– Вот исполнится тебе восемнадцать, и я обязательно сварганю тебе настоящий коктейль с ромом. Его еще делают на территории бывшего Маврикия, или Зеленого города № 13. Ты знаешь, что экосистема этого острова была полностью уничтожена переселенцами? Там рос один сахарный тростник до недавнего времени. За последние пятьдесят лет систему удалось частично восстановить, но тростниковые поля по-прежнему покрывают десять процентов острова.
Мне было интересно это услышать, тем более что я понятия не имела обо всем, что касалось географического устройства Земли. Когда тебе надо 24 часа в сутки прекрасно выглядеть и великолепно учиться, на размышления, касающиеся непрофильных предметов, остается слишком мало времени. Выступление Локи я затолкала в дальний край своего сознания, потому что решила, что если сейчас начну думать о том, откуда поэт узнал о строках, начерканных мною в тетради после посещения его первого выступления, то просто сойду с ума.
Анастасия заказала еще один бокал вина и еще. Мне не нравилось видеть, как она пьянеет. Когда она потрепала меня по щеке и сказала, что в жизни не видела такой симпатяги, и что Тео большой дурак, то я быстро смылась под предлогом «срочно подготовить домашнее задание». Конечно же я врала, и довольно бездарно. Анастасия была достаточно пьяна, чтобы не связать наличие домашнего задания и каникулы. Для себя я решила, что у нее поехала крыша от ревности Шона к Абени. Неспроста же она так кривилась, рассказывая об их поцелуях. Других причин для странного поведения Анастасии я не находила. Видимо, устыдившись своего поведения в Джаз-Поэт клубе, она меня больше не беспокоила. Я же готовилась к самому важному дню в жизни каждого школьника. Посещению Трущоб!
Глава 10В дирижабле
Чин-Лу всегда держала свое слово. Сдержала она его и в тот раз, когда Таиша вышла на улицу. Экскурсия в Трущобы была назначена для нашего класса в первую неделю после зимних каникул.
Мы выстроились на площадке перед школой, придирчиво оглядывая друг друга. В этот день каждый должен был выглядеть безупречно. На мне был любимый зеленый топ и черный пиджак. Кулон, подаренный Анастасией, поблескивал на солнце, как и мои глаза, горящие от нетерпения поскорее увидеть все за стеной. Матиас лениво отмахивался от подлетающих к нему пчел. Бедняга установил смесь горных трав на свои потовые железы и теперь страдал, окруженный насекомыми. Возле школы они не спали даже зимой. Система поддержания климата около основных зданий позволяла цвести некоторым растениям круглый год.
Амалия схватила меня за руку и крепко сжала. Она мечтала об этой поездке всю свою жизнь. На футбольном поле, поросшем зеленой травкой, стоял походивший на облако огромный дирижабль, который должен был вместить весь выпускной класс. Темно-серая машина, поддерживаемая в воздухе какой-то хитрой системой, о которой я ни черта не знала, была медленной, но надежной и довольно экологичной, как заверила Амалия.
Такой дирижабль стоял перед каждой школой вне зависимости от сезона. Это был единственный в мире воздушный транспорт. Раньше люди летали на самолетах, но с появлением достаточно быстрых электропоездов необходимость в них отпала. Железные дороги, мосты и тоннели соединяли Зеленые города, словно вены. Они двигались и около Красных городов, но с такой скоростью, что из окна невозможно было что-то увидеть.
Мы в этом году были первыми, кто отправится в Красный город. Сопровождающая класс Чин-Лу с улыбкой говорила что-то крохотному дрону, призванному осведомить о происходящем весь город. Раньше была такая профессия – журналист теленовостей, сейчас ее не существовало, поскольку, как известно, человеческий фактор часто портил многие аспекты деятельности. Новый историк также сопровождал нас в этой поездке. Я смотрела на его широкие плечи и размышляла о том, похож ли он на Локи. Смотрела слишком долго, потому как Амалия тихо шепнула мне в затылок:
– Бернар, конечно, красавчик, но за отношения с учителем можно потерять нехилую часть Рейтинга.
Она не понимала, казалось, никто не понимал, что «в самом простом чемодане есть двойное дно», и я смотрю на Леона вовсе не потому, что влюблена в него.
Мы взобрались в мерно гудящую машину по широкой лестнице и присели на специально подготовленные кресла. Они стояли таким образом, что каждый ученик видел все, что происходило за окном. Пока что мы видели футбольное поле, корпус средней школы, плодовые деревья на окраине. Как только мы поднимемся вверх, то увидим весь город как на ладони. Чин-Лу и Леон проследили, чтобы никто не протащил с собой записывающие устройства, а еще нам всем пришлось пройти металлодетектор. То, что мы увидим в Трущобах, можно было оставить только у себя в голове. Откуда взялось подобное правило, мы не знали, но и не спорили. Спорить не модно. Тео и Тахира заняли самые удобные места на носу корабля. Туда же подтянулась группа поддержки. Мне, как самому рейтинговому ученику класса можно было выбрать любое место, но я предпочла остаться рядом с Амалией у правого борта, недалеко от панелей управления. Горящие кнопки и датчики меня совсем не интересовали. Для посещения Трущоб стоило забыть о человеческом факторе. Прежде чем дирижабль тронулся, Чин-Лу провела инструктаж в свойственной ей манере робота-андроида.
– Итак, во-первых, всем необходимо соблюдать технику безопасности: не рекомендую пытаться повредить дирижабль или выбраться из него на ходу. Мы будем лететь достаточно низко, чтобы вы могли рассмотреть жизнь Красного города. Но этой высоты достаточно, чтобы разбиться насмерть. На время полета система камер и Рейтингов не функционирует. Как вы знаете, мечта живущих в Красном городе – пробраться в Зеленый. Если вы отметите какую-то активность среди жителей, немедленно дайте мне знать, и мы поднимемся в небо. Теперь о технике безопасности в случае крушения…
Инструктаж занял еще полчаса из обещанных шести в воздухе, и даже самые послушные ученики вроде Тео показывали свое нетерпение. Тахира быстро нашла, чем успокоить парня. Она нашептывала ему что-то на ухо. Амалия, пользуясь отсутствием камер, скривилась и выдала:
– Держу пари, девственности она его уже лишила.
От комментария подруги мне стало горько и обидно. Одно дело знать, что эти двое встречались и, совсем другое – думать о том, чем они могут заниматься, оставаясь одни. А я ведь еще и целоваться толком не умела. И с чего бы, Тео, выбирая между мной и Тахирой, выбрал бы меня?
– Советую замутить с кем-нибудь из студентов, с которыми ты в последнее время тусуешься, – продолжала болтать подруга, пока мы поднимались в воздух и медленно летели над Зеленым городом. Такие знакомые районы и улицы с высоты птичьего полета казались игрушечными. Я неотрывно смотрела в окно, позабыв и о Тео, и об Амалии… Ее щебет превратился в белый шум, похожий на гул мотора. Я кивала и поддакивала, но не разбирала ни единого ее слова.
Интересно, когда Мист летела над городом, она тоже заметила крышу нашего дома, сделанную из старомодной красной черепицы? Увидела ли, что мамин задний двор почти ничем не отличался от дворов соседей? Обратила ли внимание на здание, в котором работал отец, защищая людей от правил системы? А однообразные квартирные дома для бедных районов, на крыше каждого из которых был разбит небольшой живописный сад? А дороги, пересекающие поля, где пасли скот? А крохотные фабрики, где производилась самая качественная мебель, игрушки и другие предметы, столь необходимые в быту? А толстую, бесконечную полосу густого, почти черного леса, пресекаемую несколькими линиями железных дорог? Видела ли она все это? Чувствовала то, что сейчас чувствую я? Бесконечную радость от полета и обретенной свободы… Это чувствовали люди раньше? Люди, которым дозволялось взлетать в небо словно птицам.
Мы летели еще долго, пока не покинули территорию Зеленого города и не оказались перед Стеной. Десять метров в высоту, прозрачная Стена была гарантом нашего спокойного существования, ведь многие хотели прорваться в рай. Я не успела рассмотреть Стену, потому что мы двинулись дальше, минуя отделяющую нас от мира Трущоб защиту. Амалия все говорила и говорила. Она так нервничала, что не могла сдержать потока рвущихся слов. А я молчала и наблюдала, как из-за дыма и смога поднимается город.
Серый грязный воздух, висевший плотным полотном над городом, казалось, проник в дирижабль. Мы испуганно переглядывались, пытаясь понять, то ли мы видели на самом деле. Но глаза и разум нас не обманывали. Увиденное было реальностью. Этот город напоминал муравейник. Здания теснились, врастали друг в друга, достраивались и разрушались, словно были живым организмом. Некоторые было совсем разрушены. Кое-где змеились застарелые трещины. По натянутым в воздухе дорогам летали капсулы, похожие на ту, что я видела на картине с маленьким Леоном. От них в разные стороны брызгали снопы искр, падающие на головы прохожим. Мы видели асфальт и металл, мусор и бедность. Но самым страшным в Красном городе были люди. Они казались меньше и куда худее нас. Их истощенные лица и потухшие глаза врезались в память. Как они так жили? Что они ели? Как дышали этим пропахшим копотью воздухом, который пробирался в наш дирижабль несмотря на очистители? Мы с Амалией не заметили, как взялись за руки.
– Это ужасно, – прошептала подруга. На ее глаза навернулись слезы. Она зашмыгала носом.
Дирижабль пролетал над однообразной застройкой. Он практически царапал металлическим брюхом бетонные серые плиты, такие безобразные, что я содрогалась от отвращения при виде всего этого. Мы пролетали над лавками, в которых готовили еду из чего-то, что мы никогда не видели, причем прямо в металлических бочках. Окружающий пейзаж перемежался мусором и бродячими псами. И на каждом свободном уголке безобразного пространства висели экраны. С них смотрели мы, наши семьи, на них мы видели знакомые улицы. Везде мы видели надписи: «Зеленый город – город Будущего!»
– Смотри, это ты и твоя мама! – воскликнул кто-то, показывая на огромный экран, выросший прямо перед нами. На нем моя мама рекламировала йогурт, а я уплетала его за обе щеки. По сравнению с жителями Красного города, мы казались крупнее, ярче, здоровее.