о я готов даже отвести тебя в игровую комнату моей сестры и оставить там наедине с десятком сохранившихся кукол, если тебе этого захочется. И даже назвать тебе их имена, если, конечно, у меня получится все вспомнить. Присаживайся, — меня подвели к узкой кушетке, стоявшей между двумя книжными шкафами. — И, кажется, я знаю, что тебе сейчас нужно.
Я удивленно моргнула и вытаращилась на свои туфли, которые Кондор достал из воздуха, как до того доставал свою куртку, носовые платки и еще какие-то предметы, которые иногда были ему нужны.
— Нихрена себе, — только и смогла сказать я и начала расшнуровывать сапоги дрожащими от волнения пальцами. — Вот как ты это делаешь?
Я думала, что вопрос останется без ответа, но маг, который к тому моменту уже открыл дверцы одного из книжных шкафов и сосредоточенно что-то искал, снизошел до объяснений:
— Принцип тот же, что и с порталами и маяками: я знаю, где находятся некоторые вещи, или, скажем, знаю сами эти вещи. Искажение пространства через Изнанку, но гораздо меньшее, чем если бы я перемещался сам. Правда, — он достал небольшую книгу в плотном кожаном переплете, немного потрепанном, — есть риск получить неприятный сюрприз, так что злоупотреблять такими вещами не стоит.
— Вот как…
Он сел рядом и, дождавшись, когда я оторвусь от бантиков на шнурках, протянул мне книгу, улыбаясь подозрительно и хитро:
— К вопросу о личном и коллекциях.
После того как мне надоело, что часть гербария рано или поздно рассыпается в мелкую пыль, я решил рисовать то, что было мне нужно. Наслаждайся, — Кондор похлопал меня по плечу и откинулся на спинку кушетки, скрестив руки на груди. — Ты — один из немногих свидетелей моего позора.
Несмотря на спокойную иронию, звучавшую в его голосе, я затаила дыхание. У меня в руках было то, что в моем мире назвали бы скетчбуком: оформленные в книгу листы плотной бумаги с хорошим, прочным переплетом — я заметила, что он истерся по краям, но корешок не треснул и ни один листок не спешил выпасть. На первых страницах почти ничего не было, их оставили пустыми, а потом начинались немного неуверенные, но совершенно точно сделанные наблюдательным человеком рисунки и не слишком аккуратные записи рядом с ними.
— Почему — позора? — удивилась я.
— Ты первый журнал не видела, — отмахнулся Кондор. — В нем, к счастью, не было почти ничего ценного, поэтому я спалил его, когда нашел.
— Я вообще не умею, — пожала плечами я. — Хотя нет. Могу домик нарисовать. И глаз. Один. Правый.
Ближе к середине блокнота Кондор точно успел натренироваться в зарисовках, но почерк оставался таким же — слишком торопливым. Сейчас он у него четче. Я переворачивала страницы медленно — привычка читать все, от книг до объявлений в метро, сделала свое дело, взгляд цеплялся за слова и мне становилось жизненно необходимо дочитать хотя бы абзац до конца. Хотя бы бегло. Не знаю, было ли это детской игрой или необходимостью, но текст рядом с каждым рисунком содержал очень подробную информацию о том, что было изображено: часть растения, свойства, время сбора, какие-то не до конца понятные мне пометки и сокращения.
— Это больше похоже на конспекты, чем на увлечение, — прокомментировала я.
— Они и есть. Или ты думаешь, я своими талантами решил похвастаться? — Кондор подался вперед, сел, поставив локти на колени и подперев подбородок ладонью. — Я рисовал не столько для удовольствия, сколько в итоге для тренировки наблюдательности. Возможно, тебе придется заниматься чем-то таким же.
— Только растения? — спросила я и, закрыв блокнот, вновь открыла его, но уже с последней страницы — в надежде найти что-то иное.
— Нет, — ответил маг с улыбкой в голосе. — Еще немного анатомии и, конечно, минералы. До бестиариев я не дошел, моих навыков не хватило бы. Да, портреты мне не слишком удавались, — добавил он с каким-то деланным сожалением, когда заметил, что я рассматриваю небрежный набросок в нижнем углу страницы: оттуда на меня смотрела девушка с высокой прической, придающей ей какой-то слишком аристократичный вид.
— Сестра? — предположила я быстрее, чем подумала.
— Нет, моя сестра брюнетка. А это одна знакомая. Даже… похоже получилось, — немного удивленно признался он, забирая у меня блокнот и рассматривая рисунок. — Или я ее уже настолько плохо помню, что мне так кажется.
Я не стала задавать лишних вопросов.
Прикасаться к чужому прошлому было невероятно неловко, поэтому я решила сосредоточиться на настоящем.
— Чем-то таким же — это каким?
— Заставлю тебя рисовать сигилы, пока ты не начнешь делать это левой рукой так же, как правой, — шутливо ответил Кондор. — А если серьезно, то есть некоторые навыки, которые в итоге ощутимо влияют на твое взаимодействие с Талантом, хотя с магией на первый взгляд не связаны. Твоя способность концентрироваться, например, — сейчас он сам задумчиво листал страницы. — Или умение видеть мелкие детали. Это все развивается через практики, которые некоторым неофитам кажутся лишними, поэтому если твой будущий наставник вдруг попросит тебя стоять на одной ноге с закрытыми глазами, не удивляйся.
— Даже так? — я хмыкнула, представив это.
— И не такое бывает, — ответил он и, кажется, хотел добавить что-то еще, но не стал. — Каждый в итоге выбирает то, что ему ближе и лучше именно для него. Так, — он резко выдохнул, явно нервничая. — По правилам этикета я все-таки должен собраться и представить тебя Присцилле.
— Так в чем проблема? — я продолжала оглядываться. Из этой комнаты вели две двери: через одну из них прошли мы, другая, более темная, вписанная между шкафами так, что не сразу ее заметишь, сейчас была плотно закрыта.
Кондор усмехнулся:
— Ей не получится наврать так же легко, как Тересии. Не только потому, что она в разы более дотошная и больше знает, но и потому, что как раз ей положено знать. В смысле, знать правду. И вообще, — он провел рукой по волосам, как обычно делал, когда был растерян, — у меня не самые хорошие предчувствия.
— Ты боишься, — поняла я.
— Боюсь, — он не стал отрицать. — Именно поэтому мы сидим здесь. Более того, ты все время заставляешь меня бояться. Почти с самого своего появления. Очень… неприятные ощущения.
— Мне сложно представить тебя в страхе, — сказала я, стараясь сдержать нервный смех, который вызвало его признание. — Ты все время казался таким… уверенным, что ли? Сильным.
— Вот именно, — он встал, чтобы убрать свой блокнот на место. — Казался. Я самому себе казался сильным, что уж там. Пока не появилась ты, нарушив установленный порядок, а потом не проявились твои замечательные таланты, напоминая мне, как мало я на самом деле знаю и как я расслабился. А, да, я же тебе не говорил, — он сейчас не смотрел на меня, словно бы боялся повернуться, продолжал стоять боком, держать за дверцу шкафа, но не торопясь ее закрыть. — Раньше вы всегда приходили в первое полнолуние терциума… мая, если по вашему. И уходили в октябре — после определенного ритуала. А ты появилась…
— В декабре.
— Во внеурочный час. Сама по себе.
Я выдохнула, понимая, что снова теряю самообладание, и вцепилась пальцами в бархатную обивку кушетки так, что костяшки побелели.
— Чудесная недоговоренность, Кондор, ты…
— Пытался врать во благо.
— И в который раз уже говоришь мне всю якобы правду, ничего не утаивая, — язвительно сказала я. — Потому что пообещал, что в дальнейшем ты будешь предельно честен со мной, ведь ты рассматриваешь меня как что-то вроде партнера.
— Я пытался действовать по обстоятельствам, — он все-таки закрыл дверцу и сейчас опасно прислонился к ней лбом, прямо к стеклу. — И думал в первую очередь о том, как сохранить твой рассудок, одновременно пытаясь понять причины твоего появления и то, смогу ли я вернуть тебя назад так же, как остальных. А потом ты попросила показать тебе твой мир — и… сама помнишь, чем это закончилось, — с тяжелым вздохом он выпрямился и повернулся в мою сторону, скрестив руки на груди. Я почувствовала, что меня бросило из озноба в жар, и одновременно поймала себя на мысли, что та проблема сейчас кажется такой… совершенно мелкой, пустой, раздутой из ничего. — У тебя в глазах было такое отчаяние, что я не знал, как ты дальше себя поведешь. Можно ли тебя жалеть, нужно ли замучить тебя вопросами и дать выговориться — или лучше оставить в покое, — продолжил Кондор. — Не начнешь ли ты искать утешение во мне или Ренаре. Не решишь ли, что твоя жизнь окончательно закончена.
— Но все равно не рассказал мне всей правды, — вырвалось у меня, и я прикусила губу, пытаясь как-то сдержать эмоции, чтобы все-таки попробовать понять чужие мотивы и оправдать эту тактику систематического недоговаривания и вранья в мелочах.
— Как ты себе это представляешь? — ответил он не менее язвительно. — Милая девочка, добро пожаловать в новый мир, но вы, вообще-то, не совсем вовремя, поэтому я, ваш Хранитель и проводник, не представляю, что с вами делать и какие гарантии вам давать? Тебе бы это понравилось?
— Нет, но…
— А еще, — продолжил он, возвращаясь на свое место рядом со мной, — здесь очень много опасностей, с которыми вы вряд ли столкнулись бы, если бы все было, как было до того, с другими женщинами из вашего мира. Но вы особенная, и к вам все эти опасности тянутся, как мотыльки к свече. Мари, — он осторожно дотронулся до моих пальцев, и только тут я осознала, что руку мне едва не свело от того, как усердно я пыталась сжать ткань. — Я не могу причинить тебе вред, хоть ты из меня веревки вить начни.
— А если начну? — резко ответила я, и снова поняла, что зря это сказала — Кондор в первый момент недобро сощурился, но все-таки понял, что я о своих словах уже пожалела.
— Если начнешь — мне будет очень больно, — серьезно ответил он. — Поэтому постарайся этого не делать.