– Как все нехорошо получается. Разве можно бросать Алексу, когда ей так плохо? Эх, Белка…
Максимович снова поднес к пламени свечи пузырек. Ему предстояло это сделать еще не один раз, но отозвался друг только утром.
Рыков с товарищами прибыли на Октябрьское поле к рассвету. Возле Управления жгли костры бойцы спецбатальонов: похоже, успели объявить общий сбор. К Рыкову сунулись несколько посыльных, но он лишь отмахнулся. Для хоза дела полицейские не слишком важны, даже самые тайные, при желании он может очень быстро с ними справиться. Отослав своих помощников устроить где-нибудь в неприметной камере китаянку, Рыков с Оямой прошел сразу в кабинет Войцеховского, куратора всего Северо-Западного округа.
– Можно к вам, Михаил Петрович?
Хоз не ответил, лишь сердито зыркнул глазами: он совершал руками пассы, изменяя реальность на низшем плане. Гости, переглянувшись, подождали, пока начальник закончит.
– Дура эта где? – спросил Войцеховский, как только освободился.
– Какая? – не понял Рыков.
– Камера внизу сидит! – проявил сообразительность Ояма. – Все хорошо.
– Ладно. А у нас тут вот – дела… Наперекосяк пошло кое-что, дорогие товарищи. В общем, оперативная обстановка требует вашего участия. Ояма, ты тут у нас человек новый… В общем, если ты предпочитаешь пока не влезать в тонкие игры, то можешь отойти.
– Я любить тонкие игры, – улыбнулся японец. – Люблю.
– Ну, тогда и отвечать будешь по полной программе, учти. Короче так: наверху приняли решение и мы здесь его исполняем. Поэтому вопросы «зачем», да «как же так» я от вас слышать не хочу. Итак, идет война. Все, как известно, решается на высших планах, но сейчас у нас появился реальный шанс отрезать кремлевских от нулевки, погнать их к чертовой матери…
– К атлантам! – вставил Рыков.
– Туда, – согласился Войцеховский. – Вытеснять их наверх план за планом. Это – стратегия… А что касается тактики, то здесь, на первом плане, мы эту мразь подрубили хорошо. Но если бы у них были зеркала на нулевке, то сюда приходили бы новые и новые бойцы, и, что куда более важно, эти бойцы оказывали бы магическое влияние на Москву-0, не отдали бы ее нам до конца. К счастью, зеркал на нулевке у кремлевских больше нет. Мы долго шли к этой цели, и мы ее достигли… Хотя есть трудности, пока дело не сделано до конца, всегда есть трудности… – хоз потер виски. – Совсем недавно разбирался там с одной старушонкой из нейтральных. Вот, кстати, с этой китаянкой. Наводка оказалась ошибочной, они там самодеятельностью занялись, и конечно, зеркала Грохашша создать бы не смогли, но нервы мне потрепали. И рядом крутится другая странная хоза, тоже нейтральная, да почему-то там же оказалась русалка, которая молчит, а происходит все это в непосредственной близости от зоны особого внимания… Бродник, который совсем и не бродник, насколько я понимаю… Ох, устал я, ребята.
– Я понимаю, – вставил Рыков, а Ояма сочувствующе покивал.
– Ни хрена вы не понимаете, молодые еще. Возвращаясь к нашему делу: кремлевские проигрывают нулевку. И тогда они пошли ва-банк – пригласили сириусян.
– Глупо как! – рассмеялся Рыков. – Столько раз им по роже били, и…
– Ты, что ли, бил? Били, конечно, но кремлевцы подсказали этим горе-воякам атаковать не здесь, а на первом плане. Позволили тут, у нас под носом, сконцентрировать силы, которые сириусяне собирались двинуть вниз. Ну а там – кремлевские ослаблены, да и вообще обещали не противодействовать, мы в Москве все же недостаточно хорошо закрепились. Могло выгореть дельце у семипальцевых уродцев. И вот, ко всему прочему, я этой ночью узнаю, что на моей территории Армия Вторжения разворачивается!
– Я немножко не понимаю! – поднял палец Ояма. – Как можно пойти на нулевой план с первого? Разве сириусяне – бродники?
– Нет, конечно. Каким-то образом они собирались пробить туда туннель. Вот поэтому наверху и принято решение: не уничтожать сириусян, а смотреть, что у них выйдет. Пока мне известно, что тоннель существует. Но пройти через него они не могут… – Войцеховский опять потер виски. – Что-то не заладилось. А жаль, потому что если создание таких тоннелей возможно, то мы должны узнать об этом первыми. Сейчас я не могу понять: работает тоннель, или нет… Что-то нашим сириусянам мешает. Поэтому приказ такой: сейчас всех наших поставить в оцепление вокруг района. Всех, потому что жителей полно, утром они этот кошмар увидят и каждому надо подчистить память! По возможности аккуратно – утечки потом придется латать. К тоннелю не приближаться, чтобы не спровоцировать столкновение. Но следить: как только они начнут туда втягиваться – уничтожаем их к чертовой матери.
– К атлантам! – опять встрял Рыков.
– Не к атлантам, а совсем. Вот такая установка. Ояма, ты теперь много знаешь, и с потрохами наш, понял? Контракт контрактом, но никакие ваны для тебя больше не закон. Я – закон.
– Хорошо, начальник. Я приехал сюда наниматься служить долго, – Ояма поклонился. – Дома мой клан погиб. Теперь я с вами совсем.
– Надеюсь, что так, – смерил его долгим взглядом Войцеховский. – Обо всех новостях сообщать мне сразу, но только о важном! Ояма, ты старший по северному направлению, а ты, Рыков – по южной дуге. Не ленитесь, чистите память. У меня не сто голов, могу что-то и пропустить – помогайте, вам зачтется. Свободны.
Выйдя из кабинета, Рыков и Ояма снова спустились во двор. Здесь поднятые ночью по тревоге батальоны понемногу расходились по домам – официально ничего подозрительного поблизости не происходило, сигнал оказался ложным.
– Тоннель вниз! – восхищенно прошептал Рыков. – Вот это да! Это же хлеще, чем… Чем почти все! Представляешь: спускаешься на план и там себя находишь!
– Мало зачем это может пригодиться, – усомнился Ояма. – Хозам не надо. Если бы было зеркало, отражающее вниз – тогда хорошо. Тоннель – зачем? Чтобы атланты вернулись?
– Может, ты и прав, – пожал плечами Рыков. – Но тогда почему наши не уничтожат эту Армию Вторжения вместе с их тоннелем? Нет, все-таки это здорово: спуститься и встретить себя! И, например, его потом отправить наверх, а самому… Нет, какая разница, я же все равно один…
Полицейский запутался, стал на ходу загибать пальцы, что-то представляя. Зато просветлел лицом японец.
– Точно-точно! Тоннель не только вниз, он и вверх! Тоннель вверх – хорошо! Можно ходить без зеркала!
– А без зеркала какой смысл?
Они вышли со двора и увидели построившихся хозов. Несколько десятков – все, кого смог выделить на оцепление Войцеховский. Команды им уже успели передать, теперь хозы лишь дожидались начальников. Ояма предпочел выжать, а Рыков еще только подходя к бойцам, создал на траве перед ними большую карту района. Потом провел над картой мечом – появились пульсирующие красные точки, подписанные фамилиями.
– Вот и диспозиция, так сказать! Согласен, Ояма?
– На месте поправить если что.
– Тогда вперед!
Рыков исчез первым, вслед за ним в воздухе растворились и все остальные, чтобы материализоваться уже на постах. Хорошая штука магия, жаль только, что действует только сверху вниз.
В квартире было чисто и богато. Хорошая мебель, однако не слишком много, большой телевизор, колонки, на полу длинношерстый палас. Но воздух свежий – наверное, где-то спрятался кондиционер. Не успел Павел разуться, как зазвонил телефон и Лена ушла в комнату, махнув гостю куда-то вдоль по коридору.
Павел пошел в указанном направлении, но, видимо, не туда свернул и оказался на кухне. К желанию пить прибавился голод и пользуясь тем, что Ленин голос доносился из комнаты, гость быстро приоткрыл холодильник. Просто из любопытства – и немного ошалел, увидев совершенно пустые полки. Он даже поискал другой холодильный агрегат, но ничего не обнаружил. Может, имеется еще одна кухня? Пришла Лена, на ходу закурила.
– Ты тут? Голодный? Садись, накормлю. Только спешу я… Салат будешь? А ближе к вечеру я появлюсь и на дорогу тебе что-нибудь горячего сделаю.
– Буду, – кивнул Павел. – И попить бы что-нибудь.
– Хорошо… – Лена распахнула холодильник, закрыв его пустое нутро дверцей от взгляда гостя. – С крабами ешь?
– Ем.
– Вот, – хозяйка достала средних размеров блюдо с салатом. – Нож в столе, хлеб в хлебнице… Ты сока хочешь или воды какой-нибудь? Извини, пивом Ник-Ник наказал тебя не поить.
– Да? – как ни сильно удивил Пашу пустой холодильник, но появившийся оттуда салат просто ввел в ступор. – Ник-Ник?
– Николай Николаевич. Так сок или воду? – Паша ничего не ответил, рассеянно глядя на салат. – Долго думаешь. Вот тебе и то и другое, разбирайся. И вообще, бери в холодильнике что хочешь: там сосиски есть, котлеты, яйца, суп в кастрюльке.
Позаботившись таким образом о госте, Лена ушла с кухни. Павел немедленно прыгнул к холодильнику и открыл его – так и есть, все полки заставлены снедью. И яйца в отделении под крышкой.
– Постель разобрана, в ванной бери что хочешь, полотенце тут тоже для тебя! – продолжала тараторить Лена. – А я пошла! Захочешь курить – сигареты тут, на тумбочке. Никуда не выходи, слышишь? Все равно дверь не откроешь… Спать ложись! До скорого!
Хлопнула дверь. Павел аккуратно закрыл холодильник, тут же снова открыл. Еда не исчезла. Он вернулся к столу, на который Лена выставила апельсиновый сок и бутылку минеральной воды. Воду открыть было быстрее, ее он и выпил до дна. Потом опять проделал трюк с холодильником – еда не исчезла.
– Чертовщина. Или я всерьез заболел, но это вряд ли…
Салат Паша попробовал очень осторожно. Стоит ли вообще есть такую странную еду, которой только что не было – и уже есть?
– Есть то, чего нет. Или не есть то, что есть… – пробормотал он и полез в стол, за ножом.
Нашелся и стакан, после чего литр сока последовал вслед за литром воды. Паша снова попробовал салат, потом снова открыл и закрыл холодильник. Плюнул, и начал жадно есть. Салат оказался вкусным – не из палочек, из настоящих крабов. Не успел он вылизать тарелку, как зазвонил телефон.