— Скажем, я умолчу о том, что произошло позавчера в моем доме, — Герхард положил пучок перьев обратно на покрывало. — И сделаю так, что не в интересах господина Феррано будет говорить об этом.
— Вот как, — Кондор сделал вид, что задумался. Он сощурился, рассматривая Герхарда, и улыбался открыто и честно.
Стражник все еще ничего не понимал.
Ренар молчал.
— Хорошо, — сказал Кондор, выждав достаточно времени, чтобы молчание стало ему надоедать. — Не то, чтобы я уже не решил эту проблему, но ваша помощь, Мастер Герхард, избавит меня от пары лишних седых волос. Поэтому по рукам, — и он протянул Герхарду руку, заставив того встать и подойти, чтобы скрепить сделку.
Господин Кайрен подошел к Ренару и рассеянно сел рядом, раздумывая, спросить или нет, и прежде, чем он на это решился, Ренар сам повернул к нему голову в капюшоне:
— Все в порядке, господин Кайрен. Просто, сами знаете, некоторые виды магии требуют особого подхода и особой платы.
Стражник все так же рассеянно кивнул, хотя вряд ли вообще знал о такой вот магии и ее видах.
— Считайте, вы заняли место в первом ряду, — добавил Ренар, откидывая капюшон.
— Это кто тебя так разукрасил? — господин Кайрен удивленно уставился на почти заживший синяк на скуле рыжего парня.
— А, уже не важно, — Ренар махнул рукой. — Больше они так не будут.
Когда все свечи в комнате разом вспыхнули и Кондор, улыбаясь все той же открытой, пойти мальчишеской улыбкой, разрезал себе руку ножом, господин Кайрен почти не пошевелился. Только дыхание задержал, еле заметно, ненадолго, и больше ничем не выдал свое недоумение.
Насчет места в первом ряду Ренар преувеличил. Кондор, конечно, любил выделываться, заставляя магию сиять и сверкать, но только в тех случаях, когда речь шла о том, чтобы развлечь кого-то или развлечься самому. Когда назревало что-то серьезное, он действовал тихо и быстро, стараясь быть незаметным и не тратить Силу на лишнее. Слова он тоже не любил.
— Дай мне этот комок перьев.
Это была не просьба, а приказ.
— Лови, — Ренар прицельно бросил амулет, который оказался чуть тяжелее, чем можно было подумать на первый взгляд. Наверное, внутри у него было что-то еще, орех или камешек.
— Спасибо, — Кондор кивнул, сжимая амулет в руке. Кровь из пореза уже не текла.
— Зачем он это делает? — господин Кайрен наклонился к Ренару и почти прошептал вопрос.
— Обычная связка, — Ренар пожал плечами, жалея, что не спросил разрешения закурить. В комнате неприятно пахло затхлостью. — Он отдал миру свою кровь, и сейчас получит ответы на некоторые вопросы. Вы же знаете, господин Кайрен, что кровь, особенно — кровь сильных магов, обладает огромной силой? Нет? Правда, не знали? — Ренар едва сдержался, чтобы не рассмеяться над изумленным лицом стражника. — Странно, мне казалось, это общеизвестный факт, но, правда, я давно имею дело со всякими… волшебниками. Амулет создан девушкой, которую мы ищем, и раз у нас нет ее волос или ногтей… ну или чего-то такого, то сойдет и эта штука. Тут немного… неклассическая магия, господин Кайрен. Мастер Герхард не владеет подобным.
— Я уже понял.
— Вы можете помолчать? — Кондор бросил на них недовольный взгляд. — Понимаю, что господину Кайрену интересно, но Ренар, Милосердного ради, прекрати трепаться.
Ренар виновато развел руками, намекая, что он все осознал и проникся торжественностью момента.
— Я не лучший в мире следопыт, Герхард, — тем временем сказал Кондор тоном куда более серьезным, чем говорил все до этого. — Твоя подопечная была здесь недавно, и ты об этом знаешь, если пытался найти ее с помощью магии. А вот дальше для тебя ее следы теряются, потому что она сама… или что-то вместо нее не хочет, чтобы ты ее нашел. Она за пределами города. И, к счастью для тебя, она жива.
Ренар услышал, как Герхард перестал дышать на несколько секунд, а потом сделал глубокий вдох. Его лицо посветлело.
— Но, — Кондор нахмурился. — Мне не очень нравится то, что я чувствую, и мне очень хочется отправиться ее искать прямо сейчас. Поэтому я еще раз прошу прощения у господина Кайрена, но ему действительно придется немного с нами померзнуть. А вот вам, — он строго посмотрел на Герхарда, — после такой дозы Инсомниума лучше все-таки пойти домой и лечь спать.
Леса в Бергрензе действительно были красивые.
Красивые — и темные, глубокие, пугающие этой своей глубиной, словно где-то там, где заканчивались тропы, начинался другой мир. В том мире не было огня и железа, лишь камень и ледяная вода, и колючие иглы высоких елей, и стремительные реки, не замерзающие зимой, и озера настолько глубокие, что кто его знал — из каких бездн они прорастали.
Следы Хёльды, невидимые взгляду обычного человека, уходили далеко, куда дальше, чем Кондору хотелось бы. Есть места, в которых человеку делать не просто нечего — ему там нечего делать для его же человечьего блага. И существа, которые часто обитают в таких местах, даже если не имеют ничего против непосредственно людей, не слишком рады, когда кто-то нарушает тот порядок вещей, к которому эти существа привыкли.
— Вы хорошо знаете эти леса, господин Кайрен? — спросил маг, дожидаясь, пока стражник переберется через широкий горный ручей.
— Неплохо для того, кто не слишком любит покидать уютные стены города. Если мы и дальше будем подниматься по этой тропе, то выйдем разве что к охотничьим хижинам, — господин Кайрен отвлекся на то, чтобы поблагодарить Ренара за фляжку с крепким травяным бальзамом. — Прочие поселения и крупные дороги лежат к югу от Йарны, а мы идем строго на северо-восток.
— Прогулка оказывается длиннее, чем вы рассчитывали, господин Кайрен? — сочувствующе спросил Ренар.
— Я думал, мы вообще за пределы Йарны не выйдем, — стражник пожал плечами, наблюдая, как Кондор снова достал из кармана тот самый амулет из перышек и застыл, рассматривая его с какой-то странной сосредоточенностью. — Не поймите меня неправильно, господин Ренар, если девушка ушла в лес и заблудилась, мой долг — помочь вам найти ее. Но при всех моих сомнениях в целостности рассудка госпожи Хёльды, я был твердо уверен, что она просто… как бы это сказать… как в прошлый раз ушла туда, где, как она думает, требуется ее присутствие.
— Скорее всего, именно так и есть, — Кондор убрал амулет в карман и пристально посмотрел вдаль. — Просто в этот раз ее присутствие понадобилось где-то там, — он махнул рукой вперед. — И если мое чутье не решило играть со мной в странные игры, то мы почти пришли.
— Вы точно уверены, Мастер Юлиан?
— Точно ли? — маг фыркнул почти презрительно. — Знаете ли, господин Кайрен, в этой ситуации я бы вообще избегал подобных слов. Мне хочется идти туда и кажется, что я почти пришел, и ничего точнее я, увы, сказать не могу…
Стражник ошарашенно замолчал, застыв на месте, и на его лице отразилось что-то вроде недоумения. Наверное, подумал о том, что мало ему было слегка помешанной ведьмы, так Неблагой прислал еще и волшебника со странностями, который всеми командует с таким видом, будто бы выше его только мэр, и то — не точно. Но ничего не сказал, даже ворчать не стал, просто шел следом, даже когда Кондор вдруг, застыв на пару секунд и поведя головой в сторону, словно бы прислушиваясь к чему-то, решил свернуть куда-то в сторону, в чащу.
Из-за туч день начал затухать раньше, чем солнце ушло за окрестные горы. Серый холодный сумрак в чаще стал густым, и господину Кайрену показалось, что перед глазами появилась пелена, искажающая все вокруг. Пришлось остановиться и несколько раз моргнуть. Ноги утопали в липком снегу чуть больше, чем по щиколотку, впереди маячила спина господина Ренара, чьи рыжие волосы, собранные тонкой лентой, слишком напоминали яркий лисий хвост. Он зачем-то сбросил с головы капюшон и шел так легко, словно бы не замечал ни снега, ни сумерек, ни холода.
Надежда на то, что они вернутся в город до наступления темноты, угасала вместе с дневным светом.
А потом случилось что-то такое, о чем господин Кайрен предпочел бы не говорить ни с кем, кроме духовника.
Или лучше — ни с кем не говорить и не вспоминать никогда.
Она сидела на стволе поваленного дерева и издалека показалась господину Кайрену еще одним валуном или разросшимся кустом причудливом формы. Если бы не резкое движение руки Кондора, призывающее остановиться и молчать, наверное, господин Кайрен бы ничего и не заметил, просто прошел бы дальше, в глубину леса, мимо фигуры в знакомом уже выцветшем сером пальто. Рядом с ней не было ни костра, ни остатков костра, ни даже следов, словно бы Хёльда перенеслась сюда по воздуху и превратилась в запорошенную снегом статую, неподвижную и тихую.
Кажется, маг, шагнув вперед, нарочито громко хрустнул какой-то веткой.
Тонкая змейка косы метнулась по спине в сером пальто.
Видящая резко обернулась, встала и сказала что-то очень негромко, так, чтобы ее услышал только тот, к кому она обращалась.
Здравый смысл подсказывал господину Кайрену, что никто не просидит так долго, чтобы снег, прекратившийся уже давно, остался на его плечах и на обмотанном вокруг головы куске шерстяной ткани: человек, наверное, отряхнется, встанет, чтобы размяться, просто случайно двинет рукой или плечом, сбивая с себя белую крошку. Человек не сможет ходить по снегу, едва касаясь его, не оставляя следов, словно бы идет он не по земле, а по воздуху, легко, как в танце, будто бы не было вокруг этого мерзлого, стылого воздуха, от которого пальцы даже в перчатках деревенеют и перестают слушаться. Человек не сможет двигаться так быстро, едва заметно, будто бы сливаясь с зимними сумерками, распадаясь на несколько теней, становясь то похожим на дерево, то на вихрь, то…
Но здравый смысл спрятался, оставив господина Кайрена лицом к лицу с той особой тьмой, которая обитает в глубинах леса и гор, в темных провалах пещер и на просторах вересковых пустошей. Тьма проникала в мир и меняла его, искажая пространство вокруг господина Кайрена и, кажется, смеялась над ним. Ему показалось, он видел лицо Хёльды близко — настолько близко, что даже в сумраке были видны ее ресницы, и глаза Видящей были заполнены тьмой. Эта тьма смотрела на господина Кайрена, решая, нужен ли он ей и опасен ли он для нее, и когда тьма поняла, что нет, этот человек — всего лишь человек, один из многих, Видящая принюхалась, как животное, чуть приподняв в оскале верхнюю губ