Въехали в Кремль, показав пропуск охране у Спасских ворот. Вошли в боковой подъезд здания Военной школы ВЦИК, и дальше по коридорам, мимо многочисленных постов охраны, спускаясь по лестницам – то есть куда-то в подземелье?
– В будущем это место назовут «Метро-2», – сказал Кунцевич, – ну а то, куда мы сейчас идем, зовут «библиотека Иосифа Грозного» – неофициально, конечно, но Сам не обижается. Отчего так – сейчас поймете.
Большая комната без окон (подземелье же). Посреди длинный стол под зеленым сукном – как положено в учреждении. Во главе стола, под портретом Ленина, два кожаных кресла, одно пока пустует, а того, кто во втором сидел, Ефремов лишь на фотографиях в газетах видел – товарищ Пономаренко, главноответственный за идеологию и пропаганду, и, по слухам, сейчас наиболее приближенная к Вождю фигура, а возможно, даже преемник. Зато остальных присутствующих Иван Антонович знал очень хорошо – Лазарев Михаил Петрович, «адмирал Победы», его супруга Анна Петровна, Юрий Смоленцев, «ловец фашистских главарей», его жена Лючия, «королева итальянская». И еще Кунцевич, пятым.
– Садитесь, товарищи, сейчас начнем.
Ждали минуту или две. Затем вошел тот, кого Ефремов совершенно не ожидал тут увидеть. Анна Петровна была его «вожатой», интерес Пономаренко к нему как к начинающему писателю еще можно было как-то объяснить. Но чтобы сам Вождь, товарищ Сталин, председательствовал – да что же это за мероприятие, на которое его, скромного научного сотрудника Института палеонтологии, пригласили? Два высших лица государства – значит, обсуждаться будет что-то очень серьезное, настолько, что им понадобился личный разговор, так что дело точно не в обыкновенной экспедиции куда-то, на это можно было бы просто дать указание. Присутствие Анны Лазаревой понятно, Валентин Кунцевич может быть «при ней», как доверенное лицо, Лючия Смоленцева – говорят, часто участвует в боевых операциях вместе с мужем, а вот Адмирал Победы и сам Смоленцев – главный в Союзе «ловец фашистов»… значит, рассматриваемый вопрос – военный. Флот и спецназ вместе? Операция, связанная с высадкой куда-то и очень важная, на государственном уровне? Но при чем тут тогда палеонтология? Или литература, учитывая, что Анна Петровна проявляет к нему интерес именно по этому поводу? Ну не хотят же в самом деле его пригласить описать какую-то военную операцию в рассказе или повести! А если… неужели все-таки Орлов прав и нашли при раскопках нечто чрезвычайно важное, вроде того, что он сам описывал в «Звездных кораблях»?! Нечто, что может вызвать большой шум в мире вплоть до военных последствий… Да нет, не может… или может?
– Садитесь, товарищи. Вижу, вы уже все собрались, – начнем.
Совершенно запутавшийся в своих предположениях Ефремов сел вместе с остальными. И все взглянули на него – Сталин оценивающе, Анна Петровна одобрительно, остальные с интересом. Да что же это такое – кажется, поворот судьбы намечается еще круче, чем тогда, в сорок четвертом.
– Сейчас вам предложат подписать документ о неразглашении тайны, – сказал Сталин, – одного из наиболее важных секретов СССР. После чего будем дальше с вами беседовать. Или же вы отказываетесь, без каких-либо последствий для себя, – конечно, при условии, что будете молчать об этом предложении. Решайте.
Ефремов долго не колебался. Когда сам Вождь говорит такое, обмануть высокое доверие никак нельзя. Было лишь опасение, справлюсь ли – но очевидно, эти товарищи (всей информацией владеющие) решили, что сумею. Да и что необычного могут потребовать от него, обладателя самой мирной профессии ученого-палеонтолога, в мирное время? Неужели все-таки свидетельства палеоконтакта нашли – и его консультация нужна? Ну не затерянный же мир, как в книге Обручева, где еще водятся динозавры?
А с подписками на секретность Иван Антонович уже встречался, и не раз. Поскольку в СССР палеонтология шла под руку с геологией, а наличие и расположение полезных ископаемых на территории Советского Союза со времен революции было государственной тайной. И он ждал, что сейчас войдет офицер ГБ с секретной папкой, – но вместо этого Анна Петровна, с милой улыбкой, протянула ему документ. Гриф наверху удивил Ефремова – считалось, что в СССР их лишь три: «секретно», «совершенно секретно» и «особой важности», – и был еще «для служебного пользования», который по-настоящему секретным не считался, поскольку мог быть присвоен даже наставлению по чистке трехлинейной винтовки образца 1891 года. Про еще один самый высший гриф «ОГВ» – «особой государственной важности» – ходили лишь слухи, никто из знакомых Ефремова достоверно не знал, существует ли он на самом деле. И вот сейчас Ефремов его увидел. Рядом со словом «Рассвет», крупными красными буквами, – названием темы.
– За намеренное разглашение высшая мера, причем в исключительном случае даже без трибунала, – сказала Лазарева, – расстрел на месте, если при совершении преступления будет присутствовать наш сотрудник. Правда, прецедента еще не было – мы очень тщательно продумываем, кому можно доверить. Пока вы, Иван Антонович, ничего не узнали, можете отказаться. После – уже никак. И нести вам придется это до конца ваших дней, как всем нам.
Говорили в Союзе писателей (с оглядкой, по углам), что Анна Петровна Лазарева не только инструктор ЦК, но и большой чин в той же Службе партийной безопасности («инквизиция», как ее называют, стоит даже выше, чем МГБ). Не ниже генеральского – раз полковник Кунцевич у нее в подчинении ходит. Но лишь теперь Ефремов поверил в это безоговорочно – увидев ее стальной взгляд. Как и в то, что (опять же по слухам) у нее на военном счету сотня убитых немцев, а в Киеве в сорок четвертом она лично расстреливала бандеровцев. Ну а что вид у нее совсем не похожий на комиссаршу – молодая, красивая, в модном шелковом платье вместо делового костюма, – так в Гражданскую и Лариса Рейснер, будучи комиссаром Волжской флотилии, во время боя в белом платье на мостике флагмана стояла. Интересный для писателя типаж – женщина будущего, во всем с мужчинами наравне. И раньше такие изредка встречались, как, например, Екатерина Великая или Жанна д’Арк, – но говорят, что с подачи Лазаревой процесс воспитания таких особ на поток поставлен в «смоленцевских» училищах. Названных так по имени той, что здесь же, рядом с Анной Петровной сидит – Лючия Смоленцева, хрупкая и невысокая, в двух фильмах уже снялась, и еще лицо Дома русско-итальянской моды. Но когда этим летом ливийские пираты в Средиземном море захватили пароход, где среди прочих пассажиров и отец Лючии Смоленцевой плыл, так она вместе с мужем (и группой осназ Черноморского флота) туда летала и, по слухам, со всеми ходила на абордаж, за это орден получив. Впрочем, она сама говорила когда-то Ефремову, в мирной беседе:
– Пантерочки мы. С друзьями ласковые и пушистые, в клубок свернулись и мурчим. А врагу – в горло, клыками.
Да и остальные тоже очень непростые люди. Кунцевич – изображает из себя недалекого головореза, но Омара Хайяма цитирует и разбирается в исламском богословии, тут скорее пресловутый майор Вамбери на память придет[22]. Смоленцев аналогично – это как надо постараться, чтобы получить такой иконостас, и все награды боевые, ни одной вроде «20 лет РККА» нет. А адмирал Лазарев – это самая загадочная персона в СССР, и в Союзе писателей были те, кто в войну военкором работал, и многих в армии и на флоте знал, да и сам Ефремов сумел разыскать кое-кого, знакомых по давней морской биографии, штурмана каботажного плавания, до того как в палеонтологию пошел. И никто не знал Лазарева М. П. – а ведь чтобы дойти до адмиральского чина, начать свой путь он должен был в Красном флоте двадцатых, тот знаменитый комсомольский набор, судя по годам.
Просто собрание таинственных личностей. А не связана ли тайна (возможно, палеоконтакт?) именно с их компанией? А что если даже… Внезапно вспомнились услышанные три года назад слова командира «Моржихи» Золотарева: «Распускали слух про подводные силы коммунистического Марса… будто бы марсиане по классовой солидарности нам на помощь пришли. Так скажите, Иван Антонович, разве я на марсианина похож? Или наш Адмирал, который всю войну этим кораблем командовал…» Да нет, глупости, так неизвестно до чего додуматься можно. Впрочем, сейчас все выяснится. Где тут подписать? И чем я могу быть полезен Советскому Союзу?
Сталин в усы усмехается. И Пономаренко доволен. Остальные тоже – ждали этого, но сомнение у них прежде было? А затем не Вождь говорит, а Пономаренко, как второй «председательствующий»:
– Взгляните на это, Иван Антонович. Особенно на год выпуска.
Книжка, на обложке что-то космическое (Ефремов сначала подумал, американская фантастика – хотя не слишком одобрялось, но читали уже в СССР и Гамильтона, и Дока Смита). Однако внизу обложки большими буквами написано: «Иван Ефремов», а ниже немного помельче – название: «Туманность Андромеды». Что за… Неужели это его имя, а не однофамильца-тезки?!
Он осторожно, словно музейный экспонат, взял книгу и открыл титульный лист. Издательство «Советская Россия», 1988 год.
Значит, все-таки машина времени. Не инопланетяне. Книга из будущего и вполне может оказаться его собственной – которую он когда-нибудь напишет.
Кое-какая подобная болтовня, в общем-то, была еще со времен войны – про связь, установленную советским правительством не то с марсианами, не то с потомками из тридцатого века. Но, как положено настоящему ученому (хотя он был биологом, а не физиком), Ефремов в возможность путешествий во времени не верил – ведь вся мировая наука, что советская, что заграничная, однозначно считала машины времени совершенно ненаучным вопросом, относящимся лишь к области фантастики. Но вот она книга, перед ним! Хотя… насчет тридцатого века, похоже, преувеличение – год-то 1988 всего-навсего, а едва ли в прошлое повезли бы археологическую находку или музейную редкость, да и не выглядит книга очень старой. Нет, не новая, но никак на древность не тянет, сколько лет она должна храниться, чтобы выглядеть вот так? Ну,