Стучал мотор, прямо внизу. Может, оттого, репортер сразу не различил натренированным ухом звук откуда-то из-за леса. Сначала слабый, но все усиливался, вот уже и солдаты на палубе в тревоге завертели головами. А репортер достал свою камеру, всегда бывшую наготове – что бы ни случилось сейчас, надо это запечатлеть.
Штурмовики появились внезапно. Угловатые зеленые самолеты, казалось, заполнили все небо в один миг. Сорвались из-под крыльев ракеты, замерцали огоньки на дулах пушек. Как свинцовый дождь прошелся по палубе, пронзая тела людей. Встали водяные столбы, взметнулось пламя взрыва на соседней барже – прямое попадание. А штурмовики с воем неслись вдоль каравана, рассыпая смерть – вода кипела от взрывов и горела от разлившегося напалма. Одна из барж повернула к берегу, идущая следом не успела изменить курс и врезалась в нее, с обеих палуб в воду посыпались солдаты. Берег казался близким – но как выплыть, когда на тебе винтовка, ранец, подсумки, сапоги? А взрывы в воде глушат пловцов, словно рыбу, и напалм на поверхности горит – наверное, так выглядит ад.
Он был хорошим репортером – Роберт Капа, вошедший в историю еще самым первым своим известным снимком, «Смерть республиканского бойца» (кстати, тот человек, как выяснилось позже, остался жив). В иной истории Капа погиб в Индокитае в мае 1954-го, подорвавшись на мине, – был тяжело ранен, до госпиталя не довезли. Здесь же не нашли и тела – только фотокамеру, предусмотрительно прикрепленную к пробковому футляру-поплавку, что было чудом. Достоверно неизвестно, как камера после попала в посольство США – по официальной версии, ее подобрал кто-то из спасшихся солдат и показал своему офицеру, который знал, что с ней делать. Еще большим чудом было, что на пленке сохранилось несколько кадров.
Фотография первая. Содержание ясно из подписи – через час большинства из этих солдат, грузящихся на корабль, уже не будет в живых.
Фотография вторая. Штурмовики в атаке, летят прямо на фотографа, видны огни выстрелов на стволах пушек. Подпись: «Железные птицы современного апокалипсиса».
Фотография третья. На воде горит напалм, в огне можно различить головы и руки плывущих людей. Подпись, одно слово: «Ад!»
Пибунсонграм,
диктатор и премьер-министр Таиланда
Неужели американцы нас обманули?
Они всегда были нашими друзьями. Даже простили, что в ту Великую войну мы были на стороне Японии – их врага. Дали нам экономическую помощь, кредиты. Перевооружили нашу армию, сделав ее «самой сильной в Юго-Восточной Азии», так сказал сам Макартур, величайший американский полководец, победитель самураев. Оказывали нам даже деликатные дружеские услуги, как в сорок шестом, когда Его Величество Рама Восьмой был убит прямо во дворце – не будем вспоминать, кто и как это сделал, так нужно было для блага страны!
Они с полным пониманием отнеслись к нашим заверениям, что некоторые провинции Лаоса (до половины его территории) исторически принадлежали нашему королевству и были злодейски отторгнуты французскими колонизаторами при захвате Индокитая. Они утверждали, что там нас ждут с распростертыми объятиями, возмущенные предательством короля Сисаванга Вонга, заключившего кабальный договор с Вьетнамом. Что кто-то из лаосских наследных принцев готов поднять восстание против коммунистических захватчиков – а французы уже вывели все свои войска, и нам будет противостоять лишь слабая королевская армия и плохо вооруженные банды Патет Лао. Но надо спешить, пока туда не вошел Вьетконг! Впрочем, и в этом случае Соединенные Штаты окажут нам всяческую поддержку.
Мы поверили – и в первый день казалось, что так и будет. Доблестная тайская армия, форсировав Меконг, захватила Вьентьян и все города на том берегу реки, самые богатые и развитые провинции. Осталось лишь взять Луапрабанг и заключить выгодный мир – исторически наши территории вернутся к нам, на оставшихся будет дружественное вассальное государство во главе с кем-то из благоразумных принцев королевского дома. Мы готовились уже праздновать победу и чествовать своих возвращающихся героев.
И под нами разверзся ад. Вместо Патет Лао нас встретила регулярная армия вьетнамских коммунистов, вооруженная с помощью СССР. А русская авиация захватила господство в небе, терроризируя наши перевозки и нанося бомбоштурмовые удары. Уже через неделю мы удерживали на том берегу лишь несколько плацдармов, изолированных друг от друга, прижатых к Меконгу, простреливаемых насквозь, потери были просто ужасны. Погибли лучшие наши полки, цвет нашей армии, во вновь формируемых частях стремительно росло дезертирство. Наш американский союзник в ответ на наши просьбы о помощи прислал нам оружие – но солдат надо было еще обучить. В то же время посол США в резкой форме возразил против наших попыток заключить мир.
– Продержитесь еще чуть-чуть, – сказал он, – пока не произойдут некоторые политические события. Ваша страна была и будет для нас – часовым свободного мира в Юго-Восточной Азии. И этот свободный мир ожидает, что вы выполните свой долг. Ну, а Соединенные Штаты будут благодарны и вашей стране, и лично вам.
Второе заседание Ордена с участием И. А. Ефремова.
7 ноября 1953 г.
Утром по Красной площади прошли войска московского гарнизона. А вечером гуляющие москвичи смотрели на фейерверк. Красный день календаря – Седьмое ноября.
А у товарища Сталина – рабочий день. И это ничего, что поздний вечер, после всех товарищей по квартирам казенным транспортом развезут.
Меня сместить нельзя – лишь убить. В той истории вышло, в этой – не дождетесь! Пономаренко полностью в курсе, тот матерьяльчик из будущего смотрел. Лаврентий здесь тоже всецело на моей стороне, помнит, что «не быть тебе первым никогда, зато вторым ты незаменимый». Армия, флот – тоже: Василевский, Рокоссовский, Кузнецов в Тайну посвящены, Лазарев и остальные гости из будущего полностью на меня поставили, запись характерная есть их разговора, «у нас как новый вождь, так новая чистка, так что многая лета товарищу Сталину». Жуков пока не в Ордене, но лоялен, помнит тот разговор: «Тебя, дурачка, как пешку решили разыграть, на тот случай, как я помру». И Власик, которого я здесь не выгнал, бдит как цепной пес. Хрущев до сих пор в Ашхабаде сидит – и что-то мне кажется, недолго он проживет после того, как я помру, не простил ему Лаврентий «английского шпиона». Молотов старательно показывает профессионализм, то есть ни во что, кроме своего министерства, не вмешивается. А Маленков с Кагановичем ведут себя подчеркнуто лояльно – знают коты, чье масло скушали, ведь и тут что-то замышляли, но дальше разговоров не пошло (вся прослушка у меня в архиве). Ну хоть что-то сделайте, чтоб дать мне законный повод – просто так даже вас нельзя, свои не поймут, против не выступят, а недоверие затаят. А если не дадите – то на следующий день, как я помру, Пантелеймон вас «на пенсию по состоянию здоровья» выкинет, ему тоже потенциальные заговорщики в правительстве не нужны, и он знает, что они с ним самим в той истории сделали, из членов Президиума ЦК и зампредсовмина – послом сначала в Польшу, а затем вообще в Непал. А мне сколько тут отпущено – наконец отдыхаю. Пантелеймон дела тянет исправно – могу наконец сосредоточиться на идеологии. Поскольку это у нас самое слабое место.
Если не считать неудачной структуры экономики. Которая после выльется в кризис. Кто сказал, что при социализме конкуренция невозможна и военно-промышленный комплекс – это порождение капитала? У нас это и случилось – проблема была не в том, что оружия много, товаров для народа мало, а в том, что ВПК задавил гражданский сектор, вытягивая себе все ресурсы. Посмотрим, как с этим Косыгин справится, восходящая звезда советской экономики и планирования и еще одна «проходная пешка», которую всячески двигали вперед, наверх. Объективно должно быть легче, чем там – и ресурсов у нас больше, и мы сильнее, значит, «синдром осажденной крепости» не так ярко будет выражен. Ну, и «оборонке» спускается план на долю мирной продукции – и не титановые сковородки с лопатами, как было там, а что-то высокотехнологичное, например, научная или медицинская аппаратура. И многоукладность узаконена – признано право частного сектора удовлетворять растущие потребности населения. Не следует ждать от «новых нэпманов» угрозы – даже в той истории в Польше бунтовали вовсе не лавочники, а пролетарии с гданьских верфей.
На мировой арене тоже спокойно. Ну почти – во Франции обстановку прояснили, американцев просто перестал устраивать де Голль, раньше его терпели как компромиссную фигуру между правыми и левыми. Но США уже положили глаз на Индокитай, а для этого им категорически нужен в Париже кто-то более послушный. Так что 11 ноября там состоится «день Шакала» – удачная книжка, надо будет адаптировать ее и переиздать – ну, кое-кому будет большой сюрприз. Если француз нашему предупреждению внял – а он все ж не дурак.
И вот, совершенно непонятная свара между своими! Поскольку товарищ Ефремов по духу все же «наш», и книги у него хорошие. Так что он с «рассветовцами» не поделил? Или они с ним? А товарищу Сталину – третейским судьей работать?!
– Товарищ Кунцевич! Вам было поручено посодействовать товарищу Ефремову в поиске нужной информации и чтобы он в ней лучше ориентировался. Так что вы ему наговорили, отчего он считает вас едва ли не классовым врагом? Нет, вставать не надо – сидите.
– Так, товарищ Сталин, я Ивану Антоновичу вопрос задал, – заговорил Кунцевич, – в плане того, чтобы посодействовать: отчего в его книге изображен мир после ядерной войны или глобального катаклизма? Если же он полагает показать этим закалку и стойкость коммунистического человечества, способность его к выживанию в любых условиях – то пусть бы о том и написал. А то получается, что существующий мир ни на что не годен, его лишь снести до основания, и новый на обломках.
– Ви «Туманность Андромеды» имеете в виду? – удивился Сталин. – Прочел я эту книгу очень внимательно. И никаких ссылок на прошедшую войну – не помню.