– Что это за самолет? Вот этот, на экране. Куда он летит?
Через минуту ответ:
– Бомбардировщик В-36, ВВС США, на боевом патрулировании, сейчас следует на базу в Англию после полета по маршруту над Средиземным морем. В настоящий момент его курс 280, скорость 400, ожидается, что пройдет от нас к востоку, километрах в тридцати. О, мой генерал!
– Что случилось?
– Господин президент, цель увеличила скорость и изменила курс. Сейчас он идет прямо на Париж. Будет над нами через пятнадцать минут.
И тут раздался нервный хохот. Смеялся американец («О боже, неужели чудо?! По какой бы причине самолет вдруг ни повернул – я спасен!»):
– Проклятые лягушатники, вы видите, Америка своих не бросает. Немедленно отпустите меня и предоставьте связь с посольством США! Тогда, может быть, мы еще успеем остановить наше возмездие. Будьте благоразумны!
– Проклятье! – Моррис Шалль побледнел. – Нет, это невозможно! Наверняка случайное изменение курса! Чертовым американским пилотам не запрещено летать над Францией тем путем, какой им нравится! Они вообще-то частенько пролетают над Парижем – традиция у них, видите ли, такая!
– Может быть случайное, а может быть и нет, – голос де Голля приобрел неколебимую твердость. – Я сейчас несу ответственность за жизни французов, господа. Генерал Жуо, вы хотите заслужить прощение? Тогда вы отдадите приказ вверенной вам дивизии. Поднять все истребители, которые есть поблизости, и немедленно принудить этого к посадке. При неподчинении – сбить! Предупредите, что дело идет о жизни и смерти!
– Шарль, – Салан вытер внезапно вспотевший лоб. – Три года назад чуть не началась война между США и СССР – из-за того, что какие-то придурки-пилоты решили просто пошутить, сбросив на русский город метеозонд, по крайней мере я слышал такую версию событий. Если и на этом самолете летят похожие, просто решившие полюбоваться на Эйфелеву башню по дороге…
– Тогда в их гибели будет виноват этот американский месье, давший нам ложную информацию о целях этого бомбардировщика, – жестко ответил де Голль. – Ну а мы принесем все необходимые извинения, – или вы думаете, одним лишь янки дозволены такие игры? И выдадим лично этого месье на суд его соотечественникам, пусть разбираются с тем, что он здесь сказал. При полном зале свидетелей.
Ренкин перевел дух, поняв, что не умрет. По крайней мере – прямо сейчас.
В небе над Францией, близ Парижа —
это же время
Чтобы летать в экипаже стратегического бомбардировщика – надо очень любить летать.
Иначе не вытерпеть ни за какие деньги – почти сутки сидеть в тесном кресле, под оглушительный шум моторов. Если даже пассажиры, пересекающие Атлантику, пока в большинстве предпочитают делать это на борту океанского лайнера, пять суток в комфортабельной каюте, на судне и ресторан есть, и танцзал, и бассейн. И только те, кто очень спешит, терпят двадцать часов на борту «суперконстеллейшена», хотя и там стюард свежеприготовленный обед развозит, лобстеры с шампанским, за счет авиакомпании. А на В-36 – при том, что он размером побольше «констеллейшена» – для экипажа пространства минимум, больше двух третей длины и объема фюзеляжа – это бомбоотсек, над которым тоннель, соединяющий носовую и кормовую гермокабины, столь узкий, что по нему тележка ездит, чтобы двадцать пять метров ползком не ползти. А ползти приходится, поскольку в кормовой кабине все удобства, и отсек для отдыха, шесть коек в два яруса, как в купе вагона, и туалет (ну не терпеть же сутки), и столовая, размером тоже не больше купе, и конечно, на обед никаких лобстеров, исключительно сухпай. Нет таких мучений у истребителей – им лишь взлететь и сесть, максимум час в небе. Хотя погоны, чины и выслуга те же самые.
Зато ощущаешь себя богом. Вернее, его карающим мечом. Когда у тебя в бомбоотсеке – то, что может оставить пепелище от любого европейского города. И хочется верить, что «Кольер» преувеличивает, ведь нет пока ни у кого, кроме Штатов, таких бомбардировщиков, чтобы через океан перелететь туда и обратно. На такое даже новейшие В-47 не способны: их работа – через мощную ПВО прорываться, со скоростью почти как у истребителей. Но только В-36 пока может, взлетев с американской территории, достать хоть до Москвы, или как сейчас, с баз в Англии, через всю Францию и над Средиземным морем летать двенадцать часов в готовности после получения приказа немедленно обрушить атомную смерть на коммунистические города или военные базы. Затем назад – и в Британии, двое суток отдыха. Вот ведь, сколько уже над Францией пролетаем, а так и не свезло там побывать, увидеть Эйфелеву башню с земли, а не с воздуха, пройтись по Монмартру пешком. И пощупать француженок.
– Эй, Боб, а правда, что парижанки все такие страстные?
– Не знаю, кэп, мне попалась какая-то снулая, лежала подо мной как бревно, и лишь говорила, что-то по-своему, без умолку. Хотя личико у нее было, как у Бетти Грейбл.
– В следующий отпуск в Париж слетаю, а то британки уже надоели. Чопорные, как истинные викторианские леди.
– Кэп, сегодня над Парижем пройдем? Традиция все ж…
– Джек, нас же предупреждали, что с вчерашнего дня небо там закрыто – какое-то местное торжество.
– Так то вчера. Парни, это вообще-то оскорбление! Чтоб нас, защитников свободного мира, и куда-то в нем не пускали?
– Ладно, заодно наши координаты уточним, по их башне. Сравним с твоей штурманской прокладкой, Робби, насколько ты сегодня ошибся. Меняем курс – будем над Парижем через пятнадцать минут[33].
– А все-таки лучше будет смыться побыстрее. Знаешь ведь, что у лягушатников творится – красные их президента то ли убили, то ли пытались убить. Так что французики сегодня нервные.
– Ладно, врубаем реактивные. Быстрее домой попадем.
К гулу шести поршневых моторов «пратт-уитни» прибавился свист четырех реактивных движков, закрепленных попарно на концах крыльев. Скорость бомбардировщика стала увеличиваться – 450, 500, 550, 600[34]. Вот уже Париж виден на северо-западе – погода хорошая, облаков почти нет.
– Кэп, нас тут вызывают, на французской волне. Требуют немедленно отвернуть влево, на курс 270.
– Что им еще надо? Если у них там восстание красных – так мы разве похожи на русских? Передай, что мы выполняем обычный патрульный полет в соответствии с приказом командования и сведений о запрете полетов над Парижем не имеем. Пусть после лягушатники жалуются нашему генералу.
– Кэп, истребители сзади! Два, «Дассо-450», французы.
– «Конвэйр», это военно-воздушные силы Франции, немедленно измените курс. Следуйте за нами.
– Это самолет ВВС США, следуем согласно полученному приказу. Если вам надо, свяжитесь с нашим командованием.
– Кэп, Париж уже перед нами! Башню вижу отчетливо.
– Так тем более – что они нам сделают? Если мы грохнемся на эти крыши, мало не покажется никому. Стрелять они не будут – а на остальное нам плевать.
– «Конвэйр», немедленно измените курс! Иначе будем стрелять!
– Не посмеют, блефуют – это же будет война.
– Черт, кэп, а если… Что там у них в правительстве случилось после убийства их президента – может, уже красные у власти и хотят наши атомные секреты заполучить? Мы ведь не знаем, кто этими истребителями командует!
– Проклятье! Пит, возьми их на прицел, на всякий случай!
– Уже держу, кэп. Не нравятся мне эти французы…
– Однако если у них там какой-то переворот, мы тем более не можем у них приземлиться и отдать самолет с нашей Бомбой неизвестно кому! Уходим, сроч…
– Кэп, они стреляют! В нас стреляют – ну, получите, ублюдки!
Два мотора на правом крыле выбросили пламя и дым – француз все-таки целился не по кабине. Хвостовой стрелок бомбардировщика также не промахнулся – и «дассо», получивший очередь из 20-мм пушки, с дымом пошел к земле. Второй истребитель метнулся в сторону, не желая быть следующей мишенью. А подбитый бомбардировщик «заковылял» мимо Парижа с куда меньшей скоростью, чем раньше…
– Кэп, четвертый и пятый сдохли, включаю противопожарную! Шестой сбоит, боюсь, что тоже сейчас откажет… И падает давление в гидравлике.
– Спокойно, парни, до дома дотянем. Если только французы не вернутся. Джек, радируй в штаб – атакованы французскими истребителями, наше место к югу от Парижа, идем курсом 350. Если не дотянем до дома, будем садиться в Руане – там аэродром наш, не французский.
– Хорошо бы они нам эскорт навстречу выслали. Если лягушатники снова атакуют.
– Кэп, связаться не могу. Кажется, у нас и электрику выбило. Генератор на четвертом движке, перехожу на резервный, мне нужно минуты две.
– Кэп, Париж уже под нами! Если сейчас грохнемся, то убьем кучу народа внизу. Сменим курс?
– К дьяволу! Вправо – сильно уведет нас с курса на Руан, а неизвестно, сколько мы в воздухе продержимся. А влево нам повернуть трудно из-за асимметрии тяги. И пока мы прямо над крышами, нас не собьют – думаю, что лягушатникам своих мирных тоже жалко.
– Кэп, вижу еще французов! Четыре «дассо» идут на нас с востока. И мне кажется – не затем, чтоб поприветствовать.
– Вот дерьмо! Скорее уносим ноги – а с грузом нам не уйти. Открыть бомболюки, приготовиться к аварийному сбросу.
– Кэп, ты что? Это же… Положено «над безлюдной территорией».
– Ты жить хочешь? Я еще в рай не спешу. А в инструкции написано «рекомендуется, по возможности», так что нас даже не привлечешь. И мы бомбу «на взрыв» не снаряжаем. Пусть лягушатники, увидев, штаны намочат – у Порт-Артура ведь даже с русскими так без войны обошлось!
– Кэп, французы приближаются, скоро будут на дистанции огня!
– Робби, связь есть?
– Кэп, еще минута!
– Нет у нас минуты! Джек, запиши координаты – Париж, в паре миль от их башни, хе-хе! Думаю, что на земле вокруг нашего подарка соберется толпа – так что найти его будет не проблемой. Сброс!
Бомба «Марк 4», пять тонн веса и тридцать одна килотонна мощности, вывалилась из брюха самолета. На заданной высоте исправно раскрылся парашют и поплыл на север, хорошо видимый с парижских улиц. Конструкция этого боеприпаса требовала его окончательного снаряжения (фактически досборки) перед самым сбросом – а так как один из компонентов не был вставлен, то бомба представляла собой всего лишь контейнер, наполненный радиоактивным веществом, не способный к взрыву. Но никто на земле этого не знал.