– Но не опустился же, – буркнула Амалия. Она словно позабыла о том, что за нашей перепалкой наблюдали еще двое взрослых. Ноздри ее трепетали, глаза, которые сегодня были желто-зелеными как у кошки, метали молнии. Она не отрицала свою вину. А жаль. Быть может, отрицай она, я бы поверила. Я бы захотела поверить.
– Это Зеленый город, Амалия. Здесь все тайное неизменно становится явным, – голос мой звучал спокойно и как-то отстраненно. У меня не было сил злиться или грустить. Слишком много всего произошло, и предательство Амалии вдруг показалось мне незначительным. Неважным. – Ты сделала то, что сделала. Давай просто забудем об этом.
Чин-Лу и Адам Ли не согласились с моим мнением.
– Лучшим решением, Амалия, будет отстранить вас от уроков на неопределенное время. Скажем, вы все еще переживаете из-за увиденного в Красном городе. У вас тонко чувствующая натура художника, а потому вам будет разрешено учиться на дому, посвящая большую часть времени творчеству.
На подоконнике в кабинете директора росла герань. Она достигла исполинских размеров и напоминала цветущее монструозное дерево розового цвета. Вряд ли Адам Ли выращивал эту герань для Рейтинга. Суровому директору гимназии не пристало заниматься цветочками. А между тем высохшие лепестки и отцветшие бутоны были бережно убраны, герань явно была довольна своей жизнью на директорском подоконнике. Вот еще один человек с двойным дном.
– Я потеряла подругу! Разве не видно? Неужели это недостаточное наказание? – взвизгнула Амалия. Она продолжала смотреть на меня и шептать «прости». А я погрузилась в холодный вакуум безразличия. Лучше размышлять о цветах, или о том, что у Чин-Лу волосы сегодня распущены. Словно ей не безразлично, как она выглядела в глазах директора. И смотрела на него украдкой, словно в попытке разглядеть четкую линию носа, изгиб губ, его прямой и решительный взгляд. Запомнить, спрятать в укромный уголок подсознания, куда не добраться ни камерам, ни нормам морали. Мои размышления прервали.
– Поэтому я здесь, – сказала Чин-Лу своим монотонным голосом. Ее прямые волосы блестели, как драгоценные камни. Прическа выглядела так хорошо, что я усомнилась в ее натуральности: – Ваши Рейтинги в последнее время очень нестабильны. А мы не хотим рисковать вашим будущим. Вы – хорошие ученицы и добрые девочки. То, что произошло – результат ревности и возникшей между вами недосказанности. Давайте не позволим этим факторам испортить вашу жизнь.
Хотелось мне сказать, что они боялись рисковать репутацией гимназии, а не нашим будущим, но я промолчала. Действительно, если мы начнем грызться между уроками или холодно общаться, это повлияет на наши оценки. Идеальные дети Зеленого города не должны испытывать негативных эмоций.
– Если кого-то интересует мое мнение, то я согласна. Я буду приходить к Амалии раз в две недели, чтобы Зрители не подумали, что нашей дружбе пришел конец.
Амалия ничего не сказала. Она только вытирала слезы. Чин-Лу и Адам Ли переглянулись. И столько было в их взглядах страсти, что я покраснела. Я встала и молча протянула Амалии руку, помогая ей подняться со стула. Мы вышли вдвоем, словно еще были подругами. Но это было не так. А раз у меня больше нет друзей, то придется завести парня, чтобы не остаться одной.
Глава 3Идеальная дочь и совершенный сын
Первое наше официальное свидание с Тео Рейнером было назначено в кафе на Улице Вязов. Мы должны были встретиться внутри, сесть возле окон-витрин, так, чтобы прохожие могли наблюдать, как два подростка-девятки строят свои отношения и брать пример. Или завидовать.
Девяткой я стала, когда согласилась на приглашение Тео попробовать новый огуречный матте. Это означало, что мы идем на свидание. Рейтинг самого Тео довольно быстро вернулся к исходным показателям несмотря на то, что его сестра все еще «находилась на терапии». Мне бы очень хотелось узнать, что же на самом деле произошло с Анастасией, но это не тема для разговоров на первом свидании. Скорее тема для беседы в ванной, но я не была готова лезть с Тео в душ. От самой только мысли я покраснела. Могу поспорить, цвет моих щек можно было сравнить с цветом вывески с изображенным на ней деревом, любовно обнимавшим чашку с кофе. Амалия проделала прекрасную работу, проектируя вывеску. В былые времена я бы прислала ей фотографию из кофейни, но сейчас мы не общались, а потому я с сожалением отвела взгляд, не решившись сделать кадр.
Погода стояла солнечная, но ветреная, и мои волосы, тщательно уложенные перед выходом из дома, превратились в птичье гнездо. Хорошо, что у меня с собой была расческа. Мама предлагала сделать ламинирование, чтобы мои волосы смотрелись идеально в любом состоянии, но я отказалась. Мне нравилось прикасаться к своей копне, а от ламинирования волосы походили на силиконовые нити. Я миновала основной зал кафе, похожий огромную зефирину, и спешно направилась в туалет, где столкнулась с Тео. Он как раз убирал гребень-расческу в задний карман.
Я улыбнулась ему и достала свою. Тео рассмеялся.
– Сегодня ветрено, – сказал он и вышел в зал. Я по привычке осторожно расчесала волосы. До недавнего момента они были моим главным достоянием. Я осторожно умылась, стараясь не задеть косметику. Всего-то помада и тушь на ресницах, но на первом свидании не нужно сильно краситься. Придирчиво осмотрев себя в зеркале, я осталась довольна. Бежевое вязаное платье смотрелось хорошо, под него я надела коричневые плотные колготки и коричневые сапоги с вошедшими недавно в моду цепочками в районе лодыжек. На моих было по три цепочки. При каждом шаге они звенели, и я казалась себе кошкой с колокольчиком на шее. Мамиными стараниями кожа моя лучилась здоровьем, а на теле не было ни грамма лишнего жира. Сейчас, стоя перед зеркалом в маленькой кофейне, зная, что в зале меня ждал самый классный парень в нашей школе, я впервые в жизни почувствовала себя красавицей.
Когда я вернулась в зал-зефирину и уселась на круглую табуретку напротив Тео, то едва могла связать три слова от охватившего меня чувства эйфории. Возможно, отражение в зеркале придало мне сил, но я смогла оторвать взгляд от стола и посмотрела на Тео. Держите меня семеро, как он хорош! Глаза синие, а ресницы и брови темнее шоколада. На лице уже имеются легкие следы раздражения после бритья. Тео точно бреется по старинке, как и мой отец. Многие просто удаляли волосяные луковицы, а потом наращивали, если хотели бороду, но Тео придерживался классики в вопросах растительности на лице. Интересно, а щетина колется, когда целуешься? И спросить-то не у кого.
Парень, к счастью, понял, что я буду хватать ртом воздух и улыбаться, а потому взял начало беседы на себя.
– Смотри, здесь из нового в меню есть пирожные из водорослей и морковно-яблочный мусс. Хочешь, закажем два десерта и поделимся друг с другом?
– Согласна. А еще ты обещал огуречный матте. Только ради него я и здесь.
– А я думал, что покорил тебя своим очарованием и красноречием, – шутливо ответил Тео.
И первого, и второго ему было не занимать. За окном пробежали ребята чуть младше нас. Они одобрительно закивали, отметив наш Рейтинг, и поспешили зайти в кофейню. Мне нестерпимо захотелось взглянуть, как реагировали Зрители на наше уютное воркование, но я себя одернула. Я здесь не из-за Рейтинга, а потому что мне нравится Тео. К нашему столику подошла Лизонька. Владелица кафе и официантка для рейтинговых клиентов.
Владелице «Кошки-кафешки» было за шестьдесят. Несмотря на то, что ее шея и лицо были подтянуты, а пышная грудь вываливалась из лифа, было очевидно, что она совсем не молода. Человек с незапамятных времен борется со временем, но не может его победить. Каким бы гладким ни было лицо, здесь как с андроидами – подсознание подсказывало: молод или зрел собеседник, даже если его лицо напоминало фарфоровую маску. Вот и сейчас, как бы ни старалась Лизонька скрыть свой возраст, у нее не особо получалось.
– Гель, я тебя помню. Твоя подруга сделала для меня прекрасную вывеску. Как дела у Амалии? – спросила она после того, как приняла наш заказ. Я сникла после упоминания о подруге. Я пока не была готова навестить ее. Более того, я испытывала перед ней парадоксальное чувство вины. Из-за меня Амалия была отстранена от уроков. Я рассказала Лизоньке, что Амалия все еще находилась на терапии после посещения Красного города. Та причитала и охала вполне искренне, а затем подмигнула, пожелав приятного аппетита. Вместе с заказом нам принесли чайные ложки с длинными ручками, чтобы было удобнее «воровать друг у друга еду». Я попробовала яблочно-морковный мусс. По вкусу он напоминал пюре, которое бабушка готовила нам с Мист, когда мы были малышками. Конечно, текстура у блюда была совсем другая. Тео отломил ложкой кусочек пирожного из водорослей, темные брови удивленно поднялись вверх.
– Не так плохо, как звучит, – тихо признался он мне.
Я набралась смелости и зачерпнула ложкой кусочек зеленого, истекающего кремом пирожного. Было и правда вкусно. Потом Тео попробовал мой мусс и сказал, что готов поменяться, если его пирожное понравилось мне больше. Я категорически отказалась, а Тео засмеялся. Лед наконец-то тронулся. Общаться нам стало легче, и мы спокойно проговорили на ничего не значащие темы целых два часа.
Когда весь чай был выпит, а тарелки с десертами опустели, я с сожалением осознала, что время, отведенное на первое свидание, подошло к концу. Мы вышли из кофейни, и Тео предложил меня проводить. Он тоже не хотел расставаться.
В какой-то момент, когда мы шли по тротуару вдоль дороги, его рука нашла мою. Пальцы переплелись. Мое сердце пустилось вскачь и даже в легком пальто вдруг стало жарко. Я и не заметила, как мы миновали несколько улиц, по которым бесшумно скользили электрокары, управляемые искусственным интеллектом. Мне захотелось спросить Тео, как его сестра, но я испуганно замолкла. Как слова отразятся на Рейтинге? Не только моем, но и его. Тео мне не безразличен, и его Рейтинг тоже.