Вдруг на их пути возник полуразвалившийся деревянный забор. Это ничем не примечательное строение, которое вряд ли могло остановить его в другой ситуации, вдруг оказалось для кукловода непреодолимым препятствием. Он застыл перед ним в оцепенении, устремив невидящий взгляд вперед, словно возвращаясь мыслями в далекое прошлое.
Там, в прошлом, был точно такой же забор, и он всколыхнул в Сумо воспоминания о давно минувших днях…
За прочными деревянными прутьями он увидел испуганное и беспомощное лицо ребенка, забившегося в дальний угол и робко глядящего своими бирюзовыми глазами на стоящих вокруг людей, похожих на торговцев. Этот малыш сжался в комочек, словно пытаясь превратиться в крошечную точечку и исчезнуть из этого отвратительного грязного места.
Однако снаружи к нему протянулись чьи-то толстые руки, схватили и вытащили наружу, демонстрируя толпе:
– Вот, смотрите! Ему не больше сорока лет! Совсем молодой, он может принести вам хорошие деньги!
– А что это у него на спине? Такое огромное родимое пятно! А на животе еще и опухоль! – Один из торговцев расстегнул одежду, чтобы рассмотреть его тело, и с отвращением нахмурился. – Такой товар не продашь! Разве что взять его ради жемчуга или научить его ткать шелк? Нет, не выгодно!
– Эй, не уходите, не уходите! Цену можно обсудить! Вы только взгляните на его лицо, я гарантирую, что такой красивой русалки вы в жизни не видали! – заволновался хозяин и с силой развернул лицо русалки, показывая уходящим торговцам.
Сколько лет прошло с тех пор? Восемьдесят? Девяносто?
Деревянная клетка в темном закоулке Восточного рынка стала его домом на долгие годы, настолько долгие, что он стал думать, будто эта провонявшая улица, куда почти никогда не проникает белый свет, и есть целый мир. Он рос на глазах у этих людей, считавших его товаром, в постоянном страхе и смятении, которые постепенно превратились в злобу и ненависть. Внутри этого маленького представителя морского народа словно росли ядовитые лианы, опутавшие его сердце, вросшие в его кости, не давая возможности даже малейшему лучику света осветить его нежную детскую душу. Он пережил боль от операции на животе, страдания, связанные с разрезанием хвоста, часто бывал на грани жизни и смерти. И вот однажды, когда он уже был в человечьем обличье, его купили и всячески издевались над ним, чтобы добиться русалочьих слез.
Однако к тому времени бушевавший много лет огонь ненависти уже настолько опалил сердце мальчика, что сколько его ни унижали и ни мучали, из круглых, словно бусины, глаз раба-русалки не появилось ни одной слезинки. В тот день, когда после особо жестоких пыток он, закусив губу, по-прежнему отказывался плакать, уже впадая в беспамятство, услышал, как хозяин сказал:
– Раз мы не можем добиться от него жемчужин, почему бы не вынуть его глаза и не сделать темно-зеленые жемчужины?
В тот же миг Сумо, не колеблясь ни мгновения, схватил серебряный челнок, используемый для плетения, и по очереди проколол себе оба глаза, чтобы эти проклятые кунсанцы никогда не смогли получить от него ничего ценного. Никогда, никогда не смогли!
Впрочем, и до того как ослепнуть, он никогда не видел белого света. Перед ним была полная темнота и бесконечная ночь.
Впоследствии его продали князю Цин и втянули в дворцовые интриги, для чего отправили в Белую Пагоду Целань, где он должен был осуществить коварный план князя. В обмен на свободу, обещанную ему князем Цин, он отдал последнее, что у него было, и остался ни с чем. Он потерял достоинство, потерял честь и мог в любой момент совершить предательство и подлость.
Как можно забыть все это? Как это можно забыть?
После стольких лет оскорблений и насилия, после смерти стольких сородичей рядом с ним его жажда мести была настолько сильна, что, когда он стал таким сильным и могущественным, он не мог забыть эту кровную вражду, пожать протянутую руку, испачканную в крови русалок, и сражаться плечом к плечу, называя людей своими братьями и сестрами.
Неужели такое возможно?
Стоя посреди руин перед полуразвалившимся забором, кукловод поднял руку, сжал ее в кулак и со всей силы ударил по забору так, что он разлетелся на части.
Это не остановило Сумо, он продолжал раз за разом наносить новые удары, пока от забора не остались одни щепки.
Эти обломки кружились в воздухе и оседали вниз. Внезапно Сумо оперся на кровоточащий кулак и сел на выжженную до черноты землю. Он дрожал. Остатки жемчужной пыли просочились сквозь его пальцы и исчезли без следа; из порезов, оставленных ногтями на ладони, текла кровь.
Влажный ночной ветер пах тухлой рыбой, совсем как в том переулке на Восточном рынке сто с лишним лет назад.
Над городом повисла тишина. Вдруг, нарушая безмолвие, раздались щелкающие звуки, и что-то холодное обвило шею кукловода. Суно беззвучно прижался макушкой к щеке хозяина, в его темных глазах впервые промелькнуло нечто похожее на сочувствие.
Кукловод ничего не сказал, лишь крепко прижал марионетку к себе.
В этот миг между этими странными близнецами, которые всегда соперничали и даже порой враждовали, возникло редкостное взаимопонимание и близость, как если бы они были надежной опорой друг для друга.
– А-Но, – сказал слабым голосом кукловод после долгого молчания. Он все еще обнимал куклу. – Тебе… и правда понравилась та птица-оборотень?
Человечек ничего не ответил, но кивнул головой и улыбнулся.
– Ладно… Пусть будет по-твоему, – сказал с улыбкой Сумо и прикрыл глаза. – Завтра, как только улажу дела Армии Возрождения, мы отправимся на ее поиски, хорошо?
Сумо открыл глаза, и они тускло засияли в темноте. Помедлив, он добавил тихим голосом:
– А что, по-моему, тебе очень подходит это существо. Хотя эта Юхуан очень странная… Почему ее лицо мне знакомо?
Суно растянул губы в беззвучной ухмылке. Со стороны казалось, что он по-доброму обнимает хозяина, но в его глазах мелькали темные тени.
Встав на ноги, кукловод вдруг замер от удивления.
Привлеченная грохотом, Бай Ин бесшумно подошла и молча стояла на обочине на расстоянии одного чжана от кукловода, обнимающего своего маленького двойника.
Ее белые волосы струились по лицу, а глаза неотрывно смотрели на трогательное проявление братской любви.
Как только Суно заметил Бай Ин, выражение сострадания и заботы сразу же исчезло с его лица. Он убрал руки с шеи Сумо и со щелчком запрыгнул на его широкое плечо. Усевшись поудобнее, он со своей обычной ироничной и злобной ухмылкой посмотрел на принцессу-призрака, а затем перевел полный злорадства взгляд на Сумо.
На протяжении более чем сотни лет хозяин всегда был холоден и нелюдим: и будучи рабом на Восточном рынке, и в мастерских работорговца, и в поместье князя Цина, и во дворце на вершине Белой Пагоды Целань. И таким же он был во время странствований по миру и Срединным равнинам. Кукловод никогда не допускал проявлений чувств, как это случилось только что, и в его душе не было ни малейшего намека на слабость и нерешительность.
Сумо полагал, что давно забыл о своей жизни в темном, мрачном переулке Восточного рынка… Оказалось, что это было не так. Ненависть, подобно яду, пропитала его до мозга костей.
Кукловод сжал кулаки, встал и пошел прочь, не обращая внимания на Бай Ин: больше всего на свете он боялся стать жалким в ее глазах.
– Погоди, – сказала принцесса, словно прочитав его мысли. Она встала посреди дороги и вытянула в сторону руку, мешая ему пройти. Словно приняв какое-то решение, она начертила иллюзорную преграду, перед которой он был вынужден остановиться.
Они стояли рядом, опустив глаза, и молчали.
– Тот… тот демон приходился мне родней, – начала Бай Ин, с трудом выговаривая слова. Ее вытянутая рука задрожала. – Та птица-оборотень.
Сумо резко поднял голову и посмотрел не видящим взором на наследную принцессу.
«Как случилось, что у благородной наследной принцессы из клана Бай постоянно какие-то связи с демонами?»
Эта мысль промелькнула в голове у кукловода, но он не стал ее озвучивать. Вспомнив лицо птицы-оборотня, он спросил:
– Неужели… это твоя младшая сестра?
Сводная сестра Бай Ин по имени Бай Линь – дочь младшей сестры князя Цин княжны Цин Минь и князя Бай Ляо была младше Бай Ин на десять с лишним лет, но имела более знатное происхождение. Ее родные из клана Цин предпринимали множество попыток сделать эту девочку наследной принцессой, но тщетно. Говорили, что она умерла в пятнадцатилетнем возрасте.
Теперь неудивительно, что это демоническое существо показалось Сумо таким знакомым.
– Нет, это не только моя младшая сестра, – ответила Бай Ин, все еще не поднимая головы. Ее голос тоже начал дрожать. – Это также и моя мачеха, и мои дяди и братья, чиновники и простые люди… Все люди, которые были связаны со мной кровными узами!
Когда она произнесла последнюю фразу, длинные белоснежные волосы принцессы всколыхнулись, словно от порыва ветра. Она наконец подняла голову и пристально посмотрела на Сумо. В ее глазах застыло выражение неизмеримой скорби.
– Сумо, та птица-оборотень появилась из ненависти и отчаяния всех людей моего клана после их смерти… Это злой дух, образовавшийся из неприкаянных душ невинно убиенных людей клана Бай!
Кукловод продолжал смотреть на принцессу, стоящую рядом с ним.
– Из-за того, что я спрыгнула с Белой Пагоды и бросила на произвол судьбы своих людей, весь наш род был истреблен Ледяными варварами. Когда они вторглись в наши земли, резня продолжалась десять дней! – Бай Ин впервые открыто говорила о той страшной трагедии столетней давности. – Кроме моего отца, который вместе с храбрыми военачальниками смог прорвать осаду и вернуться в столицу, все остальные члены клана погибли. Чтобы полностью истребить наш род, Ледяные варвары отвели всех на северную гору Пустоты и безмолвия и заперли в подземном дворце!
– Души некоторых из них навсегда упокоились там, но некоторые не нашедшие успокоения души покинули подземный дворец и превратились в злого демона, – добавила принцесса и чуть наклонила голову, прислушиваясь к чему-то. – Прислушайся… Каждую ночь ветер Облачной пустоши доносит до нас плач безвинно обиженных душ.