Губы у него задвигались, но Эрик услышал только слабый шепот. Наконец Мартин открыл глаза, невидяще посмотрел перед собой и повторил слова Примуса:
— «Я, конечно, обещал помогать тебе, Цезарь… но пойти на детскую площадку и отпилить Йенни ноги, пока она там подергивается…»
Мартин резко замолчал. Издав страдальческий звук, он поднялся, пошатнулся, опрокинул лампу, сделал шаг, другой, и его вырвало на пол.
46
Йона в сопровождении санитарки быстро прошагал по коридору, подождал, когда она введет код, и следом за ней вошел в административное крыло.
Под потолком тихо гудел кондиционер.
Было совершенно ясно, что Мартин слышал и видел гораздо больше, чем сумел рассказать. Но и то немногое, что выяснилось, могло оказаться решающим для расследования.
Что-то повернулось у Йоны в душе — как когда ворошат затухающие уже угли и огонь разгорается снова.
Расследование вошло в новую фазу.
Неожиданно у полиции оказалось два имени, связанные с убийством.
Никто из санитаров и медсестер психиатрического отделения, с которыми успел поговорить Йона, не помнил пациента по имени Цезарь. Зато Примус Бенгтсон последние пять лет попадал в отделение довольно часто.
Санитарка свернула в новый коридор — абсолютно такой же, как предыдущий. Идя за ней, Йона размышлял о непростой ситуации, в которой оказался Мартин.
Пациентам не разрешали пользоваться мобильными телефонами, но в «телефонной будке» имелся один общий.
Мартин случайно подслушал, как Примус, сидя в «телефонной будке», обсуждал с Цезарем судьбу Йенни Линд.
Подслушал — и решил, что должен сделать все, чтобы спасти ее.
Из-за обсессивно-компульсивного расстройства Мартин не сумел объяснить, почему и зачем он отправился на детскую площадку.
Оказавшись на месте, Мартин превратился в оцепеневшего свидетеля.
Он словно врос в землю под дождем и не двигался с места, пока у него на глазах вешали Йенни.
Санитарка повела Йону через столовую для персонала. На залитых солнечным светом столах виднелись разводы от тряпки. Голубые шторы с грязной каймой подрагивали под потоком воздуха из кондиционера.
Еще коридор. Белая доска на стене, тележка, нагруженная коробками с копировальной бумагой.
— Тук-тук, — сказала санитарка и беззвучно постучала в закрытую дверь.
— Спасибо. — Йона постучал и вошел.
Главный врач отделения Майк Миллер сидел за компьютером. Когда Йона представился, Миллер непринужденно улыбнулся.
— Вот это при помощи молоточка вводили через глазницу в префронтальную кору, — сказал он, указывая на висящий на стене под стеклом инструмент. Инструмент с зауженным лезвием походил на тонкий нож для колки льда.
— До середины шестидесятых.
— От устаревших методов отказываются, чтобы возродить их в новейшие времена… мы сейчас тоже так делаем. — Врач подался вперед.
— Вы подвергли Мартина ЭСТ.
— Да, немного неудачно вышло. Если вы считаете, что он действительно свидетель убийства.
— Мартину удалось назвать имя другого пациента из вашего отделения, и этот пациент имеет прямое отношение к преступлению.
— Под гипнозом? — Майк задрал брови, словно услышанное позабавило его.
— Примус Бенгтсон.
— Примус, — еле слышно повторил психиатр.
— Он сейчас здесь?
— Нет.
— Так как он подозревается в соучастии в убийстве, врачебная тайна на него не распространяется.
Майк посерьезнел; он достал из кармашка ручку и посмотрел на Йону.
— Чем я могу помочь?
— Вы говорите, Примуса выписали. Значит ли это, что он здоров?
— У нас не судебно-психиатрическое отделение. Почти все пациенты находятся здесь добровольно… и поэтому наш принцип таков: мы выписываем тех, кто хочет, чтобы их выписали, даже если понимаем, что они к нам вернутся. Они люди, у них есть права.
— Меня интересуют три временных интервала, мне надо знать, находился ли Примус в эти дни в клинике. — И Йона перечислил даты исчезновения и убийства Йенни Линд и похищения Мии.
Майк записал даты на желтом листке из клейкого блока, и в кабинете стало тихо: врач вводил пароль и искал файл в компьютере. Вскоре он откашлялся и сообщил, что в указанные дни Примуса в клинике не было.
— С нашей стороны алиби нет, — констатировал Майк.
— Но он часто сюда попадает, — сказал Йона.
Врач оторвался от экрана и откинулся на спинку кресла. Солнце косо светило на его лицо, и морщины обозначились резче.
— Тут, в общем-то, цикличный процесс, и дело в повторяющихся психозах Примуса… Обычно Примус — по собственному желанию — остается здесь неделю-две, после чего его выписывают… Он проводит несколько месяцев на свободе, а потом начинает пренебрегать приемом лекарств и снова попадает к нам.
— Мне нужны его домашний адрес, номер телефона и так далее.
— Насколько мы понимаем, у него нет постоянного адреса…
— А телефон? Другие адреса? Люди, через которых с ним можно связаться?
Врач сдвинул в сторону вазочку с плавающей в ней розой и повернул к Йоне экран. Графа «Контактные лица» в формуляре пустовала.
— Я знаю только, что он регулярно навещает свою сестру Ульрику… он ее обожает.
— В каком смысле?
— Может часами рассказывать, какая она красавица, как двигается и тому подобное.
— У вас был когда-нибудь пациент или сотрудник по имени Цезарь? — спросил Йона.
Врач записал имя, надул щеки, поискал в двух базах и отрицательно покачал головой.
— Расскажите о Примусе.
— Мы ничего не знаем о его личной жизни, но у него, помимо психозов, синдром Туррета и копролалия.
— Он склонен к насилию?
— Только в рассказах о своих извращенных и весьма причудливых эротических фантазиях.
— Перешлите мне его историю болезни, — попросил Йона и протянул врачу свою визитную карточку.
Подойдя к двери, он остановился и оглянулся на врача. Судя по выражению глубоко посаженных глаз, хозяин кабинета что-то утаил.
— Чего вы мне не сказали? — спросил Йона.
— Чего я вам не сказал, — повторил Майк и вздохнул. — В истории болезни этого нет, но я начинаю спрашивать себя: а вдруг Примус сам верит в свои слова? Вдруг то, что мы считаем навязчивым провокативным поведением, на самом деле — извращенное представление о себе? В таком случае мы имеем дело с крайним выражением нарциссического расстройства личности.
— Как вы полагаете, он опасен?
— Большинство считает его отвратительным типом… но, если мое предположение верно, он, безусловно, может стать опасным.
Йона покинул кабинет с полной уверенностью, что охота началась. У стойки регистратуры он достал телефон и прочитал сообщение от своей группы.
Примуса Бенгтсона не оказалось ни в одной полицейской базе данных.
Зарегистрированного телефонного номера у него не было, поэтому отследить его звонки не представлялось возможным.
Постоянного адреса тоже нет. Сестра живет в Бергвике, в Сёдертелье.
Эксперты изучили записи с камер видеонаблюдения на автозаправке в Евле, однако установить смогли только марку грузовика. Нельзя исключать, что водителем был Примус, но и подтвердить это невозможно.
Несмотря на поиски, которые велись по всей стране, полиция так и не обнаружила следов Мии. Но если отыщется Примус, то не исключено, что Мия окажется с ним.
Йона спустился на лифте и вышел на жару. Идя к машине, он позвонил Томми Кофоэду. Томми служил в Комиссии по расследованию убийств, но два года назад удалился на пенсию.
Пока Йона рассказывал об убийстве, о Мии Андерсон и о том, что стало известно благодаря сеансу гипноза, Кофоэд что-то хмуро напевал.
— Примус вряд ли убийца, но он каким-то образом связан с тем, что произошло на детской площадке, — заключил Йона.
— Вы, похоже, сдвинулись с мертвой точки, — пробурчал Кофоэд.
— Я еду в Бюро, буду обсуждать с Марго ресурсы, которые могут понадобиться. Но хорошо бы, чтобы слежка началась прямо сейчас.
— Ясно.
— Сестра — единственная постоянная в жизни Примуса… мне не хочется тебя просить, но не мог бы ты поехать к ее дому и иногда сообщать, что там происходит?
— Я что угодно сделаю, лишь бы не сидеть с внуками.
47
Был уже вечер, когда Йона припарковался у главного входа в полицейское управление, быстро прошел в шлюзовые двери и бегом бросился к лифту.
Он только что рассказал Арону о новых обстоятельствах, и оба решили доложить о них Марго вместе.
Йона стремительно шагал по коридору восьмого этажа, и бумажки на доске объявлений трепетали, когда он проходил мимо.
Арон уже ждал его у кабинета Марго.
— Примуса в наших базах данных нет, — начал он, — но его сестру Ульрику я как раз нашел в базе лиц, находящихся под наблюдением.
— Как она там оказалась?
— Она замужем за Стефаном Николичем, а он — высокопоставленный член криминального байкерского клуба.
— Отлично.
Йона постучал, открыл дверь, и они с Ароном вошли. Марго сняла очки и взглянула на следователей.
— Предварительное расследование сдвинулось с места, и перспективы пугающие, — начал Арон. — Наш убийца еще не закончил. Он похищает девушек, держит их у себя, после чего устраивает показательную казнь.
— Я слышала про девочку из Евле, — сказала Марго.
— Мия Андерсон. — Арон показал Марго фотографию. — Вот она. И именно ее мы с большой вероятностью найдем в следующий раз.
— Знаю.
— Возвращаясь к Йенни Линд, — сказал Йона и сел. — Мы выяснили, по какой причине Мартин Нордстрём отправился на детскую площадку посреди ночи. Он слышал, как один пациент из его отделения в телефонном разговоре упомянул об убийстве до того, как оно произошло.
— И отправился посмотреть? Или зачем? — спросила Марго.
— Он психически больной человек. Случайно услышал разговор, счел себя обязанным предотвратить расправу, но от увиденного впал в оцепенение.
Марго откинулась на спинку кресла.
— Личность человека, который говорил по телефону, установили?