После очередного оборота карусели темное пятно в сердцевине огня стало фигурой, бегущей к ним широкими шагами. Эта фигура горела. Языки пламени лизали ее волосы и одежду; она оставляла за собой в темноте цепь горящих следов.
— Юлиан! Беги! Я вас прикрою!
Юлиан ринулся в темноту.
Он ощутил нечто такое, что не было ни жарой, ни холодом, но сжигало его и вместе с тем леденило; в него будто впивалось что-то и высасывало из него все внутренности. И потом...
Должно быть, девяносто лет тому назад ярмарочная площадь располагалась метра на три повыше. То ли, может быть, уровень воды в реке с тех пор упал, то ли берег потом сровняли — так или иначе, Юлиан и Франк появились буквально из Ничего над головами изумленных посетителей ярмарки, чтобы тут же упасть на них сверху.
Глава пятая ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ИЗ ПРОШЛОГО
Прошло почти два дня, прежде чем Юлиан наконец явился к адвокату, чтобы спросить про письмо отца. Время на двух ярмарках протекало с разной скоростью. Когда Юлиан и Франк попали в прошлое, они провели там от силы один час; здесь же, в настоящем, за время их отсутствия прошли почти сутки. Они появились на ярмарочной площади — точнее, над ней — лишь на следующий день после последнего представления отца.
И это еще не все. Падение с высоты трех метров, видимо, доконало Юлиана. Он потерял сознание и открыл глаза лишь через несколько часов на больничной койке, забинтованный, как мумия, в правой вене торчала игла капельницы, вокруг жужжали и мигали приборы. К его телу были приклеены пластырями разноцветные провода.
Юлиан рывком сел в кровати, первым делом выдернул из вены иглу, поотрывал все провода, подошел к шкафу и стал искать свою одежду.
Но ее там не было, и неудивительно — после всех испытаний, выпавших на ее долю.
Тут открылась дверь, и в палату вошла дежурная медсестра.
— Ты с ума сошел! Ты не можешь... — От возмущения она не находила слов.
— Где мои вещи? Мне надо идти!
— В мусорном баке, где же им еще быть! Ну-ка, сейчас же, немедленно в кровать, пока врач не видел, что ты натворил!
Она цепко схватила Юлиана за плечи и так решительно отбуксировала его в кровать, что он от растерянности даже не сопротивлялся. Но когда она собралась снова воткнуть ему в вену иглу, он выдернул руку.
— Ну нет! Ничего вы в меня больше не воткнете. И ничего не впрыснете без моего согласия.
— Я сделаю все, что положено, — упорствовала медсестра.
— Вы не дорожите своим местом? — спокойно спросил Юлиан. — Если на вас поступит жалоба за рукоприкладство...
— Но это же... — Сестра побледнела и выбежала из палаты.
Юлиан сам удивлялся, как он посмел так грубо разговаривать, и решил при первой же возможности извиниться перед ней. Но это не значило, что он собирался ей подчиниться. Он должен сейчас же уйти отсюда! Но как?
Через несколько минут медсестра вернулась в палату в сопровождении врача, перед которым Юлиану бессмысленно было демонстрировать свою надменность.
В этот вечер Юлиан много узнал об отношениях между врачами и пациентами, и прежде всего он узнал главное: что четырнадцатилетние мальчики — как, впрочем, и четырнадцатилетние девочки — не обладают никакими, а точнее сказать, абсолютно никакими правами. Он был несказанно рад, когда на следующий день к нему явились с визитом двое полицейских. Они ни в коей мере не стали ему симпатичнее, но их приход означал хоть какое-то движение дела. С их помощью он мог хотя бы узнать, почему его здесь держат.
Он не пытался врать, но это была одна из тех ситуаций, когда было бы лучше соврать. Разговор длился полчаса, и уже с середины беседы Юлиан начал подозревать, что ему не верят...
— Вернемся к ране на твоей правой ступне, — сказал полицейский. — Доктор Бертрам уверяет, что она нанесена колющим оружием. Ведь в наши дни такие вещи легко узнать.
— Это был гвоздь, — уточнил Юлиан.
— Ты на него наступил?
— Нет. Я же сказал, гномы хотели меня прибить гвоздями.
— Гномы?
— Которые были на карусели, — терпеливо объяснил Юлиан. — Несколько гномов держали меня, а двое собирались прибить.
— Ага, — сказал полицейский. — Тогда, значит, и резаная рана на лодыжке тоже оттуда?
— Да, только от пилы. Такая большая двуручная пила, знаете? Одному я так заехал, что у него отлетела башка, но остальные очень упорствовали. Ну, вы знаете, какие эти гномы.
— Конечно, — подтвердил полицейский. — Но ты уверен, что это были семь гномов, а не Белоснежка?
— Совершенно уверен. Белоснежка в это время пыталась перегрызть горло Франку.
— О да, конечно, — согласился с ним полицейский. — И как я мог забыть? Но почему же твой друг не мог защититься?
— Вы не видели, какие у Белоснежки зубы, — сказал Юлиан не моргнув глазом. — К тому же с ней был еще силач.
— Силач? — Глаза у полицейского расширились.
— Он держал Франка, когда на него напала Белоснежка. Хорошо, что у нее не было ног, поэтому она оказалась не очень расторопной. Но видели бы вы ее зубы. Во-от такие!
Младший полицейский кашлянул, а старший заорал:
— Ну, ты, разбойник! Хватит валять дурака! Думай, наконец, с кем разговариваешь!
Он даже привстал со стула, лицо налилось кровью. Казалось, еще мгновение — и он лопнет. Но в палату заглянул врач:
— Господа! Я вас прошу! Мы же не на футбольном поле!
— Зато, похоже, в сумасшедшем доме! — негодовал полицейский, правда, уже не так громко. — Этот разбойник пытается водить нас за нос! Вы хоть знаете, что он тут рассказывает?
— Да, знаю. Про троллей, гномов и Белоснежку с длинными зубами.
Все трое растерянно посмотрели на врача. Доктор улыбнулся и снова посерьезнел:
— В первую ночь ты был в бреду.
— И вы поверили в этот бред? — ахнул полицейский.
— Нет, — сказал доктор. — Но поверил он. Такое бывает довольно часто. После тяжелого шока реальность и галлюцинации путаются. Это и у взрослых бывает. Потребуется время, чтобы все вошло в норму.
— Но у нас нет времени, — недовольно заявил полицейский.
— Надо, чтоб было, — ответил врач почти радостно. — Я не собираюсь препятствовать вам в исполнении долга. Но если, вам при этом непременно нужно поднимать крик, делайте это во дворе, но не в моей клинике.
Врач принялся мерить палату шагами. Когда он проходил мимо зеркала, по стеклу прошмыгнула тень. Юлиан вздрогнул, но, к счастью, ни врач, ни полицейские этого не заметили.
— Но вы, же понимаете, — сказал старший полицейский, — речь идет не о простом рутинном расследовании. Родители пропавшего мальчика подали жалобу.
— На Юлиана?
— Нет. На его отца. И прокурор уже наседает на меня.
— Ну что ж, это понятно. Но при чем здесь мальчик?
— Вот это я и хотел выяснить. Он что-то знает!
— Почему вы так думаете? — спросили в один голос врач и Юлиан.
— Да вы только посмотрите на него! Этот мальчик за последние дни не раз бывал бит, спасался бегством и смертельно запуган. Кто-то пытался его убить!
— Глупости, — сказал Юлиан.
— Ах, так? — Глаза полицейского сверкнули. — А в тот вечер, когда ты вернулся в отель? У тебя же был такой вид, будто тебя через мясорубку пропустили! А цепь у тебя в кармане зачем? Я навел справки, ты считаешься тихим мальчиком.
— А может, я нашел велосипед, у которого не хватает цепи, — упрямо возразил Юлиан.
— Ха, ха, ха, — с издевкой сказал полицейский. — Хочешь знать, как я все это понимаю? Твой отец упрятал этого мальчика, чтобы шантажировать его родителей. Но потом получился сбой. Ну, например, не поладил с сообщниками.
— С какими сообщниками? — не понял Юлиан.
— Об этом я бы хотел спросить тебя, — рявкнул полицейский. — С сообщниками, от которых он теперь сбежал. И которые охотились за тобой! Я ведь и о твоем отце навел справки. Он очень состоятельный человек.
— А что, это преступление? — дерзко спросил Юлиан.
Врач улыбнулся, но жестом призвал его к сдержанности.
— Мальчик, у твоего отца столько денег, что он мог бы купить весь город, если бы захотел! —ответил полицейский. — Он не просто богат. Такие деньги не заработаешь парой-тройкой площадных фокусов!
Юлиан знал, что его отец богат, но настолько...
— Я не сомневаюсь, что он замешан в каких-то темных делах, — продолжал полицейский. — И я выясню, в каких именно.
— Ну еще бы, — язвительно сказал Юлиан. — У кого есть деньги, у того непременно рыльце в пуху, не так ли?
— Если вокруг него исчезают люди, то да! — парировал полицейский. — Где ты пропадал эти сутки, ты и твой друг?
— Мы были на ярмарочной площади.
— Мы обыскали ее сантиметр за сантиметром!
— Мы были там, но в то же время и не там, — уклончиво ответил Юлиан. — Понимаете, мы были... в прошлом. Это было своего рода... путешествие во времени. Мы оказались в тысяча девятьсот восьмом году.
Цвет лица полицейского сменился с красного на белый как мел. Он начал хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Тогда как врач изо всех сил старался сдержать смех.
Юлиан поискал взглядом зеркало позади доктора. Тень все еще маячила в нем, но Юлиан сомневался, то ли это, чего он боялся. Ведь зеркала иногда дают второе, призрачное отражение, если встать к ним под определенным углом. Один из фокусов его отца был построен именно на этом эффекте.
— Ну, а теперь довольно! — рявкнул полицейский. — Сейчас ты мне немедленно расскажешь, что...
— Я вообще больше ничего не скажу, — перебил его Юлиан. — Мне нужно поговорить с адвокатом моего отца.
Полицейский усмехнулся:
— Либо ты насмотрелся американских фильмов, либо ты самый прожженный маленький негодяй, какого мне только приходилось видеть. — Он резко встал со стула. — Но насчет адвоката не такая уж и плохая идея. В конце концов, ты еще несовершеннолетний. Придется оформлять попечительство над тобой.
С этими словами он вышел из палаты, хлопнув дверью. То есть он хотел ею хлопнуть. Но за ним бросился его ассистент, и ему прищемило дверью руку.