Немалый объем переброски объяснялся просто: ведь, кроме самого «пайпадаунца», требовалось послать обслуживающий персонал, вооруженную охрану, питание (не будет же миллиардер давиться мясом динозавров!). А, возможно, путешественник не захочет расставаться даже на короткое время путешествия с любимыми питомцами – жемчужным котопауком или пони – бегемотом. Комфорт в путешествии был обещан королевский, достойный лучших людей планеты, составлявших отряд первых претендентов на удивительный трип.
Обо всем этом сейчас и рассказывал стереофильм, в ярких красках описывая неповторимость предстоящего события. И пока публика, раскрыв рты, пялилась в экран, где Юлий Цезарь (не настоящий, конечно, а актер) приветствовал «пайпадаунца» в белых шортах и пробковом шлеме, Роман наливался холодной ненавистью к набитому сливками мира потребления залу.
К Полянскому и его холуям.
К прогнившему и воняющему трупу цивилизации.
Никто и не обратил внимания в темноте, как историк Николаев поднялся со своего места и вышел. Роман сам не знал, что сейчас предпримет, но и бездействовать было выше его сил.
Охранник у прохода за кулисы окинул взглядом скромно одетого молодого парня и спросил:
– Ты из этих, из монтажников портала? Давай быстрее, там у вас аврал.
Николаев сглотнул слюну и молча кивнул.
Тем временем за сценой сам Полянский устраивал чудовищный разнос подчиненным. Триллионер тряс за грудки главного инженера проекта и орал:
– Какого хрена! Презентация в разгаре, первая отправка через час, а у тебя сборка рамки не закончена! Просрали все порталы, ничего тебе поручить нельзя.
Главный инженер на глазах превращался в кисель и блеял:
– Я не виноват… Аэровагон с последними деталями прибыл только утром, на таможне задержали. Работа идет полным ходом, все успеем за час.
– На таможне, говоришь? – зловеще прошипел Полянский и отпустил главного инженера. Повернулся к помощнику: – Кто у тебя премьер-министром в этой стране, блин?! Пусть немедленно подает в отставку.
– Немедленно не получится, – поеживаясь, тихо заметил помощник, – если только к утру.
– Ни хрена, не позднее полуночи! – прогремел Полянский.
Окинул горящим взглядом прячущихся друг за друга подчиненных, выбрал следующего:
– Начальник службы безопасности! Ты чего сопли жуешь? Почему в зале профессор Больцман?! Он же – скандалист известный, устроит тут какую-нибудь «синюю» революцию.
– Его прислал Нобелевский комитет, он выступает от научного сообщества, – робко ответил безопасник, – никак нельзя было отказать.
– Короче, хмырь, – Полянский поднес к носу трясущегося начальника безопасности волосатый кулак, украшенный перстнем с бриллиантом в куриное яйцо, – если что не так, я тебя даже убивать не буду. Посажу на цепь и заставлю писать стихи, пока не получишь нобелевку по литературе, понял?!
Начальник службы безопасности, бывший генерал разведки и герой трех войн, вытянул руки по швам, закрыл глаза и рухнул в обморок.
– Тут без поллитры не разберешься, – Михалыч поскреб в затылке отверткой, – инструкция по сборке на китайском. Не пойму, это «плюс» или «минус»? Накарябали какие-то иероглифы, черти косоглазые. Нет, чтобы по- русски ясно крестик нарисовать. Или черточку. Перевод бы. И помощник нужен, как я без помощника?
– Голубчик, ну какой перевод, – зарыдал главный инженер, – ы-ы-ы. До включения рамки портала – сорок пять минут! Уж разберись как-нибудь, ты же – голова! И кто виноват, что твой напарник с похмелья турбокапсулы перепутал и уехал на Камчатку?
– Я-то голова, – согласился Михалыч и нахмурился, – болит голова-то! Я ж не зря про поллитра намекаю. Ты давай, начальник, подсуетись. Стащи там чего-нибудь, у них же фуршет был. И найди мне помощника какого- нибудь, хоть самого завалящего.
Когда главный инженер вернулся со спрятанной под полой початой бутылкой виски столетней выдержки и с выловленным в коридоре Романом Николаевым, рамка уже была установлена, а Михалыч ковырялся с разъемами.
– Вот, голубчик, тебе бутылка, а вот и помощник, – сказал главный инженер и умчался.
Михалыч жадно припал к бутылке. Кадык двигался под синюшной кожей, как поршень. Потом выдохнул с наслаждением и сказал:
– Ого, забористый какой самогон! Давай, молодой, сам разберешься с подключением? Дедушка передохнет малехо.
Роман молча кивнул и потащил к рамке тяжеленные пластины контактов с волочащимся толстенными проводами. Поколдовал с ними, закрепил болтами. Осторожно оглянулся на Михалыча – тот уже спал, выронив опустошенную бутылку.
Николаев подошел к пульту, прочитал на дисплее выставленные параметры переноса во времени. Пощелкал клавиатурой, изменяя данные.
И тихо вышел вон.
Профессор Больцман поднялся на трибуну. Спустил на кончик носа старенькие очки, сердито оглядел зал:
– Господа и, кхе, дамы. Вы ждете от меня восторженных слов и восхищений в адрес этого, с позволения сказать, неандертальца?
Больцман махнул рукой в сторону замершего от плохого предчувствия Полянского и продолжил:
– Да-да, вы не ослышались! Именно и беспрекословно так – неандертальца! Это же надо: величайшее открытие, сопоставимое с открытиями Архимеда и Ньютона, с работами Эйнштейна, превратить в цирк, в фарс, пустить на потребу золотого тельца! А как же – свет науки, огонь, унесенный с горних высей Прометеем для людей, чтобы осветить путь во тьме невежества? Куда, я спрашиваю? Куда катится общество сумасшедшего потребления, сжирающее планету, ее леса и воду, ее солнечный свет? Во что превращаете вы морской ветер и горный воздух? В дерьмо, в мусор, в черную грязь отходов! Куда отправятся эти гнусные паразиты, которыми набит зал? Какую пользу человечеству это принесет? Я вам отвечу – никакую. Я вам больше скажу – наши предки, увидев, во что превратились их потомки, немедленно совершат массовое самоубийство! Сеппуку! Тупыми каменными топорами!
Шторы с витражей убрали, и теперь зал, ярко освещенный закатным солнцем, искрил многочисленными драгоценностями, слепя профессора. Гости возмущенно перешептывались – пока еще тихо.
Больцман продолжал:
– Но это все – еще полбеды. Почему эта ваша, прости господи, «Пайп Даун» проигнорировала мой доклад с расчетами?! Я же явственно и неоспоримо доказал: проект в нынешнем виде чрезвычайно опасен! Мощнейшие поля неизвестной, плохо изученной природы, которые планируется использовать при открытии портала, могут привести к непоправимым последствиям! Например, к исчезновению электромагнитного поля Земли. Вы хоть понимаете, что это значит? Или вы, безмозглые потребители, только арифметику знаете, чтобы счет в ресторане проверять? Вся наша цивилизация, основанная на электричестве, погибнет в одно мгновение – не станет, тепла, света, умрет вся электроника! Все заводы, все транспортные средства остановятся! Самолеты с отключившимися бортовыми компьютерами упадут на землю, поезда из-за непереведенных стрелок будут сталкиваться на встречных путях. Миллионы погибнут за считанные минуты, а оставшимся в живых миллиардам я не завидую – их ждет медленное умирание от голода, холода, в войне за последние ресурсы. И война будет вестись не вашими танками и авианосцами, бесполезными без электричества, а деревянными дубинами!
Огромный зал в ужасе молчал, и только были слышны всхлипывания рыдающего начальника службы безопасности – генерала в отставке.
Полянский вышел из ступора, кивнул секьюрити и схватил микрофон. Нервно засмеялся:
– Огромное спасибо нашему другу, профессору Больцману! Ха-ха-ха! Вы настоящий шутник! Ха-ха-ха!
Полянский руками показал залу: поддержите меня, это же смешно. Зал послушно закивал, засмеялся. Люди искусственно хихикали, стараясь не видеть, как здоровенные охранники утаскивают худенького профессора со сцены.
Полянский продолжал:
– И вот, на этой веселой ноте, мы и перейдем к главной части сегодняшнего торжества: определению победителя в конкурсе на право первым совершить фантастическое путешествие в прошлое! Оборудование настроено на попадание в античный Египет, в гости к царице Клеопатре. Думаю, кого-то ждет абсолютно невероятная, незабываемая встреча!
Триллионер взял с золоченого блюда конверт, достал листок, развернул.
Зал замер, подался вперед.
– Невозможно! – воскликнул Полянский, интригуя до последнего, – удивительно! Хотя, в этом что-то есть.
Делая вид, что пересохло горло, глотнул шампанского. И, наконец, объявил:
– Итак, наш первый пайпадаунец! В гости к несравненной, загадочной Клеопатре, к этой примадонне античного мира отправится… Примадонна!
Примадонна закатила глаза и тренированно упала на спину, на заботливо подставленные руки прихлебателей. Арабский монарх успел в тишине прохрипеть:
– Вот ведь, сука, насосала все-таки!
И зал разразился грохотом аплодисментов, восторженными воплями.
Примадонну отвели за сцену и облачили в очень стильный походный комбинезон желтого цвета. Сразу сотни коммов отправили сообщение «Желтый!», а сотни дам в зале почувствовали, что их наряды катастрофически устарели.
Отдернули занавес, и Примадонна подошла к серебристой рамке портала. Повернулась к залу, послала воздушный поцелуй. Рядом переминались сопровождающие – дюжие охранники в полевой экипировке, оператор и фотограф, личный стилист, массажист и прочая челядь, сгибающаяся под тяжестью набитых всякой всячиной баулов. Противно каркала любимая зверушка Примадонны – сиреневый змеепопугай.
Полянский поднял руку, софиты обратились на него.
Подождал, пока зал утихнет. Воскликнул:
– Начинаем! – и нажал на красную кнопку на пульте.
Грохнуло, пульт извергнул разноцветный ворох искр. Из-за рамки портала выскочил дымящийся Михалыч и заорал:
– Атас, тикайте все! Сейчас как долбанет!
Разом погасли софиты и люстры под высоким потолком, выключились микрофоны и коммы.