Вдруг мне становится очень страшно. Волосы на затылке встают дыбом, словно сзади ко мне тянется длинная костлявая рука.
10 августа 1998 года
Что-то приближается. Оно уже близко.
Иногда мне так страшно, что я забываю, как дышать. Я забываю, что умею дышать.
Колокольчики пугают меня постоянно. На самом деле страшит то, что наступает после того, как они прозвонят, но больше всего я думаю именно про колокольчики. Порой мне чудится звон, когда они молчат. Иногда они мне снятся, и я просыпаюсь у двери, готовая бежать. Или трясу Кэт так сильно, что у нее клацают зубы. Что будет, если ночью МЕРТВЫЕ ОГНИ найдут меня до того, как я успею проснуться? Однажды я проснулась на палубе «Сатисфакции». Ветер дул так сильно, что паруса хлопали, словно простыни, развешенные для просушки в саду. Я знаю, все случилось из-за того, что я пыталась найти папу. Почему же его все нет, а ОН возвращается всегда? Почему возвращается ТОЛЬКО плохое? Теперь чаще. Теперь постоянно.
Я роняю страничку, захлопываю дверцу, бросаюсь к кровати и открываю ноутбук.
«Чего ты хочешь? Прошу, Эл, расскажи мне, что происходит!»
Ответ приходит мгновенно.
«Я не Эл. Эл мертва».
И я не в силах устоять, хотя знаю, что сопротивление – единственный разумный ответ.
«Тогда кто ты, черт бы тебя побрал?»
Ждать приходится почти минуту.
«Я – Мышка».
– Давай куда-нибудь сходим, – предлагает Росс. – Мне до смерти надоело сидеть в четырех стенах.
И я не отказываюсь, потому что мне тоже надоело. Я готова пойти куда угодно, лишь бы не оставаться здесь.
Собираюсь долго, даже слишком. Надеваю шикарное платье, черное и короткое, отделанное синей шелковой нитью. Укладываю волосы в небрежную высокую прическу. Ногти и губы крашу ярко-красным цветом. Смотрю в зеркало и вижу Эл. Нет, мне просто кажется…
У лестницы меня внезапно охватывает ужасное предчувствие, и я едва не бросаюсь обратно в кафе «Клоун». Невидимые пальцы подталкивают в спину. «Перестань бояться падения, иначе никогда не сможешь летать».
– Готова? – спрашивает Росс из кухни.
Я вцепляюсь в перила. Сердце колотится, голова идет кругом. Наконец застарелый страх и желание упасть исчезают в той же тьме, из которой раздался разъяренный мамин голос.
Ресторан находится в узком переулке рядом с Лейт-стрит, мощеную мостовую освещают лишь старые викторианские фонари. Открывая дверь, Росс придерживает меня за талию. Внутри людно, но не шумно, и царит уютный полумрак. Стены цвета темного шоколада, на столах скатерти в красно-белую клетку.
Упитанный бородач машет рукой и спешит к нам навстречу.
– Росс! – восклицает он. – Ужасно рад видеть, дружище!
Пожимая руку Россу, он внимательно оглядывает меня – испытующе и в то же время бесстрастно.
– Как я слышал, новостей пока нет, – говорит бородач, избегая смотреть мне в глаза, и до меня доходит. Он думает, что я – Эл, и в то же время знает, что это не так.
– Нет, пока ничего, – отвечает Росс. – Извини, это… Хм, это Кэт, сестра-близнец Эл. Кэт, это Мишель. Еще ему принадлежит ресторанчик «Фаволосо» в Старом городе.
Мишель качает головой.
– Да, ужасно, ужасно… – Его взгляд снова скользит по мне. – Поразительно, до чего же вы с сестрой похожи.
– Извини, – повторяет Росс. – Столик мы не заказывали…
– Для вас местечко всегда найдется. Идемте за мной.
Мы долго петляем между столиками, доходим до самого конца помещения. Из кухни доносится приглушенный лязг посуды и голоса. Мишель подводит нас к угловой кабинке.
– Боюсь, здесь немного… м-м…
Да уж, и это еще мягко сказано! Диваны с высокими спинками, по краям столика – две длиннющие свечи, в вазе между ними – красная роза. Других столов поблизости нет. Судя по всему, это романтический уголок для особых событий.
– Сойдет, – Росс кивает. – Спасибо!
Я снимаю плащ и не без удовольствия ловлю на себе восхищенный взгляд Росса. Он прочищает горло и садится.
– Выглядишь отлично.
По рекомендации Мишеля мы заказываем закуску ассорти и бутылку «Фраскати». После его ухода к нашему столику начинается настоящее паломничество официантов. На пятом – подростке с уже второй корзинкой хлеба – я понимаю, что это неспроста. Чувствую себя звездой парада уродцев.
– Сколько раз ты приходил сюда с Эл?
Росс перестает делать вид, будто ничего не замечает, и смущенно потирает лицо.
– Прости, Кэт. Я не ожидал, что получится настолько неловко. Мне очень, очень жаль! Хочешь уйти?
– Нет. Все нормально. – Я злюсь на идиотскую ситуацию, он-то ни при чем… Ох уж эта Эл! История с Мышкой не просто бесит, она выглядит как издевка. На самом деле, Мышка – моя подруга, а не ее. Мышка для кошки, для Кэт. Ее придумала я, чтобы у меня всегда была своя компания, свой друг, готовый выслушать и посочувствовать. И вот теперь Эл решила присвоить даже ее! Так какого черта нам с Россом чувствовать себя виноватыми? Мы-то не сделали ничего плохого!
Закуски приносит официантка, которая изо всех сил старается не глазеть на нас и в результате чуть не роняет тарелку Росса ему на колени. Мне становится смешно, Росс заметно напрягается. Когда девушка уходит, он накидывается на еду с таким видом, словно это его последняя трапеза. Как же мне хочется, чтобы он расслабился! Если б я могла забрать хотя бы частичку его тревог, стресса и боли, взамен отдав свою злость… Впрочем, Росс к моим доводам прислушиваться не желает, поэтому я пытаюсь отвлечь его непринужденной беседой.
– Помнишь Роузмаунт?
Он замирает, не донеся вилку до рта.
– Тюрьму Маршалси?
– Там было не так уж плохо!
– Плохо, если верить Эл.
– Эл склонна к преувеличениям. – Вино помогает немного успокоить нервы и даже бодрит. – Помнишь Шоушенк в Зеркальной стране? Вот где было плохо!
– Конечно, помню. – Росс смотрит на меня слишком пристально. – А ты помнишь?
– Еще бы.
Эл строила из себя Энди Дюфрейна и командовала мне: спрячься там, шпионь здесь, стой на стреме тут… Вспоминаю посыпанный гравием старый двор – единственную часть Зеркальной страны, находившуюся снаружи. Прогулочный плац, по которому Эл заставляла меня маршировать кругами, часами. Иногда под дождем, иногда до самой темноты. Мы пинали серебристо-серые камешки, хрустевшие под тюремными ботинками, и пыль оседала на наших тюремных робах – старых дедушкиных пиджаках и рыбацких комбинезонах, волочившихся по земле.
Внутри Шоушенка Росс всегда был надзирателем или охранником Блока номер пять, устроенного наверху стопки старых деревянных ящиков, прежде служивших тротуаром в Бумтауне. Он бросал на нас суровые властные взгляды и угрожал запереть в камере навсегда. В то время мы стремительно входили в подростковый возраст, и Шоушенк, полагаю, стал последним тяжким вздохом Зеркальной страны.
– Роузмаунт я помню, хотя и смутно, – говорит Росс и доливает вина. – Вы с Эл провели там лет шесть, когда я встретил вас снова.
Поразительно, как хорошо мне запомнился тот день! Его цвета, запахи. Холодная весна, резкая вонь угольной гари, цветущие бело-розовые сады. Я подпирала колонну Шотландской национальной галереи, скучая в ожидании Эл. Она могла провести в художественной галерее весь день, от открытия до закрытия. Тогда мы уже почти не разговаривали, но я все еще не теряла надежды.
Я увидела Росса на другой стороне Принцесс-стрит – он выходил с сумками из универмага. Даже сейчас сложно передать, что я почувствовала, встретив его снова. К две тысячи четвертому году перспектива покинуть Роузмаунт больше не казалась возможностью – она стала пугающей неотвратимостью. Воспитатели постоянно твердили о возрасте, словно нам было лет по сто пятьдесят, а не ближе к восемнадцати. Еще они рассказывали о наших перспективах – достаточно для того, чтобы мы поняли: двум сиротам мало что светит в будущем. Росс составлял огромную часть нашей первой жизни, давно покинутой и оставленной мертвым. Поэтому, когда я увидела его повзрослевшим и в то же время прежним, первый порыв – радость и предвкушение встречи – сменился во мне чувством утраты и тревогой.
Я не пошевелилась, он заметил меня сам. Сердце трепетало, живот скрутило. Росс бросился ко мне бегом и остановился футах в шести – дыхание вырывается облачком пара, улыбка широкая и радостная.
«Кэт!»
«Привет, Росс!»
Слезы на глаза навернулись сначала у Росса, потом у меня, хотя я не помню, кто из нас заговорил первым. Минуту назад его не было в моей жизни, и вдруг он обнимает меня и прижимает к груди.
«Куда ты пропала? У тебя все хорошо? – Кончик носа у него покраснел, глаза ярко блестели. – Я пытался тебя найти. Искал вас обеих, но…»
«Мне очень жаль, что так вышло».
Дело в том, что мы с Эл прекрасно знали, где он, однако, по условиям сделки, заключенной в заливе Грантон, все, что относилось к нашей первой жизни, должно было остаться в прошлом, как бы сильно мы по нему ни скучали.
Росс снова улыбнулся.
«Неважно! Главное, я тебя нашел!»
И тогда уже я бросилась к нему в объятия. Мне очень захотелось обнять Росса за шею, провести ладонями по широким плечам, прижаться к непривычно, по-взрослому колючей щеке. Я больше не хотела, чтобы Эл вышла из галереи. Я знала, что она все испортит. Увы, тут она и появилась.
Росс сразу отпрянул.
«Эл?»
Если это и был вопрос, сестра на него не ответила. Я боялась, что Росс бросится к ней, обнимет, поцелует. И тогда все вернется на круги своя, мы снова станем играть привычные роли, и эти двое забудут о моем существовании.
Однако этого не случилось. Когда Росс шагнул вперед, Эл отшатнулась, и он замер.
«Эл?»
«Зачем пришел?»
«Я… я просто заметил Кэт и…» – Росс судорожно сглотнул, глядя на нее с обидой и замешательством.
Эл ужасно рассердилась. Конечно, я была не права, но тут же закусила удила, потому что плевать хотела на ее распоряжения. Мы с ней – равные, и мы – разные люди, а не один человек. Сестра мне не начальник!