Все трое стояли и не знали, что сказать. Наконец Эл смягчилась настолько, что поцеловала Росса в щеку.
«Извини, нам пора».
«Куда вы?» – Росс посмотрел сначала на меня, потом на нее.
«В интернат Роузмаунт, – ответила я, игнорируя яростный взгляд Эл. – Это в Гринсайде. Можешь нас как-нибудь навестить».
«Пошли, – поторопила Эл, беря меня за локоть, и потащила по ступенькам. – Нам пора!»
«Не обращай внимания! – воскликнула я, ликуя и в то же время стыдясь. – Она ведет себя так со всеми!»
Эл молчала почти всю дорогу и повернулась ко мне лишь на полпути к дому, уже сидя в автобусе. Лицо у нее было красное и разгневанное.
«Мы же договорились! Это наша новая жизнь, и нам в ней никто не нужен!»
Я не понимала, почему она так расстроилась, и чувствовала себя скверно. Такого всплеска эмоций я не видела у сестры уже несколько лет.
«Это же Росс!»
Лицо ее окаменело, в глазах появились слезы.
«Неважно! Мы с тобой договорились, а ты нарушила слово!»
– Так странно вспоминать все это теперь, – говорю я Россу. Тут я вступаю на зыбкую почву, знаю, однако вино и фраза из дневника Эл толкают меня к безрассудным поступкам. – Я про причину своего отъезда.
Свеча мигает, наши взгляды встречаются.
– Пожалуй, некоторые вещи лучше не вспоминать.
– Наверное, ты прав.
И вдруг мне становится так больно, что невмоготу. Именно этот образ мыслей и заставил меня в свое время бежать в Америку.
– Я подумываю о том, чтобы нанять специалиста по расследованию морских происшествий, – сообщает Росс, смотрит на меня и добавляет: – Вижу, ты считаешь это плохой идеей.
Я глотаю вино, неожиданно рассердившись из-за смены темы.
– Почему Эл пользовалась именно этим портом?
– Ты имеешь в виду, почему она швартовалась в Грантоне?
– Да.
Росс пожимает плечами.
– Это ближайший порт и, насколько мне известно, единственный. В доках Лейта яхт-клубов нет. А что?
– Просто интересно. Сама не знаю. – Я тру виски. – Похоже, ты и вправду считаешь, что с ней произошел несчастный случай, и не рассматриваешь версии с нападением, суицидом или бегством.
Он смотрит на меня в упор.
– Кэт, это вопросы или утверждения?
Я сжимаю губы, чтобы не проговориться.
– Хотелось бы знать, кто посылал открытки Эл, а теперь и тебе. Впрочем, вряд ли этот человек причинил ей вред. Я просто боюсь… Боюсь, что стресс, возникший в результате этого чертова преследования, толкнул ее на какую-нибудь глупость… – Росс склоняется ко мне. – Я вовсе не имею в виду суицид. Да, Эл переживала глубокий кризис, характер у нее был несносный, однако к суициду она совершенно не склонна! Я же говорил тебе… – Росс спохватывается, смотрит по сторонам и понижает голос: – Эл здорово изменилась. Она стала другой – отстраненной, рассеянной… – Он вздыхает. – Поэтому я действительно думаю, что она вышла в море на своей чертовой лодке и потерпела крушение.
Под глазами у Росса темные круги, лицо тревожно нахмурено.
– Ты и правда считаешь, что она погибла?
Он даже не мигает.
– Да. Я уверен, что Эл мертва.
– Как вам закуски? – спрашивает Мишель. Улыбка замирает у него на губах, и мы отшатываемся друг от друга.
– Чудно, великолепно, – бормочем мы. Он перестает притворно улыбаться, берет тарелки и молча уходит.
Росс косится на меня с досадой.
– И куда же она, по-твоему, подевалась? Живет в отеле «Форт Трэвелодж» на Эм-шесть, смотрит «Игру престолов» и заказывает еду прямо в номер? Ты узнала это по телепатической связи между близнецами или как там еще эта магическая херня называется? Зачем устраивать весь этот цирк?
Первая ужасная мысль, которая мне приходит в голову: в отеле «Трэвелодж» нет обслуживания в номерах. Вторая – благодаря гневу Росс выглядит поживее, ему даже идет. Третья – то, что я давно хочу сказать, но не скажу.
– Господи боже! – восклицает Росс, качая головой. – Я знаю, мать обращалась с вами жестоко, но…
– Что?
– У нее было типичное бредовое расстройство. Паранойя, мания величия, навязчивые идеи. Она забивала ваши головы всяким дерьмом, от которого крыша поедет у любого, не говоря уже о детях. Постоянно твердила вам, какие вы особенные, как не можете жить друг без друга, пока так оно и не стало. Неудивительно, что у вас с сестрой были такие нездоровые отношения!
«И были, и есть», – думаю я, вцепляясь в скатерть. Эл мертва. Я – Мышка. У нас и правда нездоровые отношения! Мне хочется рассмеяться ему в лицо, но я вспоминаю маму, причесывающую нам волосы длинными, суровыми взмахами щетки. «Вы растете слишком быстро». Словно это в нашей власти! Словно это обвинение не шло вразрез с ее апокалиптическими страхами… Она читала нам взрослые книги, ждала от нас мужества и готовности ко всему. Эти самые пальцы до сих пор толкают меня в спину, давят на лопатки. «Прекрати бояться!»
Росс вздыхает.
– Черт! Прости! Прости! – Он тянется через стол, сжимает мою руку и выпускает ее, лишь когда мимо проходит официант. – Мы можем поговорить о чем-нибудь нормальном – о чем угодно?! Хотя бы пять минут.
Мы едва съели половину ужина, и все же я доливаю себе остатки вина.
– Давай попробуем.
Глава 12
Почти четыре месяца спустя после случайной встречи с Россом возле Шотландской национальной галереи я проснулась в нашей крошечной комнатке в Роузмаунте, позавтракала и прокралась в душевую, чтобы переодеться в свой лучший наряд: зауженные джинсы, ботинки «Доктор Мартинс» и армейскую рубашку, завязанную на поясе. Доехала на автобусе до Королевского ботанического сада, где Росс уже ждал у больших ворот на Инверлейт-роу; он взял меня за руку, и мы пошли гулять по траве, потом сидели и молча улыбались друг другу.
Росс растянулся на лужайке, прикрыл глаза, и я воспользовалась возможностью хорошенько его разглядеть. Футболка обтягивала налившиеся мускулы, руки и ноги – загорелые, как и у меня после нескольких недель, проведенных на солнышке в парке Холируд и в Садах Принцесс-стрит, где мы наблюдали за уличными музыкантами и первыми туристами. Эл тоже с нами ходила – и сидела с угрюмым видом, отделываясь односложными репликами. Но сегодня сестра заболела. Я оставила ее кашлять в постели и наплела, что иду на собеседование в бар, где набирают персонал. В груди была противная тяжесть, на которую я старалась не обращать внимания, словно это лишь фантомная инфекция, результат сопереживания близкому человеку.
Росс зажег сигарету и выдохнул спираль дыма. Он так изменился, так вырос… Признался, что курит «травку», иногда балуется таблетками, ходит на клубные тусовки и ловит кайф. Мне это казалось ужасно увлекательным, и если б Росс предложил и мне заняться тем же самым, я согласилась бы, не раздумывая.
Он расхохотался, и я поймала себя на том, что смотрю в его промежность. Краска бросилась мне в лицо.
«Да ладно тебе, – успокоил Росс, приподнявшись на локтях. – Мне нравится, когда ты меня разглядываешь».
Мне тоже нравилось чувствовать на себе его взгляд. Даже в детстве он умел смотреть так, словно ты – важнее всех на свете, а когда отводил глаза, то ты ощущал себя полным ничтожеством.
«Чувствую себя виноватой», – призналась я и тут же прикусила язык.
«Почему?»
Впрочем, Росс и сам знал ответ. Я впервые солгала Эл. Мы с Россом переписывались тайком уже несколько месяцев. Иногда я не могла уснуть из-за мыслей о нем и совершенно не хотела делить его с сестрой. И была рада – да что там, просто в экстазе! – что сестра заболела и мне удалось побыть с ним вдвоем.
«Эл с тобой не разговаривает, – с досадой сказал Росс. – Да и вообще ни с кем не общается».
«Что поделаешь, – вздохнула я, пытаясь не замечать, как его рука придвигается все ближе к моей. – Эл застряла в прошлом. Только и говорит, что о Зеркальной стране, о маме и дедушке. Я не такая, я хочу жить прямо сейчас!»
Росс смотрел на меня во все глаза, словно я вот-вот поведаю ему все тайны вселенной. Внезапно я смутилась и перевела взгляд на выгоревшую траву.
«Кэт».
«Наверное, я стерва».
«Кэт!»
Росс наклонился ко мне так близко, что я почувствовала запах его дезодоранта, его кожи, и взял мое лицо в ладони.
«Ты вовсе не стерва».
И я поняла, что должно случиться. Еще до того, как он придвинулся ближе, глядя на мои губы, и нежно убрал волосы от лица. Еще до того, как он издал гортанный звук, от которого я вспыхнула до корней волос, и сердце забилось в груди как сумасшедшее.
Я продолжала твердить себе, что Эл он больше не нужен. Ей не нужен никто и ничто! На самом деле, конечно, я знала, что ей не нужна только я.
Наконец его губы и язык встретились с моими, и я перестала думать про Эл. Таким был мой первый поцелуй.
Такси въезжает на Уэстерик-роуд, и я поворачиваюсь к Россу. Он смотрит на меня, и я начинаю подозревать: телепатическая связь бывает не только между близнецами. Наверняка он думает о том же, что и я.
Но едва мы закрываем за собой красную дверь, атмосфера резко меняется. Мы проходим в гостиную и мнемся на пороге. Росс даже пальто не снимает. Все как всегда – сидим в темноте в компании призраков и тягостно молчим.
– Выпить хочешь? – хмуро спрашивает Росс, и я с готовностью киваю. Похоже, вечер не спасти.
Он смешивает две водки с тоником, стоя у бара «Пуаро». Меня бесит его неторопливость, и я отхожу к окну. Свет в доме Мари не горит, улица пуста. Интересно, наблюдает ли за нами кто-нибудь прямо сейчас? Отступаю и задергиваю тяжелые шторы.
Росс вручает мне напиток, садится на корточки перед камином и подкладывает поленья, пока огонь не разгорается. В комнате становится по-рождественски тепло и уютно. Росс встает и приветливо улыбается.
– Расскажи, как ты живешь, Кэт.
– Что?
– Я даже не спросил об этом с тех пор, как ты вернулась. А ведь должен был! Ну, – он садится в кресло, – давай выкладывай. Как тебе в Лос-Анджелесе? Ты счастлива?
В мигающем свете камина Росс выглядит сногсшибательно. Его не портят ни щетина, ни темные круги под глазами. Я вспоминаю, как сердито он назвал себя безутешным вдовцом. Интересно, знает ли он, что стал звездой «Ютьюба»?