— Можно и так.
Я окончательно спрятала лицо в коленях, закрывая голову руками, чтобы внешний мир не видел, как я одновременно рыдаю и пытаюсь не смеяться, потому что за смех после всего сказанного мне было немного стыдно. Мне вообще стало стыдно, что я, увлеченная подобием приключений, мало думала о родных, оставшихся с той стороны, потому что сама для себя решила спрятать эти мысли подальше, пока не вернусь. Нет, конечно, наедине с самой собой это все меня догоняло и весьма для меня болезненно било, но в остальном я старалась наслаждаться тем, что происходило вокруг: едой, интерьерами, постоянными чудесами, которые полностью компенсировали мелкие неудобства вроде отсутствия моментальной связи с людьми, привычной одежды и всего такого. Я настроилась на приключение, которое однажды закончится возвращением в рутину, лишенную волшебства, но пока оно длилось — оно должно было очаровывать и очаровывало, несмотря на мое сопротивление и страхи. Теперь это стало чем-то другим.
Кондор подошел ко мне и, присев на подлокотник, погладил меня по волосам. Он ничего не говорил, не пытался меня утешить или заставить как-то переместиться, открыться, выползти на свет, и мне сейчас это тихое, не мешающее сочувствие было намного дороже, чем любые попытки меня успокоить или наобещать все хэппи-энды мира.
— Я очень рад, что ты не обвиняешь меня в том, что случилось.
— А я должна? — пробурчала я, не поднимая головы, но он услышал:
— Ну, если так посмотреть, то именно я втянул тебя во все это.
— Тебя в это тоже кто-то втянул, — ответила я, вытирая слезы рукавом толстовки. — Мне нет смысла злиться там, где я могу сотрудничать. С пользой для себя в том числе. Знаешь, — я положила подбородок на сложенные руки и посмотрела вперед, на пустое кресло, на стоящие за ним книжные шкафы, заполненные, кажется, до предела. — Все могло быть хуже для меня, если бы ты действительно был злым и коварным волшебником. У меня тогда не было бы никаких шансов.
— Ну, хорошо, что ты это понимаешь.
— А до меня — не понимали?
— Скажем, мне не было смысла разубеждать, — мне протянули очередной носовой платок.
— Что ты будешь делать, когда запас закончится? — улыбнулась я сквозь слезы. Маг не ответил. — Я надеюсь, сегодня мы уже никуда не пойдем? Ни в каким оранжереи или другие странные места? Кондор, прости за вопрос, но, — я, наконец, посмотрела на него, моргая чуть чаще, чем мне хотелось бы, — что случилось с Лин? Нет, если это совсем не мое дело, я не хочу лезть, просто… ну, как бы…
— Хм, — он встал и прошелся вдоль комнаты, словно пытался сбежать от ответа. — Это не совсем твое дело, да. Звучит просто. Она должна выйти замуж весной. Но, — он строго погрозил мне пальцем, когда я попыталась улыбнуться и как-то еще выразить ту вежливую радость, которую испытывала, — это очень сложная ситуация. Полукровка — существо обычно несчастное и не признается ни одной из сторон, чаще всего — бастард, а в случае Лин эльфийская сторона еще и из тех, которые предпочитают смотреть на людей, как на мелких насекомых…
— Эм, но как же тогда… — недоуменно начала я.
— Я все время задаюсь тем же вопросом, — Кондор хмыкнул и сел на пол, скрестив ноги. — В любом случае, ее каэрийская родня решила пристроить девочку с пользой для себя и для нее самой, даже нашли желающего, и Лин сейчас очень занята тем, что выторговывает себе чуть больше свободы, чем ей намеревались дать.
— Ужасы такие. Для меня это звучит дико, — призналась я. — Вынужденный брак, все такое…
— Поверь мне, ее никто не принуждает. Дар обещал ей личный дворянский титул за это вот все, — маг махнул рукой куда-то в строну коридора, намекая, что под этим вот всем он имеет в виду меня и Замок. — Это сделало бы ее еще более завидной невестой. Но ей очень важно остаться в Каэрии. Я могу только надеяться, что в будущем она об этом выборе не пожалеет.
Я коротко кивнула, снова всхлипнув.
— Получается, что я могу с ней скоро уже не увидеться?
— Через какое-то время — да. Это еще одна причина, почему я искал преемника, — Кондор посмотрел на свои руки, вытянув их чуть вперед. Мне показалось, что рядом с его пальцами мерцают мелкие искры магии. — Мы с Габриэлем вытащили из этой библиотеки все, что могли вытащить. Лин собиралась уходить, и искать ей замену, честно говоря, мне не очень хотелось. И я сам устал. С большой силой я наигрался, — он улыбнулся мне, но за улыбкой чувствовалось что-то такое, из-за чего мне хотелось обнять его и успокоить.
Прежде, чем я на это решилась, открылась дверь, впуская сначала служанку — ту самую, утреннюю — с подносом, на котором был чай, а затем — Ренара, который, видимо, так торопился к нам, что не успел снять верхнюю одежду — или даже не подумал об этом.
— Так, — сказал Кондор, поднимаясь с пола. — Мне не нравится то, что у тебя на лице.
— Ах, это, — Ренар болезненно поморщился и осторожно дотронулся кончиками пальцев до скулы, на которой сейчас расцвел немаленький такой синяк. — Это ерунда.
Служанка поставила поднос на стол и посмешила ретироваться подальше, почуяв, что у нас тут сейчас будет жарковато. Ренар поймал ее, перекрыв рукой выход прямо перед носом у женщины:
— Не так быстро, красавица, — достаточно ласково, чтобы стереть испуг с ее лица, сказал он. — Я хочу есть, поэтому будь добра принести сюда что-нибудь такое, что будет готово раньше, чем я захочу сожрать тебя.
Ничего себе!
Отпустив служанку, Ренар легко скинул куртку и шарф, небрежно бросив их на спинку свободного кресла и, подмигнув мне, вытащил из кармана смятое письмо и протянул его Кондору.
— Лин просила передать. Оно ждало меня у Герхарда, когда я добрался до его дома. А вот это, — он указал на синяк, — я получил уже на обратном пути. Нет, нет, — он отмахнулся от Кондора, который язвительно предложил свою помощь. — Будет мне хорошим напоминанием, что ты, Птица, в некоторых вопросах прав, даже когда ты не совсем прав в методах. И лучше уж меня Мари пожалеет, — он попытался мне нахально улыбнуться, но снова поморщился. — Ты читай, мне самому интересно, что она написала. Потому что это не все, что я должен тебе передать.
Его внимание сейчас целиком сосредоточилось на мне, и, конечно, унылый настрой и следы слез незамеченными не остались.
— Я смотрю, знакомство с Присциллой для тебя тоже не прошло гладко? — понимающе спросил он.
— Ты знал? — удивилась я, готовясь возмущаться.
— Догадывался.
— Знакомство с Присциллой прошло более, чем хорошо, — сказал Кондор, не отрываясь от письма. — У Мари есть все поводы гордиться собой. Вот жеж… я бы сейчас много чего хотел сказать, конечно. Лин просит забрать ее из дома ее матери через два дня, не раньше.
— И все? — Ренар рылся в сумке в поисках трубки и табака. — Никаких объяснений?
— Она всех нас любит и надеется, что у леди Лидделл все складывается хорошо. Остальное — набор вежливых подробностей и извинений. Я так понимаю, курьера ты не застал?
Я с любопытством вскинулась, потому что о способах связи здесь знала очень мало. Ренар отрицательно покачал головой в ответ на вопрос Кондора и, набивая трубку, сказал — уже мне:
— Обычные люди пользуются услугами курьеров, которые перемещаются через порталы вроде того, который ты видела у Герхарда. Лин может позволить себе личного слугу для таких целей. Ладно, я сделаю вид, что я успокоился, — сказал он, чиркая спичкой. — Она называет имя своего… хм…
— Жениха, Ренар, — снисходительно сказал Кондор. — Нет, не называет.
Почему-то мне показалось, что пренебрежительный тон, с которым Ренар задавал вопрос, был признаком чего-то вроде ревности.
— Наверняка какой-нибудь напыщенный эльфийский сынок, — фыркнул он.
Кондор тяжело вздохнул.
— Что еще ты хотел сказать? И да, кто тебя так… одарил?
Мое присутствие им совершенно не мешало. Маг положил письмо на поднос и налил чай, вручив первую чашку мне. Вторую взял сам, снова устраиваясь на полу.
— Разукрасили меня друзья того парня, — сказал Ренар, делая затяжку, — которого наша милая подопечная ненароком прокляла. Так что даже несмотря на то, что при упоминании Герхарда ребята сбежали, и судя по всему, намерения у них злые, но не серьезные, я все равно думаю, тебе с осторожностью придется появляться в городе.
— Я вообще этого не планировал.
— Ты, может быть, не планировал, — усмехнулся Ренар в ответ. — Но тебе придется. Видящая пропала. Герхард в панике.
— В смысле? — Кондор, кажется, едва чай на себя не пролил. — И причем тут я?
— В прямом смысле. Он оставил ее у себя в доме после… ну, после того, что произошло, и она сбежала той же ночью, когда пришла в себя. В городе ее нет. Людям, в принципе, мало дела до какой-то там бедной девушки, но, — Ренар прервался, с жадностью наблюдая, как в дверях появляется служанка с тарелкой, в которой была его еда — пахло тушеным мясом. — Спасибо, милая. Поставь на стол.
— Ты мог бы дотерпеть до ужина.
— Я переволновался, — Ренар снова улыбнулся и снова поморщился от боли. — В общем, Герхард очень сильно, просто-напросто нижайше просил твоей личной помощи в поисках.
На губах Кондора появилась темная улыбка, торжествующая такая.
— Прощения он не просил?
— Просил, — Ренар открыл окно и вытряхнул пепел из трубки прямо в него. — Обещал еще лично попросить. У Мари в том числе. И в этом точно нет никакого… кхм… обмана или двойного дна. Кондор, ему правда как-то не по себе, а ты можешь хотя бы пнуть мэра в нужном направлении.
— Она ему дорога, — задумчиво сказал Кондор. — Очень дорога, если он так волнуется.
— Ну вот видишь, — подхватив тарелку, Ренар едва ли не упал в кресло. — Ты осознаешь суть проблемы.
— Я подумаю и утром решу. У меня пока своих проблем хватает, — он улыбнулся мне.