Распрощавшись с врачом, мы отправились в кафе за пиццей. Мир и покой в семье были восстановлены, как были восстановлены и мои Рейтинги в глазах Зрителей. Правда, в этом мире нет ничего долговечного, а потому оценкой 8.5 стоило наслаждаться.
В медицинский я все-таки поступила. Это произошло спонтанно, практически необдуманно. На следующий день, а вернее, ночью после беседы с Петерсоном, я заполнила все бумаги и отправила их по Сети. Я не проверяла их, не перечитывала. Просто написала от руки, а затем перенесла в компьютер. Оказалось, если писать рукой, получается медленно, зато ошибок меньше.
Положительный ответ на мое письмо пришел на следующей неделе. Так еще до окончания школы я стала числиться в студентах. Конечно, если мой Рейтинг опустится ниже отметки 6.5, то меня автоматически удалят из списков абитуриентов, получивших место, но с твердой восьмерки даже до семи трудно скатиться. Если я не начну драку с одноклассником или не засвечусь в скандале, то быть мне на месте доктора Петерсона через жалкие десять лет. Если тот, конечно, отправится на пенсию.
Хотя я и чувствовала себя последней гадиной, но отказалась от посиделок в доме Рейнеров, куда меня пригласила Анастасия. Отказалась и через неделю, и через две. Доктор Петерсон сказал, что она меня использовала, так же, как она пыталась использовать Тео. Возможно, вся наша «дружба» была построена на том, что мне всего семнадцать лет. И с другой стороны, Петерсон сказал, что ее существование в Зеленом городе находилось под угрозой. Разве я не защищаю Анастасию своим отказом во встречах? Так она не сможет программировать, а значит, будет в безопасности.
Вместо того чтобы зависать со студентами, все свободное время я проводила с Амалией, которая была взбудоражена нашим грядущим посещением Красного города. Она ждала его больше чем Универсальное Рождество, которое приходилось на первую неделю декабря. УР официально не относилось ни к какой религии, хотя чем-то походило на христианское Рождество в прошлом. Улицы украшали яркими фонарями. Разрешалось жечь костры. Малыши, да и взрослые, получали подарки. В моей семье к УР относились особенно серьезно. Мама выходила на тропу войны с другими домохозяйками в попытке лучше всех нарядить дом и получить максимальную оценку Зрителей. Она еще в начале сентября начала собирать заказ декоративных элементов, которые отличались тремя качествами: «Экологично, энергосберегательно, красиво». Каждое утро, как только я уходила в школу, мама бралась за очередной елочный шар или деревянную игрушку, а иногда и мишуру. Довольно кропотливое занятие, но мама любила с этим возиться, а потому и елочные игрушки получались на редкость красивыми.
Посещение Красного города было передвинуто на первую неделю после УР. Такое решение приняли на школьном совете, чтобы не травмировать нас перед праздниками. Одноклассники восприняли новость с трепетом. Тахира уже начала подбирать наряды, будто считала, что нас кто-нибудь сможет увидеть из воздушной капсулы. Хотя, наверное, смогут. Они же Зрители.
Всю субботу мы шатались с Амалией по подземному торговому центру в толпе ровесников, выбирая подарки для близких. Друг другу мы искали подарки довольно оригинальным способом. Задача была поразить подругу в рамках указанной темы, которую подбрасывал специальный алгоритм, разработанный Амалией, когда ей было восемь лет. Тогда она просто вписала тучу слов из словаря и перемешала их, оставляя в произвольном порядке. В прошлом году мы обе долго смеялись, когда словом-ключом оказалось «Капуста». В итоге я получила сережки, на которых болталось по мини-кочану, а Амалия садовый набор, чтобы вырастить сей дивный овощ на балконе.
Довольные, но обессиленные выбором подарков для родных, мы расположились в фуд-корте. Хлопковые мешки, набитые покупками, закинули под стол. Возле фонтана, напоминающего речку, бьющую из расщелины в скале, порхали пташки. По стенам вился плющ и дикий виноград. Пара искусственных деревьев создавала ощущение, будто мы находились где-то на природе. Хотя на самом деле мы расположились глубоко под землей и над нами была парковка для электрокаров.
Для мамы я купила новые садовые перчатки, которые не только защищали руки от адски колючих роз, но и втирали массажными движениями специальный состав в кожу и ногти в процессе работы. Для папы я нашла старомодный набор для бритья с опасной бритвой. В глубине души я понимала, что, скорее всего, он будет ему без надобности, однако не смогла найти ничего более подходящего. Подарки для отца всегда были моей слабой стороной.
Амалия, шевелюра которой сегодня была красно-оранжевой, как рассвет или морковь, купила родителям по набору карандашей, кистей и красок для начинающих художников. Она решила преподать им урок живописи в качестве учителя. Я, конечно, желала ей успеха в начинаниях, но подозревала, что подруга взорвется еще до того, как родители начнут изучать перспективу.
Я по привычке отложила деньги на подарок для Мист, и даже приглядела для нее кулон-каплю с топазом, прозрачно-синим как ее глаза. Только благодаря Амалии я смогла отлипнуть от витрины.
Подруга хлопнула в ладоши, выводя меня из размышлений.
– Отдохнули и ладно. Итак, через десять секунд мы узнаем, какое ключевое слово будет на этот раз.
На экране планшета подруги плясала ее уменьшенная копия восьми лет отроду, над головой которой шел обратный отсчет времени. Я в каком-то ступоре смотрела на экран, а когда вылезло слово, не сразу поверила своим глазам.
– Гель, может, переиграем? – спросила Амалия, чья улыбка несколько померкла после того, как мультяшка вывела слово на экране и подсветила его красным.
– Правила есть правила, – сказала я. – Тема этого года «Трущобы».
Глава 8Трущобы
Сделать подарок для Амалии было сложно. Почти невыполнимо. Рисовать, в отличие от нее, я не умела, да и как нарисовать то, чего никогда не видел? Проявлять большой интерес к Красному городу было опасно для Рейтинга. Любопытство – похвальная черта, если дело касалось новых Трендов в моде или графике. Касательно других тем оно было губительно.
Выход нашелся сам собой, когда мы сидели на уроке истории, а Леон Бернар рассказывал нам об урбанистическом устройстве городов и проводил параллели с обществом начала двадцать первого века и влиянием на них многоэтажной застройки.
– Беднейшие слои населения отправлялись жить в дешевые панельные дома. То, что в конце двадцатого века строилось как элитное жилье, стремительно превращалось в Трущобы. Люди хотели чистоты, порядка, а согласно теории «разбитых окон», в многоэтажном жилье достичь подобного крайне сложно.
Я подняла руку и практически ощутила на себе множество взглядов. О моей «влюбленности» в нового историка говорил весь класс. Тахира неплохо распускала слухи. Она могла ничего не говорить, не портить Рейтинг, но каждым взглядом, жестом и словом заставляла поверить класс в то, что ей хотелось. Да и как еще можно было объяснить мою заинтересованность в предмете? А мне действительно было интересно, и то, что Бернар по мнению был красавчиком, нисколько меня не трогало, даже иногда мешало. Связь между учителями и студентами не была табуированной, как раньше, но и не поощрялась. Но зачем мне отношения с Бернаром? Он и в половину не такой классный, как Тео, на которого я до сих пор злилась. Мог бы и рассказать мне про свою сестру, а не говорить полунамеками.
Конечно, в историке было что-то неуловимое, какая-то дикая животная энергия. Этим он и отличался от жителей Зеленого города. Интересно, в Красных городах все такие?
– Что такое теория «разбитых окон»?
Леон улыбнулся и, конечно же, это не осталось без внимания класса. Тихий шепот пронесся среди одноклассников. Идиоты чертовы.
– Молодец, Гель. Молодец, что умеешь и не стесняешься задавать вопросы, – Леон сделал вид, что не заметил разнесшегося по классу перешептывания: – Теория «разбитых окон» гласит, что когда кто-то разбивает стекло в доме и никто не вставляет новое, то вскоре ни одного целого окна в этом доме не останется. Поэтому все разбитые окна нужно заменять с максимальной скоростью. Именно тогда предприниматели поняли, что лучший способ заработать деньги – это создать Зеленые города. Чистые, малоэтажные, где у каждого есть свое место и предназначение. А когда исследования показали, что люди, а особенно дети, живущие в многоэтажных зданиях чаще подвержены разным физическим и психологическим заболеваниям, жизнь в Зеленом городе стала мечтой каждого…
Я слушала Бернара с большим удовольствием, а после занятия задержалась. Когда дверь за последним учеником закрылась, я подошла к Леону и набралась смелости спросить:
– Я бы хотела больше узнать об истории Зеленых и Красных городов. Есть ли какие-нибудь книги или, быть может, фильмы о них?
Рейтинг не пошел вниз, вопрос был задан в рамках школьной программы, а потому не считался праздным. Я надеялась услышать, что существует фильм о Зеленых и Красных городах, особенно о Красных. Я бы смогла скопировать его и преподнести Амалии в качестве подарка.
– Тебя ведь на самом деле интересуют не Зеленые, а Красные города… – понизив голос, сказал Бернар. Он смотрел на меня пронзительно серыми глазами, и словно знал о чем-то, о чем я и сама не догадывалась. Мне было стыдно признаваться, что мой интерес обусловлен желанием сделать подруге правильный подарок, так что я просто кивнула. Бернар сложил руки на груди и глубоко задумался.
– Раз уж тебе так интересно, приходи ко мне домой. Я напою чаем и дам материалы об истории Красных и Зеленых городов.
Фраза «напою чаем» была очень важна. Она означала «вижу тебя как друга, не партнера, но ты мне нравишься». Если бы Леон сказал: «посмотрим фильм», это бы означало, что я ему симпатична как девушка и он хочет попробовать завязать со мной отношения.
– Я тоже с удовольствием попью с вами чай. Спасибо! – смогла ответить я, залилась краской и покинула классную комнату. В какой момен