с Ковеном… Да, ты не поверишь, я об этом помню! — чуть громче выпалила я, когда заметила удивление на лице Кондора.
— Проблемы с Ковеном уже улажены, — фыркнул он. — Догадаешься, как, прыткая моя?
Я вытаращилась на него.
— Ты навестил их вчера? Именно с кем-то из Ковена был неприятный разговор?
— О, нет, — он усмехнулся, довольный моей несообразительностью. Мы застыли на небольшой площади, которая расположилась сразу после спуска с моста. Вокруг были невысокие дома: серо-коричневые каменные стены, кое-где покрытые пятнами лишайника, треугольные крыши, печные трубы, окна с витражами — единственные яркие пятна здесь. Людей я пока не видела, только птиц — воробьев и галок, и, кажется, куда-то за угол убежала пестрая кошка. — Давай еще одну попытку, мелкая.
— Хорошо. Если твой отец такая важная птиц… персона, то он должен быть связан с этой вашей магической властью, и…
— Верно, — Кондор, щурясь, смотрел вдаль, видимо, пытаясь выбрать, на которую из трех узких улочек нам сейчас свернуть. — Не очень люблю такие громкие фразы, но моя семья, видишь ли, обладает определенным статусом, которые не позволяет ей держаться в стороне от… назовем это управлением, — он кивнул в сторону улицы, уходившей влево, а потом резко поворачивающей куда-то вбок. — Мой дядя, он… скажем так, он младше моего отца, но его родовая ветка выше нашей. В общем, он в Ковене. И я не могу сказать, что получаю большое удовольствие от нашего с ним общения. Даже если оно происходит не на официальном уровне.
— И вчера… — попыталась я.
— Нет, к счастью, мы с лордом Гилбертом дель Эйве видимся крайне редко. Но тебе предстоит с ним познакомиться, раз уж так сложилось. Он… — Кондор на минуту замолчал. — Не такой, как мой отец.
— У тебя классный отец, — вдруг вырвалось у меня. Кондор резко повернул голову в мою сторону, посмотрел с легким недоумением, но суть, кажется, уловил.