Знаю. Нужно бежать в ужасе и прятаться под кровать.
Я криво усмехнулась, сжав губы.
– Я поняла. Если мне скажут «Беги!» – я побегу так быстро, как я могу.
– Своевольная и несдержанная, – протянул Парсиваль, лукаво улыбаясь Кондору. – Кажется, у тебя какие-то проблемы с дипломатией. Или леди хорошо маскируется. Или слишком напугана.
Кондор промолчал. Если слова отца его сейчас задели, он никак это не проявил, скорее, принял замечание как данность.
– Прочитай и подпиши.
Мне протянули ту самую папку, на которой лежало несколько листов бумаги – плотной, цвета топленого молока, не то что белая и тонкая офисная бумага моего мира с острыми краями, о которые я постоянно резала пальцы.
Еще когда мы сидели у Дара, и я заполняла все документы, которые давали мне имя и право на существование в этом мире, я обратила внимание на эти мелкие отличия. Очень приятные отличия.
Интересно, а как они делают перьевые ручки?
Моя подпись вышла немного корявой. Рядом с четким острым росчерком лорда дель Эйве эти три закорючки, которые я изобрела в кабинете принца, смотрелись почти жалко. Более жалко, наверное, смотрелся бы только крест.
Я отдала договор Кондору и положила ладони на юбку, слегка сжав их коленями. Моя интуиция, к которой мне посоветовали прислушиваться, молчала.
– Поздравляю, леди Лидделл, – сказал Парсиваль, поднимаясь из-за стола. Я испуганно, как сонная птица, вскинула голову и поспешила тоже встать, чтобы пожать ему руку, закрепляя нашу сделку. – Я жду вас сегодня. Обоих, – добавил он в сторону Кондора. – Расскажешь леди все, что требуется, пока вы будете гулять по городу. Очень надеюсь, что Галендор понравится вам. – Острый прямой взгляд снова был направлен на меня, и я чувствовала, что мои пальцы в тепле чужой ладони начинают мелко дрожать. – Это формальная фраза, конечно, но у города богатая история. Только не замерзните, милая.
К счастью, он не предпринял попытки поцеловать мою руку.
Иначе, боюсь, от моих щек загорелись бы гардины на высоких арочных окнах.
Пока мы шли по коридору, спускались по лестнице вниз, на самый нижний этаж, к еще одним дверям, не менее тяжелым, чем те, которые вели в галерею со статуями, я пыталась убедить себя в двух вещах.
Что я все сделала правильно, потому что достойной альтернативы у меня не было.
И что я – не комнатная собачка, которую ведут на прогулку.
От нервов меня трясло почти до озноба, несмотря на пальто.
– Ты уверен, что оно нужно? – спросила я, стоя в просторном холле – таком же сером, как все здание, мрачноватом и величественном.
Одинокий световой кристалл, закованный в строгий плафон из множества мелких кусочков матово-белого стекла, свисал с потолка на цепи и чуть-чуть качался. Из ниш в стенах за мной наблюдали каменные глаза чудовищ и ученых мужей.
– Мы можем вернуться, – сказал Кондор. Его пальцы, обтянутые темной кожей перчатки, застыли на кованой дверной ручке. – Тебя ждет пара достаточно скучных часов в четырех стенах, а потом еще пара чуть менее скучных часов в других четырех стенах. А можем выйти отсюда, перейти тот мост, который ты видела из окна, и ты узнаешь еще немного об этом мире. И нет, меня это не напряжет, – чуть ядовито добавил он, угадав ход моих мыслей.
Цепочка, на которой висел амулет, холодила мне шею.
Кондор говорил с легкой полуулыбкой, за ней мне мерещилось почти детское ожидание приключения, и, в принципе, в словах мага была правда. Я кивнула – и он легко толкнул тяжелую створку двери.
Крыльцо и широкая лестница были покрыты тонким слоем снега, который лип к подошвам сапог, оставляя пустоты, и там, где мы прошли, обнажался серый мрамор. Снег пушисто укрыл перила и каменные фигуры грифонов, сидящих у основания лестницы и смотрящих прямо вперед на точно таких же грифонов около точно такой же лестницы в крыле напротив. Снег продолжал падать из низких серых небес, но где-то там, за оградой, за узкой лентой реки, в облаках виднелся просвет.
Рядом с крыльцом росли приземистые деревья, сучковатые, с черной корой и аккуратно постриженной кроной. Такие же деревья росли вдоль вымощенной брусчаткой дороги, ведущей от центрального входа к воротам, но до нее пришлось идти по снегу, под которым была земля. И немного гравия.
Я накинула капюшон на голову, понимая, что вокруг несколько более промозгло, чем я хотела бы. Кондор сделал то же самое.
Снег сделал брусчатку скользкой, а опустевший в этот час широкий двор – совершенно белым. Ни цепочки следов, кроме нашей, ни пятнышка проталины, только черные деревья, черное кружево ограды и серый мрамор. Я обернулась, придерживая капюшон пальцами. На отдалении здание Академии казалось возвышенно-величественным и не мрачным, но строгим. Оно стояло полукругом: два крыла с галереями, высокая башня, зеленоватый купол которой был увенчан шпилем, а на последнем ярусе в огромных окнах отражалось небо.
– Это не единственный корпус. – Кондор сделал едва заметный жест рукой – и на моих удивленных глазах ворота с легким скрипом раскрылись, выпуская нас. – Есть еще четыре, немного других и для другого предназначенных. Но этот – главный.
– А расположены они, случайно, не пентаграммой? – мрачно попыталась пошутить я.
– Все верно.
– Однако, – растерянно ответила я и не менее удивленно пронаблюдала, как ворота закрываются.
Тонкие металлические полосы на пересечении перекладин пришли в движение и переплелись в затейливый узел, по-змеиному переползая с одной половины врат на другую.
– Есть ли у леди какие-либо пожелания к маршруту нашей прогулки? – Прежде, чем я опомнилась, Кондор успел совершенно по-хозяйски взять меня под ручку. – Если замерзнешь – говори, – мягко добавил он. Я заметила, что морок снова поменял цвет его глаз. – Любые вопросы. Ну, почти.
– Хорошо. – Я цеплялась за его рукав, боясь упасть, пока мы пересекали мостик. Лед потрескался, и в провалах виднелась темная вода. Я старалась не думать о другой темной воде. – Давай начнем с самого начала. Кто такая Присцилла? Почему ты не сказал мне, что ведешь меня к своему отцу? – Я сощурилась, понимая, что не могу, не имею права выдать то, что открыл мне Парсиваль. – В чем вообще моя ценность, раз мне оказана такая честь, которая, по тому, что я вижу, оказывается немногим? – Я не удержалась от искушения добавить яда в этот вопрос. – Что за обязанности у меня появятся, если я приму предложение лорда Парсиваля? Как ты планируешь уладить проблемы с Ковеном… Да, ты не поверишь, я об этом помню! – чуть громче выпалила я, когда заметила удивление на лице Кондора. – Я слышала, о чем вы говорили с Герхардом.
– Проблемы с Ковеном уже улажены, – фыркнул он. – Догадаешься как, прыткая моя?
Я посмотрела на него удивленно.
– Ты навестил их вчера? Именно с кем-то из Ковена был неприятный разговор?
– О нет, – он усмехнулся, довольный тем, что я все-таки не догадалась.
Мы застыли на небольшой площади, которая расположилась сразу после спуска с моста. Вокруг были невысокие дома: серо-коричневые каменные стены, кое-где покрытые пятнами лишайника, треугольные крыши, печные трубы, окна с витражами – единственные яркие пятна здесь. Людей я пока не видела, только птиц – воробьев и галок, и, кажется, куда-то за угол убежала пестрая кошка.
– Давай еще одну попытку, милая.
– Хорошо. Если твой отец такая важная птиц… персона, то он должен быть связан с этой вашей магической властью, и…
– Верно. – Кондор, щурясь, смотрел вдаль, видимо, пытаясь выбрать, на которую из трех узких улочек нам сейчас свернуть. – Не очень люблю такие громкие фразы, но моя семья, видишь ли, обладает определенным статусом, который не позволяет ей держаться в стороне от… назовем это управлением. – Он кивнул в сторону улицы, уходившей влево, а потом резко поворачивающей куда-то вбок. – Мой дядя, он… скажем так, он младше моего отца, но его родовая ветка выше нашей. В общем, он в Ковене. И я не могу сказать, что получаю большое удовольствие от нашего с ним общения. Даже если оно происходит не на официальном уровне.
– И вчера… – попыталась я.
– Нет, к счастью, мы с лордом Гилбертом дель Эйве видимся крайне редко. Я надеюсь, что вам с ним тоже не придется встретиться. Он… – Кондор на минуту замолчал. – Не такой, как мой отец.
– У тебя классный отец, – вдруг вырвалось у меня.
Кондор резко повернул голову в мою сторону, посмотрел с легким недоумением, но суть, кажется, уловил.
– У него есть свои недостатки, но мне сложно найти, в чем его упрекнуть. Ты ему понравилась, и значит, я в тебе не ошибся. Мой отец – прекрасный маг. И человек тоже неплохой.
Мы вышли на перекресток, посреди которого сквозь слой снега угадывались очертания розы ветров, выложенной из камней разных оттенков. Домики вокруг стали выше и изящнее, очаровательно-старинными, со стенами и перилами, увитыми сухой лозой, и такими разными дверьми, словно бы каждый житель стремился перещеголять соседа. Люди, появившиеся в поле моего зрения, не сильно обращали на нас внимание, даже несмотря на то, что я стояла с задранной головой и приоткрытым от восторга ртом.
– Гилберт – тоже прекрасный маг, – продолжил Кондор. Он стоял рядом со мной, засунув руки в карманы и наблюдая за миром вокруг и за тем, как меняется выражение моего лица. – Но карьера, порядок и респектабельность для него стоят выше всего прочего. Мне кажется, он часто забывает, что чародеем его делает магия, а не то место, которое он занял в обществе. – Кондор осторожно потянул меня за рукав, кивнув в сторону арки между двумя домами, за которой виднелась уходящая чуть вверх, на холм, узкая улица. – Не мне его судить. По крайней мере, не сейчас. Тебе не холодно?
Я отрицательно повертела головой.
Было, конечно, прохладно, но я слишком увлеклась разговором и созерцанием, чтобы придавать этому большое значение. Только сунула замерзшие руки в карманы, пусть с точки зрения этикета это было не очень прилично.