— Йона. — Марго вздохнула и посмотрела на него воспаленными глазами.
— Я знаю, прокуратура уже забрала расследование.
— Вот, пришло по электронной почте. — И Марго развернула монитор к Йоне.
Йона подошел ближе и стал читать письмо какого-то rymond933. Письмо переслал Марго Арон.
Я прочитал, что вы арестовали сволочь, про которую газеты пишут как про Палача. По-моему, его надо приговорить к пожизненному и выслать из страны.
Я таксист и в ту ночь сидел в макдаке на Свеавеген. Снимал смешных ворон через окно. А сегодня вот просматривал видео и увидел эту сволочь на заднем плане. Теперь у его адвокатов есть шанс.
Йона открыл файл. На экране позади отражений ярко освещенного «Макдональдса» возникли пустой бассейн, стена и торец Школы экономики.
На дорожке возились вокруг закрытой коробки из-под пиццы вороны.
Поодаль от серых птиц и бассейна маячил Мартин. Он стоял под зонтиком, держа на поводке лабрадора.
Детской площадки с этого ракурса видно не было.
Мартин выпустил поводок и сделал шаг вперед.
Значит, времени было три восемнадцать.
Чрез две минуты Йенни Линд уже будет свисать с лазалки.
Мартин вошел в слепую зону и зашагал дальше по мокрой траве.
Вот они, две минуты, которых им не хватало.
Сейчас они увидят, как Мартин огибает детскую площадку и подходит к ее скрытой части — той, где лазалка.
Он все еще успевает покрутить лебедку.
Мартин остановился возле домика, глядя прямо на лазалку. Сделал еще пару шагов и снова встал, держа над собой зонтик.
Деревья над ним поблескивали под белым светом.
Вода с зонтика лилась Мартину на спину.
Камера дрожала.
Вороны совместными усилиями изловчились и открыли коробку.
Мартин довольно долго стоял без движения, а потом повернулся и направился назад, к киоску «Прессбюро».
Он просто смотрел.
Он даже не приближался к Йенни.
Когда Мартин ушел, часы показывали двадцать пять минут четвертого. Йенни Линд к этому времени была мертва уже пять минут.
Собака, волоча поводок по земле, последовала за Мартином, который направился к входу в метро и скрылся из кадра.
Камера еще засняла, как одна из ворон улетает с остатками пиццы в клюве, а потом запись резко оборвалась.
— Не желаешь заняться этим случаем? — натянуто спросила Марго.
— Я был прав, — ответил Йона.
— В смысле?
— Мы имеем дело не с единичным убийством.
31
Памела достала из буфета непочатую бутылку «Абсолюта», оборвала пластик на горлышке, захватила из шкафчика стаканчик и села за кухонный стол.
Она неделями думала, что надо бросить, прекратить пить, но все же налила себе водки.
Посмотрела на прозрачную жидкость, на заполненную светом тень на столе.
Все, последняя рюмка, подумала она, и тут зазвонил телефон.
На дисплее высветилось «Деннис Кранц».
Желудок свело от тревожного чувства. Вчера, прося Денниса приехать, Памела была пьяна в стельку. В мозгу пронеслись обрывки воспоминаний, оставшиеся после вечера и ночи: они занимаются любовью, а потом лежат бок о бок, тяжело дыша.
Памела уставилась на розетку вокруг люстры. Комната вертелась, как плот в водовороте.
Ночью Памелу разбудило ощущение опасности.
В спальне стояла почти кромешная тьма.
Лежа голая под одеялом, Памела пыталась припомнить события вчерашнего вечера.
Не делая никаких движений, Памела прислушалась. Из гардеробной доносилось посвистывание старой вентиляции.
Шторы опущены, но сквозь щель пробивается серый свет ночного города.
Памела поморгала, пытаясь сфокусировать зрение. Ей показалось, что она различает на оконном стекле отпечаток детской ладони.
За спиной скрипнули половицы.
Памела беззвучно повернула голову. Посреди спальни темнела высокая фигура. В руке фигура держала ее, Памелы, лифчик.
— Деннис? — прошептала Памела.
— Я ходил в душ, — объяснил Деннис и повесил лифчик на спинку кресла.
Памела села, облизала губы. Между ног было липко. Памела смотрела, как Деннис поднимает с пола возле кресла ее платье и выворачивает его налицо.
— Наверное, будет лучше, если ты уйдешь.
— Ладно.
— Мне надо поспать, — объяснила Памела.
Одеваясь, Деннис сделал попытку заговорить с ней: он не хочет, чтобы она разочаровалась в нем или пожалела о вчерашнем.
— С моей-то стороны все логично, — прибавил он, застегивая рубашку. — Я всегда любил тебя, даже если самому себе в этом не признавался.
— Извини, но у меня сейчас на такой разговор сил нет. — Во рту у Памелы пересохло. — Я даже не очень осознаю, что мы действительно занимались тем, чем занимались. Это как-то не соответствует моим представлениям о себе.
— Не обязательно всегда и во всем быть самой сильной, пойми это.
— А кто тогда будет самой сильной?
Памела, пошатываясь, заперла за Деннисом дверь, вынула контактные линзы и снова легла.
Она спала тяжелым сном без сновидений. Когда зазвонил будильник, Памела встала, приняла душ, убрала бокалы и перестелила постель. Бросила вчерашнюю одежду в корзину с грязным бельем, выгуляла собаку и поспешила на работу.
После совещания она поднялась на чердак дома на Нарвавеген, сделала несколько набросков и постояла во временном строительном лифте.
Памела сняла каску, и мысли снова закрутились вокруг того факта, что она изменила Мартину. Надо во всем ему признаться.
И вот она сидит за столом с телефоном в руке, и перед ней водка. Телефон зазвонил.
— Памела.
— Я только что звонил в полицию. Похоже, прокуратура снимает с Мартина обвинения и отпускает его, — сказал Деннис.
— Прямо сейчас?
— Обычно, когда решение уже принято, все происходит довольно быстро. Его наверняка выпустят минут через десять.
— Спасибо.
— Ты как?
— Нормально… но тогда у меня нет времени на разговор.
Они распрощались. Памела взяла рюмку. Надо попробовать слить водку назад, в бутылку, но она сейчас слишком нервничает. Памела выплеснула водку в раковину, схватила в прихожей сумочку и ключи, вышла, заперла дверь и бросилась к лифту.
Спускаясь, она смотрела сквозь лифтовую решетку. Пол уплывал вверх, кабина, поскрипывая, спускалась вниз.
Свет на четвертом этаже не горел, но Памела разглядела у одной двери детскую коляску.
Надо успеть к тюрьме до того, как Мартина выпустят.
Памела взглянула в зеркало, проверить макияж, и вынула из сумочки пудреницу. Кабина миновала третий этаж.
Внезапно кабину залил резкий свет, послышался щелчок фотоаппарата.
Памела обернулась, но увидеть успела лишь чьи-то черные ботинки. Лифт уже опустился на второй этаж.
Сердце встревоженно заколотилось — Памела сама не поняла почему. Наверное, она так напряжена, что во всем видит угрозу. А это просто какой-нибудь риелтор делает фотографии.
На первом этаже лифт остановился. Памела отвела решетку и вышла. Бегом кинулась в гараж, села в машину и тронула ее с места, одновременно нажимая кнопку на пульте.
— Ну давай же, — шептала она, пока ворота гаража медленно складывались гармошкой.
Памела въехала на пандус, пересекла тротуар и уже на Карлавеген прибавила скорости.
Мысли в голове неслись ураганом.
Мартина выпустили, обвинения сняли. Надо оспорить решение комиссии, позвонить Мии, сказать, что все будет хорошо.
На светофоре загорелся желтый свет, но Памела, вместо того чтобы затормозить, прибавила газу. Какая-то женщина в бурке раздраженно взмахнула рукой, кто-то протяжно засигналил.
Памела проехала по Карлавеген, свернула на Далагатан — и тут поравнявшийся с ней полицейский на мотоцикле сделал ей знак остановиться.
Памела встала, задев бордюр колесом. Полицейский слез с мотоцикла, снял белый шлем и приблизился.
Памела опустила окошко. На нее вежливо, но скептически смотрел загорелый полицейский.
— Вы слегка превысили скорость. Не заметили?
— Извините, я просто очень нервничаю.
— Покажите, пожалуйста, права.
Памела принялась неуклюже рыться в сумочке. Выложила на сиденье рядом с собой ключи, очечник, отыскала бумажник, а потом никак не могла вытащить водительское удостоверение. Чтобы вынуть его из отделения, пришлось достать все кредитные и магазинные карточки.
— Спасибо. — Полицейский сравнил фотографию Памелы с самой Памелой. — Вы ехали со скоростью семьдесят четыре километра в час, а здесь школа.
— О господи… Я не увидела. Наверное, я пропустила знаки.
— В любом случае, мне придется изъять у вас права.
— Да, я понимаю. — Памела ощутила, как взмокла спина. — Но я очень спешу. Могу я остаться за рулем? Только на сегодня?
— Думаю, прав вас лишат месяца на четыре, не меньше.
Памела смотрела на него, пытаясь осознать услышанное.
— Но… мне что, оставить машину прямо здесь?
— Где вы живете?
— На Карлавеген.
— У вас там парковка?
— Гараж.
— Я поеду с вами до гаража.
32
Мартин, сгорбившись и обхватив руками колени, сидел на полу рядом с нарами. На нем была зеленая тюремная роба, плоские тапки валялись под раковиной. Глаза щипало от усталости — ночью Мартин совсем не спал. Пакет с постельным бельем, полотенцем, мылом и зубной щеткой так и остался невскрытым.
До того как в семидесятых годах на этом месте построили тюрьму, здесь располагался сиротский приют под патронатом кронпринцессы Лувисы.
Ночью мертвые мальчики вместе с толпой детей носились по коридорам тюрьмы, колотили во все двери подряд, после чего собрались возле его камеры.
Мальчики толкали и дергали железную дверь, а потом легли на пол и стали заглядывать в щель под дверью.
Внутрь они пробраться не могли и потому старались поймать взгляд Мартина. Мартин отвернулся и до утра просидел, зажав уши руками.
В коридоре послышались тяжелые шаги, лениво звякнули ключи. Мартин крепко зажмурился. Один из надзирателей отпер дверь, и голос с финским акцентом проговорил: