Взор графа невольно обратился к немедийскому посланнику. Он, по-прежнему кутаясь в плащ, негромко переговаривался о чем-то со своим спутником, не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг. Троцеро напряг зрение в тщетной попытке разглядеть под капюшоном черты лица приятеля барона… но в тот же миг Амальрик Торский, точно ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, вскинул голову и хищно огляделся по сторонам, словно кречет, высматривающий добычу. Граф едва успел пригнуться и спрятать голову за выступом стены.
– Но не только доблестные сыны Аквилонии сегодня собрались здесь! Рад сообщить вам, что к нам примкнул чужестранец, человек, от которого будет зависеть немало! – торжественно провозгласил слегка охрипший от собственного красноречия бородач. При этих словах вельможи и воины, окружавшие полукругом помост, прекратили перешептываться. Троцеро мог видеть, как их спины напряглись в ожидании. Послышались их негромкие голоса «Кто это?», «Покажите нам его, герцог?» Фельон, довольный произведенным эффектом, цокнул языком и, развернувшись вполоборота, кивнул на высокую фигуру в плаще.
– Барон Торский, дуайен Немедии!
Слова его зазвенели в мгновенно наступившей тишине, словно кто-то бросил с размаху на каменный пол хрустальную вазу и она разлетелась вдребезги!
Троцеро аж крякнул. Да, немедийский выкормыш играл далеко не последнюю роль в зреющем заговоре. Однако лишь теперь пуантенскому нобилю стало ясно – этот лис оказался еще хитрее, чем ему казалось: действуя за спиной недалекого тауранца, он руководил его действиями, не привлекая излишнего внимания к своей персоне, дабы не отпугнуть возможных союзников. Но если теперь он решился открыться, то это значит… Это значит, негодяи намерены приступить к решительным действиям! Проклятье Зандры на их головы! Троцеро в ярости заскрежетал зубами. Его сапог выскользнул из трещины, в которую он упирался, и граф едва не обрушился с грохотом из своего укрытия. Только чудом ему удалось удержаться.
Болван! Старый болван! Зачем было медлить, пытаться выяснить что-то у Валерия. Чего, собственно, он ждал от шамарца? Что тот сломя голову кинется на защиту Аквилонии? Кинется, как же… Нашел с кем советоваться! С юнцом, мальчишкой! Нужно было действовать, а не болтать! И почаще появляться в Тарантии, а не сидеть сиднем в своем фамильном замке. Тогда знал бы о заговоре много раньше. Ему бы наверняка предложили… Граф похолодел. А если его вассалы тоже принимают в этом участие?! Правда, здесь он никого не заметил из Пуантена, но это еще ни о чем не говорит. Они могли затаиться на время. Слава Митре, что аквилонцы ненавидят его соотечественников и те платят им той же монетой. Сейчас эти распри ему на руку. Как только он вернется в Тулушу, то закует в железо любого, на кого падет хоть малейшее подозрение! Хоть у себя в Пуантене он очистит воздух от этой чумы!
Амальрик Торский вышел на середину, резким движением головы отбросил капюшон и поклонился собравшимся. Троцеро показалось, что на губах немедийца мелькнула презрительная усмешка… но, возможно, то была лишь игра света и тени.
– Я рад приветствовать великих сынов великой державы, – произнес барон сдержанно и сделал паузу, точно ожидая чего-то. Реакция не заставила себя ждать.
– Зато мы не рады видеть среди нас немедийского пса! Что ты забыл среди честных аквилонцев, предатель? – Это подал голос Альвий, капитан Черных Драконов. Прямолинейность старого вояки, похоже, многих шокировала, однако Троцеро был уверен, что в душе большинство согласилось с ним. Хотя скорее все это заранее отрепетировано самим Амальриком.
Однако барон, казалось, ничуть не смутился, услышав грубость. Лишь улыбка на поджатых губах сделалась заметнее.
– Напрасно ждать от воина мудрости… хотя, признаться, я был лучшего мнения о манерах столичных жителей, – произнес он ровным голосом. – Что ж, гвардеец, я готов забыть твои слова! Понимаю, что они продиктованы искренней тревогой за судьбы отечества…
Троцеро окончательно убедился, что перед ним заранее приготовленный спектакль. Альвий был известен своим горячим нравом, да и немедиец, говорят, тоже никому не давал спуску. Будь все это действительно случайно, давно бы уже был слышен звон мечей. Что ж, мудро, ничего не скажешь, одобрил он поведение Амальрика. Лучше иметь в толпе подсадную утку с фальшивыми оскорблениями, чем рисковать, что в ком-то из нобилей взбурлит кровь и придется отвечать на настоящие.
– … И, уверен, среди вас есть истинные государственные мужи, способные понять, что на войне нет друзей и недругов, а есть лишь союзники и противники. Да, петух не доверится лисе, а агнец – волку. Но аквилонец должен верить немедийцу, если это может послужить на благо его державы!
Альвий насупился, побагровел и встал поодаль.
– И в чем же вы видите это благо, барон? – Троцеро не узнал говорившего, но, судя по выговору, то был один из оссарских нобилей. – Признаться, мы несколько обескуражены вашим появлением здесь! Его Высочество герцог Фельон не предупредил нас… И кто, скажите на милость, ваш спутник?
Немедиец улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы.
– Не все сразу, месьоры. Митра велит нам быть терпеливыми!
Он дождался, чтобы возмущенные возгласы, вызванные его появлением, утихли, и все взоры обратились к нему. Похоже, он наслаждался всеобщим вниманием, и Троцеро не мог сдержать презрительной усмешки при виде столь низменного тщеславия.
– Прежде всего, поговорим о нашем общем благе. Ибо, полагаю, вы удивлены, увидев меня в ваших рядах! Еще бы – вам предлагает свои услуги подданный державы, на которую в первую очередь окажутся нацелены ваши мечи и копья, если заговор окажется успешным… – Присутствующие, в особенности, молодежь, согласно зароптали; старшим же хватило ума молча выждать, что последует дальше. Никто не понимал пока, к чему клонит посланник, однако все чувствовали, что слова его могут играть чрезвычайно важную роль в их дальнейшей судьбе, и потому слушали его настороженно, недоверчиво, но стараясь не упустить ни единого слова.
– Да, – подытожил барон их общее настроение. – Немедиец – наименее вероятный союзник для вас… за единственным, однако, исключением. Если он не уроженец Торы!
Послышались удивленные возгласы. Троцеро усмехнулся. Он хорошо знал, куда клонит этот немедийский хорь. Издревле провинция Торен была аквилонской. Однако зим двести назад бельверусский король Брюнган сумел отвоевать ее у «жемчужины запада». С тех пор она стала на немедийский лад зваться Торой. Эрлик ведает, в каких пыльных манускриптах этот ловкач откопал давнишнюю историю, но нельзя не признать, что она пришлась как нельзя кстати. Сейчас он будет играть на патриотических чувствах собравшихся, словно шут на дудке. И в конце концов выяснится, что в его жилах течет аквилонская кровь, и он жизнь готов положить за процветание утраченной родины!
С лица барона не сходила улыбка. Он чувствовал, что полностью овладел умами слушателей, и это придавало ему уверенности. Он потер свои холеные руки.
– Это давняя история, благородные нобили! Мало кто помнит, что было время, когда провинция наша принадлежала не суровой мачехе Немедии, но ласковой, плодородной матери Аквилонии. В жилах моих подданных и моих собственных течет аквилонская кровь! И для торцев нет большего счастья, чем вновь воссоединиться с давно утраченной родиной! Вера в то, что это произойдет, передается, точно священная реликвия, из поколения в поколение. Торцы жаждут мести! Они готовы сражаться до последнего с немедийскими собаками за счастье и процветание родного края!
Тут неплохо было бы смахнуть слезу, подумал Троцеро. Слезу счастья. Мол, вот наконец я здесь, среди своих братьев… Ишь, какой аквилонец выискался!
Изумленный ропот встретил это заявление: видно, благородные нобили плохо знали историю собственной страны. Однако Троцеро видел, семена попали на плодородную почву – в большинстве своем заговорщики склонны верить барону. Глупцы! Неужели они искренне думают, что кто-то и в самом деле не может жить счастливо, без того чтобы не присоединиться к их державе… как пришлось то, против воли и вопреки здравому смыслу, сделать Пуантену. Хотя эти жирные каплуны, должно быть, и по сей день уверены, что для его графства это было величайшим счастьем и гордостью!..
Однако Троцеро тут же одернул себя. Хватит! Что вспоминать о былом! Решение о союзе с Тарантией было вполне продуманным и единственно возможным с его стороны, – и нечего больше думать об этом! Лучше повнимательнее слушать, какую еще кудель собирается плести этот удалец!
А Амальрик тем временем заливался почище знаменитых зингарских соловьев. Послушать его, в Торе у женщин не просыхали от слез подолы, так рыдали они по Аквилонии, а мужчины ложились и вставали с ее именем на устах… Однако, не надо было быть пророком, чтобы понять, что все это не более чем красивые слова. А дальше последует нечто куда более конкретное.
– Мы ненавидим Немедию не меньше вашего, – внушал он примолкнувшим аквилонцам. Те, похоже, в мечтах уже проходили торжественным парадом под триумфальной аркой, воздвигнутой по случаю покорения Бельверуса… – И если армии Аквилонии двинутся на север, Тора откроет вам тайные горные перевалы, по которым вы сможете пройти и ударить в тыл войскам Нимеда.
Он поднял голову, разыскивая взором командира Черных Драконов.
– Ведь это наш единственный шанс – не так ли, месьор Альвий? Я надеюсь, вы подтвердите мои слова. Может быть, вы не искушены в дипломатии, но что до военного искусства, то здесь вам нет равных…
То, что он обратился к человеку, первым выказавшему посланнику свое недоверие, придало вес его утверждениям, особенно когда старый гвардеец неохотно пробурчал в ответ, явно страдая, что приходится соглашаться с врагом, но не видя возможности опровергнуть его слов:
– Это так, немедиец! Если торцы проведут наш авангард тайными тропами, война будет выиграна…
Троцеро восхитился искренностью этой сцены. Да, видно, опытный кукловод дергал ниточками, если уж угрюмый Альвий, и тот согласился принимать участие в этом спектакле.