– У маленькой Гель хватит ума понять тебя и сейчас, Локи. Объясни.
– Не хватает, раз ты просишь меня протащить сюда этого мальчишку. Раз вообще связалась с ним! У тебя ведь был такой прекрасный потенциал. Высокий интеллект, эмоциональная устойчивость, харизма, а, главное – понимание, что ты сидишь по уши в дерьме. Но ты решила пустить свою жизнь под откос ради симпатичного парня. Ай-яй-яй, Гель. Жалко тебя. – Он склонил голову и провел пальцами по маске, будто вытирая слезы: – Смотри, я кое-что придумал на сегодняшний день. Сомневаюсь, что ты останешься, так что послушай часть:
Девочка-лиса, любопытна, хитра.
Отчего же прячется в норке она?
Сидит в экскрементах, дымом дышит,
Потому что хоть видит, но совсем не мыслит.
Она мечтает о принце в белом,
О добром, красивом, непременно смелом,
Вот только…
– Замолчи! Закрой свой поганый рот! – прервала его. – Как же ты меня бесишь… – добавила и удивилась. Смятение, страх, но гнев… Эту эмоцию я чувствовала с такой силой впервые. Меня затрясло, захотелось ударить Локи. А он стоял, только что вывалив на меня часть стиха, который планировал рассказать толпе незнакомцев, и ухмылялся. Уверена, за своей непроницаемой маской он ухмылялся. Он знал, кто я. Знал моего парня, знал, что я в курсе о Красном городе.
Наверное, ярость придала мне сил, но я проворно рванула вперед и дернула его за капюшон. Волосы Локи оказались цвета черного шелка. Они были длинные и падали на красивую шею, которая, вне всякого сомнения, принадлежала мужчине.
Я сделала еще один отчаянный бросок, желая стянуть маску, но Локи на месте уже не оказалось.
– Ай-яй-яй, Гель, – раздался его голос из темноты. – Не стоит бросаться на меня. Я, в конце концов, твой единственный настоящий друг. Твой друг, Гель.
– Я даже настоящего имени твоего не знаю! Ты шут ряженый. Вот ты кто! А может ты сталкер? Может, ты просто таскаешься за мной по темным переулкам? Что это за плащ такой, который делает тебя невидимым?
В какой-то момент мне показалось, что Локи исчез. Вместо облегчения, я испытала липкий страх. Что, если я больше никогда его не увижу? Но вдруг совсем рядом со мной раздался его голос. Он был ближе, чем мне того хотелось.
– Мой плащ действительно довольно интересен. А касательно всего остального… Я же говорил тебе, кто я. Я же рассказывал, как и всем остальным. Хугин, Мунин, если бы они были только моими друзьями… К несчастью, они мои надсмотрщики. Самое забавное, Гель, это то, как перепутались ваши имена. Ведь это ты запуталась в тумане, а она зовет тебя моим голосом. Выбирайся, Гель. Нам пора встретиться по-настоящему. Тебя здесь ничего хорошего не ждет, никого не ждет.
С этими словами Локи удалился. Вслед ему доносилось рассерженное карканье. Словно вороны, которые появлялись вместе с ним на сцене, выражали свое неодобрение.
Хугин, Мунин – это ведь имена воронов из мифологии. И почему он сказал, что меня не ждет здесь ничего хорошего? Почему он хочет, чтобы я покинула Зеленый город? Что ему с того? От мыслей голова шла кругом, поэтому, когда явились два работника клуба, из тех, в чьей груди бьются настоящие сердца, я послушно последовала за ними. Будто овца на убой. Меня вывели на улицу, где среди нескольких людей, отчаянно желавших попасть в Джаз-Поэт клуб, был и Тео. Его руки подхватили меня, опустошенную, расстроенную, и мне не нужно было ничего говорить, чтобы он понял, что на выступление Локи мы сегодня не попадем.
Он взял меня за руку и повел от толпы, туда, где находилась автобусная остановка. Снег все так же шел стеной и вскоре Джаз-Поэт клуб скрылся из глаз, на его месте были видны лишь зеленоватые огни. Наш автобус должен был подойти через десять минут, а я глядела на серьезное и красивое лицо Тео и мне хотелось что-то ему сказать, но я не смела. Помнила о том, что за нами всегда наблюдали.
– Мне жаль, – произнесла я. – Локи немного с придурью.
– Значит, хорошо, что мы с ним не встретились, – в голосе Тео прозвучали нотки… ревности?
Надеюсь, что нет, потому что ревновать меня к Локи было бы по меньшей мере глупо. Тео обнял меня так, словно хотел согреть. Его рука нашла мою.
– Закрой глаза, – попросил Тео.
Я прикрыла веки, полностью сосредоточившись на ощущениях, и вдруг поняла: Тео указательным пальцем писал на моем запястье. Медленно выводил букву за буквой так, что получались слова.
«Хотел поговорить» – написал он.
Я распахнула глаза и кивнула, потрясенная, что не догадалась о таком способе коммуникации раньше. Тео улыбнулся, его глаза вспыхнули синевой. Он был так красив в освещении неяркого фонаря, что на мгновение я потеряла дар речи и способность воспринимать то, что он пытался «сказать мне».
«Я тоже» – написала ему ответ.
«Нужна Слепая зона».
Я закивала, соглашаясь. Локи отказал нам. Значит, нужен другой способ. Неизвестно, когда Чин-Лу объявит классный час. А на приеме у психолога мы будем сидеть поодиночке.
«Библиотека» – начала было выписывать я.
«Закрыта».
Я так удивилась от того, что Тео была известна тайна библиотеки, что изумленно распахнула глаза. Он написал: «Анастасия сказала». Мысли об Анастасии заставили меня помрачнеть. Как я хотела узнать, что с ней случилось! Пусть она использовала меня, пусть не сказала о своей дружбе с Мист, я больше не могла злиться. По крайней мере Анастасия не пыталась намеренно навредить мне, и она искренне желала раскрыть тайны Зеленого города.
«Есть еще способ» – написала я у него на руке. В ответ Тео вывел на моей ладони знак вопроса. Я распахнула глаза, поцеловала его тем холодным, красивым поцелуем, который предназначался камерам.
– Я думаю, что готова, – сказала ему томно. – Давай в следующую субботу поедем ко мне.
Тео понял, о чем я на самом деле говорила, но все равно покраснел.
– Хорошо.
Наш автобус подъехал как раз в тот момент, когда мы перестали целоваться. Я зыркнула на Рейтинги, они продолжали находиться на вершине. Количество просмотров было высоком уровне. Ничто так не пробуждало интерес Зрителей, как первый секс юной пары.
Глава 5Что-то позволительно, что-то недопустимо
В жизни каждой девушки, да и не только, наступал тот особенный день, когда она собиралась лишиться девственности.
Многие из моих одноклассников начинали практиковать разные виды близости с тринадцати лет, кто-то, напротив, хранил себя до восемнадцати, чтобы сорвать максимальное количество просмотров в свой первый раз. Мне повезло родиться в семье, где родители любили друг друга, а потому я мечтала о близости с человеком, которого буду любить целиком и полностью. Тео я любила, но, пожалуй, не всем сердцем. Поэтому и близость, к которой я готовилась с преувеличенной тщательностью, на самом деле состоится не сегодня.
Сегодня мы наконец-то поговорим. Не о школе, любимой музыке или том, где лучше провести выходные, а о чем-то настоящем. Сегодня я узнаю кто такой Тео Рейнер на самом деле. А он узнает о том, кто такая Гель Эллис. И, возможно, мы понравимся друг другу еще больше.
Я подобрала белье одного оттенка, сама накрасила ногти на ногах и руках, измазалась кремом с головы до ног. Я хотела придать глазам томный блеск, но потом передумала и отложила принтер, печатающий разные контактные линзы. Амалия подарила мне его пару лет назад, но я так и не решилась воспользоваться ее подарком. Мои глаза слезились от линз, да и Зрители любили меня за естественность. Интересно, как там Амалия? Я легла на кровать и уставилась в потолок. Несколько раз моргнула, расширила глаза, сощурилась и вот я видела ее профайл. Среди фотографий, которые она выкладывала в сеть, был мой портрет, нарисованный простым грифельным карандашом. На нем я выглядела потерянной, взгляд блуждал в пустоте, уголки губ были опущены. Кажется, таким было мое лицо, когда я узнала, что она предала меня. Под портретом значилась подпись: «В ожидании прощения». Я закрыла глаза и вздохнула. Нелегко просить прощения. Еще сложнее прощать. Тео придет вечером, и у меня еще много свободного времени. Да и будет лучше, если Зрители еще раз услышат о моих планах на вечер. Пусть я не простила ее, я скучаю.
– Я к Амалии! – крикнула родителям, прежде чем покинуть дом. Сомневаюсь, что они обратили на это хоть сколько-то своего внимания. Мама готовила печенье для штаба отца. Предвыборная кампания начиналась с понедельника. Стать Законником почти невозможно, ведь для этого нужен не только идеальный Рейтинг, но и свободное место. Люди ждут годами, чтобы получить возможность баллотироваться. Они каждый день просматривают некрологи, чтобы узнать счастливую весть: кто-то из старых Законников умер. В этом году это был Нгамба Абиг, занимавший свой пост без малого пятьдесят лет. У отца были все шансы занять это место, встать на одну ступень с отцом Тео. Папа был молодым и опытным, числился на хорошем счету на своей прежней работе. Он отличался модной нынче маскулинной привлекательностью, да и наша семья была украшением его предвыборной кампании. Единственным пятном на репутации отца, единственным камнем, который могли бросить в него, была Мист. Но мама решила взять удар на себя. Два дня назад она во всеуслышание заявила, что сама виновата в том, что у ее дочери случился нервный срыв. Она плакала и говорила, что убедила дочь взять слишком большую внеклассную нагрузку. Поэтому та и сломалась. Мне было так противно слушать мамины слова и видеть лживые слезы, что я закрылась у себя в комнате. Мист сама брала внеклассную нагрузку. Никто не убеждал ее, не заставлял. Ей нравилось учиться, заниматься спортом, программировать, рисовать. Я вспомнила, как они с Анастасией сделали для меня мультфильм, где рыжий кот гонялся за нарисованной желтой птицей. Мне было так смешно, что я свалилась со стула. Тогда Мист и Анастасия пообещали мне, что следующий мультфильм будет о неуклюжей рыжей девчонке.