В случае похищения Йенни Линд у полиции был хороший свидетель. Одноклассница Йенни находилась в сорока метрах от фуры и смогла описать синий тент и польские номера.
Она видела крепкого мужчину с черными курчавыми волосами до плеч, в солнечных очках и в кожаной куртке с серым пятном на спине. Пятно было похоже на языки пламени или на ивовый лист.
В жарком ночном воздухе пахло бензином. Йона, Памела и Понтус вылезли из машины. По разворотному кругу проезжал автобус, и свет фар скользнул по пятнам на асфальте.
— Мия обычно сидит вон на той бетонной штуке, — сказал Понтус.
— А ты подошел с той стороны, — указал Йона.
— Да, я прошел по газону, мимо прицепов, и остановился вон там. И тут появилась фура.
— Которая свернула вон туда, к Е-4.
— К дороге, по которой мы приехали, — подтвердил Понтус.
Все трое вошли в магазинчик при автозаправке: полки с конфетами, холодильник, кофейные автоматы, булочки; за витринным стеклом свернулись горячие колбаски.
Йона расстегнул верхнюю пуговицу пиджака, достал черную корочку и предъявил девушке за кассой служебное удостоверение.
— Меня зовут Йона Линна, я служу в оперативном отделе Национального бюро расследований, — заговорил он. — Мне понадобится ваша помощь.
— Ладно. — На лице девушки появилась вопросительная улыбка.
— Хочу быть полицейским, — пробубнил Понтус.
— Нам нужно посмотреть записи с камер видеонаблюдения, — продолжал Йона.
— Но я про них ничего не знаю. — Девушка покраснела.
— У вас наверняка договор с каким-нибудь охранным предприятием?
— «Секуритас», кажется… я могу позвонить менеджеру.
— Звоните.
Девушка достала телефон, полистала контакты и набрала номер.
— Не отвечает.
Памела и Понтус следом за Йоной зашли за витрину. Девушка встретилась взглядом с Понтусом и опустила глаза.
Йона взглянул на монитор, установленный рядом с кассой. Восемь окошек, и восемь камер в режиме реального времени передают изображение на каждое из восьми окошек. Две камеры установлены в самом магазине, четыре направлены на насосы, одна — на автомойку и еще одна — на парковку, где отстаивались прицепы.
— Нужен код? — спросил Йона.
— Да. Но я не знаю, имею ли я право его сообщать.
— Я позвоню, поговорю с охранным предприятием.
Йона набрал номер «Секуритас» и объяснил диспетчеру ситуацию. На том конце проверили его удостоверение и помогли ему ввести пароль.
Йона щелкнул по одному из окошек, и картинка тут же увеличилась, заняв весь экран.
Между колонной, поддерживавшей плоскую крышу, и насосом с жидкостью для омывателя виднелись синие мусорные контейнеры и флагшток.
Единственная камера, направленная в ту сторону.
Йона отмотал запись назад, до минуты, когда появилась Мия.
Понтус подался вперед.
Слева в кадр вошла фигура — девушка с розово-голубыми волосами, в просторной военной куртке и в черных ботинках.
— Это она, Мия, — сказала Памела и проглотила комок в горле.
Мия шла медленно, с задумчивым лицом. Вот она полностью скрылась за насосами; ее снова стало видно, когда она уже сидела на бетонном столбике.
Девушка осторожно поставила стакан с кока-колой на землю, отвела волосы от лица, достала из пакета гамбургер, развернула его.
— Не знаю, зачем ей обязательно сидеть там, когда она ест, — тихо сказал Понтус.
Мия бросила взгляд через дорогу, сунула в рот брусочек картошки, откусила от гамбургера еще, а потом повернулась к въездной дороге.
На несколько секунд ее ослепили фары какой-то машины, свет отразился от синего контейнера у нее за спиной.
Мия взяла стакан, отпила, снова поставила его на землю; в ту же минуту в кадр, полностью заслонив девушку, въехала фура.
Памела, сцепив руки, молча молилась, чтобы с Мией не случилось ничего дурного, чтобы все оказалось просто недоразумением.
Фура остановилась.
Над воздухозаборником подрагивал горячий воздух.
Камеры потеряли Мию.
Кабину водителя скрывали насосы и шланги; понятно было только, что дверь открылась и водитель полез вниз.
Когда он обходил машину, видны были лишь его черные, висящие мешком спортивные штаны.
На земле под грузовиком что-то блеснуло.
Вскоре мужчина вернулся, прошел мимо тягача к полуприцепу и крепко хлопнул рукой по тенту.
Плотный нейлон вздулся, опал.
Водитель шагнул в сторону, и вдруг стала видна его спина.
На черной кожаной куртке серело пятно, похожее на языки пламени.
— Это он, — сказал Йона.
Мужчина снова забрался в кабину, завел мотор, постоял, чтобы повысить давление в рабочих тормозах, и фура тронулась с места.
Тяжелая машина повернула и выехала с автозаправки.
Мии нигде не было.
Стакан с кока-колой перевернулся, на асфальте поблескивали кусочки льда.
— Это он убил Йенни Линд? — дрожащим голосом спросила Памела.
— Да.
Памеле стало трудно дышать, и она бросилась вон из магазинчика. Наткнулась на полку, с которой посыпались конфеты в пакетах, выбежала в темноту и направилась прямо к бетонному столбику, на котором сидела Мия.
Памела никак не могла собраться с мыслями.
У нее не укладывалось в голове, почему тот мужчина увез Мию.
Мартин же ничего не сказал полицейским.
Вскоре к Памеле вышел Йона, и оба стали смотреть на разворотный круг и освещенные промышленные постройки.
— Мы объявили национальный розыск.
— И это поможет отследить машину, — выдохнула Памела.
— Мы пытаемся это сделать. Но на этот раз у него большая фора.
— Вы, похоже, не верите, что национальный розыск даст какой-то результат.
— Не верю, — согласился Йона.
— Значит, теперь все зависит от Мартина, — очень тихо сказала Памела.
— Нам не за что зацепиться. Установить личность преступника по паре записей с камер наблюдения невозможно, а других свидетелей нет.
Памела глубоко вдохнула и, стараясь, чтобы голос не дрожал, заговорила:
— Если Мартин поможет вам, Мия погибнет.
— Угроза высказана всерьез, но она доказывает, насколько убийца убежден, что Мартин сможет опознать его.
— Я просто не понимаю, что бы вы делали, если бы Мартина вообще не было. Вы же полицейские. Должны быть другие способы. ДНК, маршрутный компьютер грузовика, вот эти записи, которые мы смотрели… Не хочу быть грубой, но… это же ваша работа.
— И мы пытаемся ее делать.
Памела пошатнулась, и Йона взял ее за руку.
— Извините. Я просто разнервничалась, — тихо сказала она.
— Понимаю. Ничего страшного.
— Вам и правда надо поговорить с Мартином.
— Он видел убийство от начала до конца.
— Да, — вздохнула Памела.
— Можно провести допрос тайно, в клинике… без полицейских и уж точно не привлекая журналистов.
44
Солнце зашло за тучу, и в психотерапевтическом кабинете Четвертого отделения вдруг потемнело. Мартин сидел на диване, опустив глаза и зажав руки между колен. Памела с чашкой чая стояла рядом с ним.
Йона медленно подошел к окну, за которым виднелось кирпичное строение с подъездом для «неотложек» и вход в отделение скорой психиатрической помощи.
Эрик Мария Барк, сидевший в кресле, подался вперед, оперся о низкий столик и попытался поймать взгляд Мартина.
— Я ничего не помню, — прошептал тот и бросил взгляд на дверь.
— Это называется…
— Извините.
— Вы ни в чем не виноваты. Это называется ретроградная амнезия, она при комплексном посттравматическом расстройстве — обычное дело, — продолжил Эрик. — Скоро я объясню ее механизмы, но основное здесь — это что вы закрываете дорогу множеству впечатлений от окружающего мира, как в кино… однако при погружении в гипнотический транс человек направляет внимание внутрь себя, вместо того чтобы следить за сюжетом фильма… в общем и целом, это все.
— Ладно, — прошептал Мартин.
— Когда вы расслабитесь, а я скажу вам как именно, я помогу вам разобраться с воспоминаниями.
Эрик всматривался в напряженное, бледное лицо Мартина, понимая, что гипноз может сильно напугать его.
— Мы с вами пройдем путь вместе, — сказал Эрик. — Я все время буду сопровождать вас, рядом будет Памела, вы в любой момент можете обратиться к ней и заговорить… или, если пожелаете, просто прервать гипноз.
Мартин что-то прошептал Памеле на ухо и посмотрел на Эрика.
— Он хочет попробовать, — сказала Памела.
Эрик Мария Барк специализировался в психотравматологии и психологии катастроф, входил в группу врачей, пытавшихся помочь людям в состоянии острой травмы и посттравмы.
Сейчас он был в отпуске — собрался писать книгу, обширный труд о клиническом гипнозе, — но сделал исключение, когда Йона, его друг, обратился к нему за помощью.
— Лягте на диван, на спину, и я объясню, что будет происходить дальше.
Памела отошла. Мартин сбросил ботинки и улегся головой на подлокотник, неудобно выгнув шею.
— Йона, задерни, пожалуйста, шторы, — попросил Эрик.
Кольца проскрежетали по деревянному карнизу, и в комнате воцарился мягкий полумрак.
— Попробуйте лечь поудобнее, подсуньте подушку под шею, — с улыбкой посоветовал Эрик. — Ноги скрещивать не надо, а руки пусть спокойно лежат вдоль тела.
Шторы еще покачались и замерли. Мартин лежал на спине, уставив взгляд в потолок.
— Прежде чем приступить к гипнозу, давайте сделаем упражнения на расслабление и постараемся дышать ровно.
Эрик всегда начинал с обычного расслабления, которое мало-помалу переходило в индукцию, а потом — в глубокий гипноз. Он никогда не говорил пациентам, когда заканчивается одна фаза и начинается другая — отчасти потому, что четких границ между ними не было, отчасти потому, что это осложняло дело: пациент начинал ждать перехода или пытался отслеживать изменения.
— Подумайте про свой затылок, ощутите тяжесть, подушка почти давит на него, — спокойно заговорил Эрик. — Расслабьте лицо: щеки, мышцы челюсти, рот… веки приятно тяжелеют с каждым вдохом. Плечи опускаются, руки лежат на диване, запястья мягкие и тяжелые…