Мужун Сю пришел в замешательство. Он и не знал, что ему была оказана такая честь. Помолчав, он смущенно пробормотал:
– А если… если сравнивать с тем кукловодом, то кто из них… окажется сильнее?
Вопрос юноши озадачил богиню. Она в нерешительности почесала голову флейтой и, заикаясь, сказала:
– Ну, это… Сто лет назад, конечно, Сицзин был сильнее… Но теперь, если подумать… Э-э, не могу точно сказать. Вот если они начнут сражаться, тогда будет видно.
– Я не допущу этого! – с серьезным видом заявил Мужун Сю. – Я буду обходить этого Сумо стороной!
Богиня посмотрела на зрелого не по годам юношу, которому в этом году исполнилось всего двадцать лет, и кивнула:
– Ты говоришь очень здраво! Недаром твоя мать согласилась отправить тебя в Облачную пустошь. Ну что ж, хватит пустой болтовни.
Богиня подняла голову и посмотрела на небо.
– Скоро рассвет – следуй за лозой, и ты быстро выйдешь из Небесных чертогов!
– Благодарю богиню! – сказал Мужун Сю, сложив в знак почтения ладони, и поклонился. Затем он посмотрел на своих попутчиков, лежащих у костра. – Когда они проснутся, я возьму их с собой. Они пережили много трудностей, нельзя бросать их здесь!
– Хороший ты парень! – улыбнулась богиня и напоследок погладила его по голове. – Надеюсь увидеть тебя живым и здоровым на обратном пути. Было бы здорово, если бы ты последовал примеру своего отца и выбрал себе прекрасную невесту.
– Что? – воскликнул Мужун Сю и покраснел. – Мужчина и женщина не могут сойтись без воли родителей. Не получив благословения матери, я не могу выбрать себе невесту на чужбине.
– Ну ладно, – вздохнула богиня, с укором глядя на юношу. – Ты действительно слишком чтишь порядки Срединных равнин.
Прячущаяся в густых зарослях На Шэн еле дождалась окончания разговора и нетерпеливо скинула с себя руку, удерживающую ее, желая наконец выйти. К ее удивлению, рука не стала сопротивляться, а с громким звуком шлепнулась на траву, чем сильно напугала девушку.
Упав на мокрую от утренней росы траву, рука какое-то время лежала в оцепенении, затем сжала ладонь в кулак и погрозила им небу:
– Это и вправду тот парень! Он вернулся! Он действительно вернулся! О Небо!
– Что? – удивилась На Шэн. – Ты говоришь о Сумо? Ты знаешь его?
– Сто лет прошло! Не ожидал, что он вернется! – пробормотала рука, затем резко подпрыгнула и вцепилась в плечо На Шэн. – Идем скорее! Все гораздо сложнее, чем я думал.
– Что? Ты приказываешь мне? – возмутилась девушка мяо, обиженная резким тоном, которым говорила с ней рука. И вдруг ее осенило. – Ого! Ты… ты опять можешь говорить?
– Начинает светать, мои силы постепенно возвращаются ко мне, – коротко ответила рука и хлопнула На Шэн по плечу. – Идем! Мы должны добраться до вершины горы до рассвета!
– Зачем такая спешка? Нечего меня толкать! – кипятилась На Шэн. Ее гневный крик привлек внимание Мужуна Сю, сидевшего у потухшего костра. Он ждал, когда его попутчики придут в себя. Юноша повернул голову на звук.
На Шэн сразу же замолчала и приветливо улыбнулась ему.
– Нечего с ним кокетничать! Идем! – Рука, начиная терять терпение, схватила девушку за полу одежды и потянула в сторону горы. – Нам нужно успеть до того, как Сумо встретит их! Иначе могут возникнуть неприятности!
– Девушка! – крикнул Мужун Сю вслед На Шэн. Но затем увидел, как стремительно она удаляется, будто парит над землей. Юноша проводил ее недоуменным взглядом.
Расставшись с Богиней Ночи, Сумо поднялся на вершину горы Небесных чертогов и вдохнул воздух полной грудью. Перед ним лежала земля Облачной пустоши, в центре которой возвышалась до небес белая башня. Сумо медленно закрыл свои бирюзовые глаза.
В тот же миг он опять увидел фигуру в белом платье, которая, словно падающая звезда, летела вниз с высоты. И вновь лицо этого человека виделось ему все ярче и отчетливее. Оно как будто бы приближалось по мере того, как сама фигура оказывалась все дальше и дальше. Бледное лицо было обращено вверх, глаза пристально смотрели на Сумо. Пальцы рук тянулись вперед и, казалось, вот-вот коснутся его лица…
– Сумо. – Губы, похожие на сухие лепестки, слегка приоткрылись и сомкнулись, шепча ему: – Ты должен забыть!
– Бай Ин! – не выдержав, выкрикнул он ее имя. Сумо широко раскрыл глаза и протянул руки, словно пытаясь поймать девушку, падающую с вершины Белой Пагоды. Вдруг мираж рассеялся…
Сумо поднял руки к небу. На пальцах сверкнули серебряные кольца, от которых тянулись полупрозрачные нити. Точно такие же прочные нити связывали его нынешнего с прошлыми временами, в которых смешались любовь и ненависть, сострадание и вражда.
Сто лет ушли, точно песок сквозь пальцы, в небытие.
Прошлое представлялось ему острым окровавленным кинжалом.
Шел девяносто первый год с момента воцарения династии Цанлю, почти столетие минуло с момента падения предшествующей династии.
Но Сумо будто вновь окунулся в ту атмосферу помпезности и загнивания, которая царила во времена заката империи Кунсан, почувствовал во рту привкус крови от постоянных войн и раздоров, терзающих эти земли.
В последние годы правления династии Мэнхуа начались волнения, всколыхнувшие всю империю, и одним из поводов для этих волнений стал он сам – жалкий и никчемный паренек из морского народа.
В то время он был всего лишь рабом-русалкой неопределенного пола. Поскольку он не был мужчиной, никто не считал его даже за человека. Он мог мастерски управлять куклой-марионеткой и к тому же обладал незаурядной внешностью, поэтому его купил коварный князь Цин и отправил в верхние покои Белой Пагоды Целань прислуживать принцессе Бай Ин, которая в скором времени должна была выйти замуж.
Это была самая чистая и непорочная дева империи Кунсан родом из клана Бай, одного из шести влиятельных кланов, женщины которого по традиции становились императрицами. Никто не мог сравниться с ней по статусу – с рождения ей было суждено стать матерью огромной империи.
Поэтому с пятнадцати лет она жила в уединении, вдали от своей семьи, в самом высоком месте Облачной пустоши. Бай Ин училась у служительниц храма Целань и самого Ведающего Судьбами, готовясь к свадьбе, которая должна была состояться после ее восемнадцатилетия. Когда она попала в башню, ей начертали на лбу красную печать в форме четырехконечной звезды, которую мог снять только будущий муж во время брачной церемонии. До этого момента она должна была хранить свою непорочность: ни один человек не имел права прикоснуться к ней, в противном случае печать на ее лбу исчезла бы.
Годы в святилище наверху башни пролетели незаметно, никто из людей не знал, что происходило между тихой и благородной принцессой и незаметным существом из народа русалок. Пока однажды благодаря доносу князя Цин императорская семья не была встревожена ужасным известием. Стражники схватили юношу и привели на суд к министрам и князьям.
– Это она соблазнила меня! – безжалостно заявил раб из морского народа, указывая на девушку из благородной семьи. – Княжна Бай Ин соблазнила меня!
Князья были ошеломлены таким поворотом событий.
– Межбровная печать снята! – с холодной усмешкой заявил князь Цин, срывая вуаль с лица девушки. – Это значит, что принцессы коснулась чужая рука. Этот раб-русалка коснулся ее!
В зале повисла гробовая тишина. Все с презрением смотрели на бледную как мел девушку – ту, которая должна была всеми силами охранять свою неприкосновенность.
В комнату принцессы на вершине Белой Пагоды запрещался доступ посторонним людям, даже ее родные не могли попасть к ней. А этот жалкий раб воспользовался случаем и приблизился к принцессе, невзирая на все запреты!
Будущая мать империи Кунсан осквернена рабом из морского народа! На протяжении тысяч лет русалки имели самый низкий статус в империи. Поэтому произошедшее стало несмываемым пятном позора для всей династии Мэнхуа.
Осознав суть этого ужасного обвинения, слыша ропот и перешептывания присутствующих, и без того бледная княжна стала белее бумаги. Она одиноко стояла в центре зала, безучастно глядя на подростка, который произнес такие жестокие слова в ее адрес. Все тело ее дрожало.
После долгой паузы уголки рта княжны слегка дрогнули. Гордо подняв голову, она смело заявила:
– Да, я была околдована демонической сущностью этого раба-русалки и позволила ему прикоснуться к себе. Бай Ин виновата перед Кунсаном за то, что осквернила священную печать, и готова понести наказание.
– Невинность княжны Бай Ин запятнана, княжна больше не может иметь статус принцессы и невесты наследника престола, – с сожалением сказал Ведающий Судьбами, нахмурив белые брови. Содеянное было непоправимо, поэтому он мог лишь огласить то, что полагалось по закону: – Для искупления своей вины перед Небом она будет подвергнута наказанию огнем, который сожжет порок дотла!
Услышав приговор, князь Бай с силой сжал кулаки, плечи его затряслись. Но поскольку дочь была уличена в таком серьезном преступлении, он не мог помочь ей. Князь Цин, сидевший напротив, выглядел очень довольным. Он мысленно одобрительно похлопал по плечу своего тайного советника за удачный план.
Раб-русалка, поразивший всех необычной внешностью, равнодушно «смотрел» своими холодными, ничего не выражающими глазами на принцессу, не выказывая ни радости, ни печали.
– Низложить ее! – пьяным голосом вторил Ведающему Судьбами император, сидевший на троне. Его жирное тело с трудом помещалось на сидении трона и, казалось, вот-вот сползет с него. Любимая наложница придерживала его, вытирая струйки вина, стекающие через уголки его губ.
Много лет подряд предаваясь пьянству и разврату, император Чэнгуан к пятидесяти восьми годам растратил здоровье и почти не покидал покоев, отстранившись от всех политических дел. Даже узнав о вторжении варваров из Ледяного клана в Облачную пустошь, он не стал заниматься защитой страны, передав все полномочия наследному принцу. Сегодня император лично явился во дворец только потому, что князь Цин доложил ему о немыслимом преступлении, совершенном принцессой.