— Белой горячкой меня еще никто не называл, — раздался в голове веселый женский голос.
С ужасом озираясь по сторонам, я округлила глаза. Лихорадочно соображала, что делать. Вызывать бригаду из психушки или для начала попробовать холодный душ? После колебаний выбрала второе и несколько чашек крепкого кофе. Ринулась к плите, едва не перевернув там все. На подлете к полу успела перехватить кастрюлю. Дрожащими пальцами зажгла газ и поставила турку с кофе.
— Да, ты права, кофе нам сейчас не помешает, — послышался все тот же голос.
На этот раз я заорала так громко, что у самой в ушах зазвенело. Ринулась прочь из кухни и остановилась в дверях комнаты. Взгляд выхватил невинно стоящее на столике зеркальце. Показалось, что оно издевательски ухмыляется. Не до конца осознавая, что делаю, я двинулась к нему. Рухнула на диван и уставилась в прозрачную глубину.
— Анжела?
Изображение в зеркале пошло волнами, превращаясь в до боли знакомое лицо. От ощущения того, что схожу с ума, стало по-настоящему страшно. Представила, что скажут родители, соседи и коллеги по работе. Рехнулась от одиночества. Еще бы, уже к третьему десятку подбирается, а ни мужа, ни даже парня завалящего. Вот и спятила с горя.
— Ну и дура ты, подруга, — изрекли губы в зеркале. — Сама от своего счастья отказываешься.
Чувствуя себя донельзя странно, я осторожно откликнулась:
— Ты о чем?
— О Борьке, конечно, — улыбнулась Анжела. — Я ведь наблюдала за вами. Даже порадовалась, что у вас так хорошо все складывается.
— Правда? — одними губами прошелестела я. — Ты не злишься на меня за то, что я…
— Думаешь, я не замечала, как ты на него смотришь? Глупая ты, Танюха. Но я знала, что ты никогда себе не позволишь проявить свои чувства. Теперь другое дело. Я предпочту видеть рядом с Борей и Денисом тебя, а не эту стерву пергидрольную.
— Значит, ты…
— Ага… Помогу тебе, чем смогу.
Она скептически окинула меня взглядом.
— Правда, работы предстоит море. Но когда это меня останавливало?
— Я сделаю все, что скажешь, — с жаром выпалила я, хотя и чувствовала себя не в своей тарелке.
Разговариваю с призраком лучшей подруги и заручаюсь ее поддержкой в таком щекотливом деле. То ли водка была паленая, то ли по мне и впрямь дурка плачет. Но сейчас мне было плевать. Губы расплывались в пьяной улыбке, и я с надеждой смотрела в зеленые глаза Анжелы, сверкающие сейчас, как у кошки.
— Пока я тебе скажу вот что… — проговорила подруга. — Выливай остаток водки в раковину, выключай газ на плите, а то еще квартиру спалишь… — Что было дальше, я не расслышала, опрометью бросившись на кухню и торопливо выключая огонь. Кофе уже вылился наружу, заляпав всю плиту. Подумала, что завтра все отмою, и повернулась в сторону комнаты. Возвращаться туда не понадобилось. Анжелин голос, как и прежде, звучал прямо в голове. — А теперь спать ложись. Сейчас ты совершенно невменяемая. (1bd23)
— Анжелочка, я… — По щекам лились слезы то ли облегчения, то ли стыда. — Ты не обижаешься на меня?.. Знаешь, мне так тебя не хватало. Все бы отдала, чтобы ты была жива.
— Правда, все? — насмешливо переспросила подруга. — Ну-ну… Значит, еще поговорим с тобой об этом позже.
Я слегка насторожилась, но долго шокированный всем происходящим мозг не смог концентрироваться на этой мысли. Послушно поплелась в комнату и упала на диван. Глаза попыталась снова сфокусироваться на зеркале, но перед ними все кружилось и это плохо удавалось. Видела только зеленые огоньки, мелькающие перед лицом, а где-то на заднем плане знакомую женскую фигуру в шляпе. Но сейчас я была слишком слаба, чтобы бояться или реагировать. Сон властно опутывал меня своими сетями, пока я не сдалась окончательно и не отключилась.
Глава 7
Пробуждение было адским. Голова раскалывалась. То, что творилось во рту, больше напоминало пустыню Сахара. Когда я попыталась сползти с дивана, мир вокруг закружился. Застонав, я обхватила несчастную голову руками. Странно, но даже в таком состоянии я помнила каждую деталь вчерашнего дня и вечера. Даже разговор с призраком в зеркале. От последнего по спине пробежала липкая струйка пота. Все, теперь уже точно никогда спиртного в рот не возьму. А то и правда закончу дни в смирительной рубашке.
— Ну что, дорогая, готова к трудовым подвигам? — раздался в голове бодрый голос.
И вот тогда я все-таки упала с дивана. Некоторое время лежала, уставившись в давно небеленый потолок, и пыталась собрать осколки привычного мира. Обычного, простого и понятного, где мертвые мирно себе обитают в земле, а живые предоставлены собственной участи. Мира, где из зеркала на тебя смотрит лишь собственное неказистое отражение, а не кошачьи глаза подруги. Он был разбит вдребезги, и я больше не могла понять, как жить дальше.
— Ну, хватит уже философствовать, — в голосе Анжелы послышалось легкое раздражение. — Пока ты тут валяться будешь, Оксана у нас Бориску уведет… Сейчас поднимаешь свою тушку с пола, идешь в душ и приводишь себя в порядок. А дальше начнем разрабатывать план действий.
Я не нашла в себе силы даже кивнуть. Тупо собрала руки и ноги и приняла сидячее положение. Когда головокружение немного улеглось, поднялась и побрела в ванную. Тамошнее зеркало встретило меня моим собственным ошалевшим лицом. Господи, неужели, то, что происходит, правда? Это на самом деле? Или мне и правда лучше срочно к врачу обратиться?
— Нет, ну ты и зануда, Танюх, — страдальчески вздохнула Анжела. — Правда это, успокойся.
— Но как? — торопливо умываясь и намазывая зубную пасту на щетку, спросила я.
— Ну, ты же уже успела разведать, что бабка моя ведьмой была.
— Да, — полным пасты ртом пробубнила я. — Но все равно не знаю, как такое возможно?
— Зеркало это, что тебе Борька отдал, передавалось в нашей семье из поколения в поколение. Оно само по себе силой обладает. Знаешь, сколько ведьм в него смотрелось? И обычное зеркало способно запоминать и удерживать энергию. А такое так вообще. Нехорошо мы с бабкой моей расстались. Она когда мне всю эту хрень начала рассказывать про ведьминское наследие, я подумала, что она издевается. Начала гнать взашей, а бабка сказала, что скоро умрет и так или иначе силу мне передаст. Я поняла, что она чокнутая совсем, и правда вытолкала за дверь. А потом мне это зеркало прислали. Ты сама в него смотрела. Знаешь, как не по себе становится от этого. А когда оттуда на тебя начинает иной мир лезть, то и вообще…
— Иной мир? — Я захлебнулась пастой, закашлялась и торопливо стала прополаскивать рот.
— Ага. Ведьмы и такое видеть могут. И, скажу тебе, зрелище не для слабонервных. Хотела отделаться от проклятущего зеркала, да оно само ко мне возвращалось. Выброшу на помойку, а наутро оно снова у моей постели лежит. Уже и разбивала его, и топила в речке. Бесполезно… Вот тогда и поняла, что бабка правду говорила. И от дара этого мне не уйти. Решила я тогда к священнику обратиться, чтобы освятил этот ведьминский предмет. Думала, вдруг это освободит меня. И как раз, когда переходила дорогу, меня сбила машина. Насмерть. А стекляшка целехонька осталась…
— А почему ты не хотела дар принять? — удивилась я.
— Сама не знаю. Тогда мне это казалось таким жутким, что никак не желала соглашаться. Вспомнила, как бабку все ненавидели, обсуждали. Ей даже уехать пришлось, потому что уж больно невмоготу все стало. Даже муж отвернулся из-за этого, на стороне гулял. А она тогда мужика встретила одного… иностранца. В общем, удалось ему ее к себе переправить. Уж не знаю как, но, наверное, лазейки были. Он не последний человек у нее был. Влиятельный. То ли бабка его так околдовала, что он прямо так расстарался, то ли и впрямь любовь была. Уж не знаю. Но только долго мы про нее не слышали.
— Подожди, то есть, она свою силу в это зеркало передала? — ужаснулась я.
— Да. Теперь я знаю, что когда бабка умирала, она его в руках держала. Наверное, обряд какой-то провела особый. Но пока кто-то не примет силу, она не сможет до конца освободиться. Так что…
Мои глаза снова полезли на лоб.
— Ты хочешь сказать: она сейчас здесь, с тобой?
— Не совсем. Скорее, застряла между тем миром и этим. Иногда только высовывается.
— А ты? Почему ты осталась?
— Сама не знаю, — послышался тяжелый вздох. — Может, из-за того, что так не хотела умирать. Я тогда смотрела на себя сверху и думала о том, как же это все несправедливо. Меня собирались по службе повысить, Борька второго ребенка хотел. И как-то такая ярость охватила, что я будто уцепилась за что-то. И не ушла…
— И ты все это время наблюдала за нами?
Мои руки задрожали, когда я вытиралась после душа полотенцем.
— Да… — послышался слабый невыразительный голос. — Тяжело было смотреть на это. Но ты молодец… Сберегла моих мужиков…
Я перевела дух, сообразив, что Анжела не злится на меня. Немного взбодрившаяся, двинулась на кухню и стала отдраивать турку и плиту после вчерашнего бедствия. Подруга тем временем рассказывала мне план действий:
— Шансов у тебя, конечно, немного. Сама понимаешь, где ты, и где Оксана. Но мы постараемся что-то из тебя сделать поприличнее.
— Это ты о чем? — насторожилась я.
— А о том, что с десяток килограммов нужно скинуть. Запустила ты себя, мать. И со стилем тоже не мешало бы разобраться.
— А что с моим стилем не так? — смутилась я, хотя прекрасно понимала, что проще сказать, что с ним так. Вернее, ничего.
— Если бы ты была бабушкой-пенсионеркой, то все нормально. Но ты молодая девушка, блин. А я ведь тебе еще при жизни не раз намекала. Мол, в салон сходи, одежду поярче носи.
— Ну, знаешь, у меня не такие заработки, чтобы это все себе позволить, — вспылила я. — На зарплату учительницы не особо разгуляешься.
— Ага, знакомая песня… А как же твоя доля наследства, которая от тетки осталась? Она ж тебе, как любимой племяшке, отстегнула кругленькую сумму.
— Ну так это на черный день, — с жаром воскликнула я. — Пусть лежат себе в банке. Мало ли.