И если это — милый семейный обед, то мне уже не хочется попадать в паутину дворцовых взаимоотношений!
— Но все-таки, — Тересия совсем наивной тоже не была, — что стало причиной вашего присутствия здесь, Мари?
Я сделала глоток чая, чтобы кое-кто мог воспользоваться паузой и придумать правдоподобное вранье.
— У леди Лидделл обнаружилась склонность к магии, — ответил Кондор, и я постаралась не удивляться. Тересия, кажется, чуть челюсть на юбку не уронила. — Да, это очень странно, поэтому ради общей безопасности я отвел Мари к самому надежному человеку из всех, кого знаю, — Кондор улыбнулся. — К счастью, все вполне объяснимо, волноваться не о чем, но отец решил проявить гостеприимство, а я не смог не воспользоваться возможностью побывать дома.
Тересия нервно заерзала, но, кажется, объяснения ее устроили.
— Ты поэтому вчера приходил, да? — спросила она и, получив утвердительный кивок, заметила: — Если Присцилла в курсе этого, нет ничего удивительного, что она так беспокоится, надо же, магия других миров, — Тересия снова повернулась ко мне: — И как ваши ощущения, милая?
— Отвратительно, — честно призналась я. — Ничего толком не могу, но успела почувствовать на себе все прелести откатов.
— А как оно проявилось?
— Лунатизм, — снова ответил за меня Кондор и опять почти не соврал. — Чувствительность к Силе и слабые телепатические способности. Мы с отцом решили, что это может быть своеобразным подарком от Богини или же просто усилившимися после перехода природными талантами Мари. Но, конечно, тетя, ты должна понимать, что это — не та новость, которой стоит делиться с соседками.
Тересия приложила палец к губам, намекая, что она — могила. Наверное, подумала я, если бы Кондор ей не доверял, он бы выбрал другую полуправду.
— Сочувствую, милая, — сказала Тересия, подвинувшись чуть поближе и ласково коснувшись моей руки. — И немного завидую. Я совершенно лишена любых магических способностей, даже на картах гадаю лишь для собственного удовольствия и успокоения. Сама понимаешь, когда живешь в семье магов, отсутствие Таланта заставляет чувствовать себя не очень уютно, — призналась она, улыбаясь. — Но я привыкла.
— У тебя есть другие таланты, тетя, — Кондор смотрел на нее, чуть наклонив голову, — не менее важные и нужные.
— Спасибо, мой хороший.
Я не знала, что он имел в виду, но не могла не заметить, что сказанное заставило Тересию смутиться, словно бы ей сделали очень значимый для нее комплимент, и это заставило смутиться уже меня саму, потому что было ощущение, что я невольно вторглась в закулисье чужой жизни. И самое страшное, что мне придется находится здесь дольше, чем мне бы хотелось, и я никак не смогу избежать того, что буду вовлечена в эту игру.
К счастью, наговорились они быстрее, чем я начала чувствовать себя лишней.
— Вы очень отличаетесь от своих предшественниц, Мари, — заметила Тересия. — То есть, конечно, я встречалась с ними только в официальной обстановке и уже после того, как девушки пообвыклись. Сколько вы здесь?
— Меньше двух недель, — ответил Кондор быстрее, чем я успела посчитать в уме дни, проведенные в этом мире.
Тересия покачала головой:
— Совсем мало.
Я скупо улыбнулась, подумав, что да, мало, намного меньше, чем казалось мне самой, потому что некоторые дни, к примеру, как этот, длились так долго, что я смогла прочувствовать всю относительность времени.
— Мало, но, поверьте, леди Тересия, эти дни настолько насыщенны событиями, что иногда мне кажется, что я здесь не меньше месяца.
— Вы уже знаете, чем будете заниматься здесь?
— Пока нет, — я пожала плечами. — Но я уже познакомилась с Его Высочеством.
— С которым из двоих? — Тересия смотрела на меня, как на ребенка, который путался в незнакомых словах.
— Со старшим. С Даром. То есть, с Антуаном, — быстро исправилась я.
— О.
Она замолчала, и это молчание получилось каким-то слишком неловким. Я чувствовала, что от тепла камина меня слегка разморило, и из-за накопившегося напряжения и усталости я начала соображать медленнее, чем мне бы хотелось. Тересия же замялась, как будто бы хотела задать мне какие-то вопросы, но то ли стеснялась их, то ли не могла сформулировать. Понимая, что, наверное, я для нее такая же экзотика, как она для меня, я ободряющей улыбнулась ей.
— Если ты не против, тетя, мы оставим тебя, — Кондор поднялся и с уже привычной мне бесцеремонностью забрал у меня пустую чашку, которую я задумчиво вертела в руках. — Мари хотела посмотреть дом. Для общего развития ей будет полезно.
Я, может быть, дом посмотреть хотела, но ничего такого ему не говорила, поэтому едва сдержалась, чтобы не возмутиться. Что это еще за новая игра?
— Ох, — Тересия пару раз моргнула, словно проснувшись. — Я как раз хотела спросить у леди Лидделл, нравится ли ей здесь. Совершенно не знаю, как устроен ваш мир и как вы жили там, но мне было бы интересно…
— Несомненно, интересно, — ответил ей Кондор, протягивая мне руку. — Я надеюсь, за обедом Мари ответит на все твои вопросы, правда, милая?
Сейчас мне очень захотелось стукнуть его диванной подушкой, потому что все мягкое и хорошее, что вдруг проявилось, стоило Кондору спрятать свои колючки, снова куда-то исчезло. Перемена была слишком резкой, я не понимала ее причины и, бросив на такую же растерянную Тересию извиняющийся взгляд, пообещала, что расскажу ей все, что ей интересно, по мере своих сил, конечно.
— Что ж, — вздохнула Тересия. — Раз все так удачно сложилось, я сама хотела извиниться, потому что пора проверить, как там дела у слуг. У вас есть какие-то предпочтения в еде, милая? — спросила она, вставая с дивана вслед за мной.
— Признаюсь честно, я еще не поняла, — ответила я. — Поэтому готова ко всему.
— И что это было? — спросила я свистящим шепотом, когда мы уже поднимались по лестнице на второй этаж. Темные деревянные ступени были покрыты зеленым ковром, выглядевшим почти новым и очень чистым. Было неловко идти по нему в уличной обуви, пусть с нее волшебным образом исчезла грязь.
— Спасал тебя от неловкого молчания и утомительных расспросов, — пожал плечами Кондор.
— Да? Как мило с твоей стороны! — фыркнула я.
— Прости, если тебе это показалось грубым, — серьезно ответил он. — Я пытался придумать хоть какой-то предлог отвлечь вас друг от друга на полчаса.
— Перед своей тетей извиняться будешь, — я хмуро на него посмотрела. — Она точно не заслужила…
— Все в порядке, Мари. Поверь мне, в ней боролись любопытство и чувство долга. А к моей бесцеремонности она привыкла уже давно.
Мне сейчас очень многое хотелось ему сказать о любви к ближнему и уважению к старшим, но я решила не лезть в чужие взаимоотношения, поэтому смиренно выдохнула:
— Ладно, это ваше дело. Просто прекрати решать все за меня, и без этого тошно.
— Я стараюсь, — признался Кондор, тихо и спокойно. — Не поверишь, но я очень стараюсь.
— Между прочим, я это заметила, — я повернула голову в его сторону, чтобы встретиться с настороженным взглядом желтых глаз. — Еще вчера. Правда, поверить было сложновато, но я очень ценю эти перемены в тебе.
— Приятно слышать, моя леди, — криво улыбнулся Кондор. — Но вы хотели посмотреть дом.
Я с тяжелым вздохом посмотрела на высокий потолок коридора — такого же цвета, как паркет, с висящими на равном расстоянии длинными узкими светильниками. Скупого света дня, льющегося из огромных окон, сейчас вполне хватало для освещения. Коридор вел в левое крыло дома, справа же угадывались очертания просторной комнаты, арочные двери в которую сейчас были закрыты.
— Только если ты покажешь мне свою детскую комнату и коллекцию… — я на минуту замялась, потому что совершенно не представляла, что в этом мире коллекционируют парни в том возрасте, когда наши начинают собирать плакаты рок-звезд, ачивки в компьютерных играх или фигурки героинь аниме.
— Коллекцию чего? — Кондор смотрел на меня с лукавым блеском в глазах, иронично приподняв одну бровь в ожидании ответа.
— Эм… — я прикусила губу, подумав вдруг, что мне интересно, каким он был лет в пятнадцать — и как стал таким вот? Колючим, но не злым. Что это вообще значит — родиться и вырасти в семье, подобной этой, не став при этом ни холодным снобом, ни избалованным мерзавцем, ни амбициозной дрянью, идущей по головам. Я успела заметить, что при определенной доле надменности, взбалмошности и наглости, Кондор часто не щадил сам себя, когда дело касалось его личной ответственности, и при всей его любви к резким и острым насмешкам, он умел быть добрым и чутким.
— Чего смутилась, милая? — маг, ухмыльнувшись, легонько ткнул меня кулаком в плечо. — Пойдем. Нет, показывать тебе свою комнату, тем более — детскую, я не собираюсь, — фыркнул он. — Если тебе интересно, лет в двенадцать я коллекционировал насекомых и редкие растения, но все, что от этого осталось, хранится в библиотеке и кабинете.
— Прости меня.
— За что, глупая? — он недоуменно моргнул. — За любопытство? Помнится, я тоже пытал тебя пару раз, довольно въедливо, — он распахнул передо мной дверь, ведущую в темно-голубую комнату. Плотные шторы на противоположной стороне были опущены, поэтому Кондор щелкнул пальцами, зажигая кристаллы в люстре.
— Ты не задавал личных вопросов, — напомнила я. — Ну, почти.
Комнаты располагались анфиладой, и еще одни двустворчатые двери вели из этой гостиной в соседнюю, более темную и сдержанную. Здесь у стены, граничащей с коридором, стоял камин, а над ним висела картина с мрачноватым осенним пейзажем — темный лес, с уходящей вглубь тропой, и серое, тусклое небо. Я больше ожидала галерею с портретами предков.
— С того момента обстоятельства поменялись так, что держать подобную дистанцию уже не получается, — Кондор вел меня дальше, из комнаты в комнату, из зала в зал. — Меня намного больше заботит, как я буду врать Тересии, с чего вдруг ты получила покровительство моего отца. Или еще мне интересно, что сейчас Присцилла пытается найти в библиотеке. Что скажет Феликс, когда узнает, а он, поверь мне, узнает рано или поздно, и лучше рано, чем поздно, — он рассеянно втолкнул меня в очередное помещение — угловое, строгое, с камином и множеством книжных шкафов. В надкаминном зеркале я увидела свое окончательно побледневшее и заострившееся от переживаний лицо и едва не вздрогнула. — Так чт