первого, Кириченко, устроили кровавую вакханалию, в расчете даже не на победу, а чтобы «кровавый сталинский режим» угробил при подавлении возможно больше народа, чтоб показать миру – ОУН еще не вмерла. Я был там – конечно, с теми, кто наводил порядок, «бандеровец – к стенке». А командовала нами Аня Лазарева, как чрезвычайный и полномочный представитель Москвы, имея в кармане грозную бумагу с подписью «И. Ст.». Ну а теперь загнали меня, бойцового волчару, в Академию – это тоже заведение интересное, по первоначальному замыслу, готовившее спецов по теме, «как ослабить и свалить чужую власть во вражеской стране – и, соответственно, мешать врагу сделать то же у нас». Но затея быстро переросла изначальные границы, и похоже, Пономаренко всерьез рассматривает нас как «школу, где учат правильно управлять Советской страной», то есть как курсы подготовки высших кадров парт- и госаппарата. Хотя открыто это пока не озвучивается нигде.
А какой предмет в любом советском вузе (даже в столь специфичном) первый в списке? Правильно – марксистско-ленинская философия, научный коммунизм, история Партии – названия разные, суть одна. Может, оно и верно – зачем нам отличник, но «не наш», в девяностые проходили. Так что изучаем «Краткий курс», написанный вы знаете кем. Кто сейчас в Кремле сидит, живее всех живых – и, я надеюсь, проживет еще долго. Поскольку хоть и немного я его вблизи видел, а тем более лично общался, – но мое мнение, что товарищ Сталин – человек вполне адекватный. Даже в нашей истории, ну не мог бездарь «принять страну в разрухе и с сохой, оставить сверхдержавой с атомной бомбой». Ну а когда он еще и о будущем узнал – вот был бы я сентиментальным, то пожалел бы капиталистов!
В бытность мою в Китае слышал я, как там «экзамен на чин» проходил – не было там дворянства в нашем понимании. Сдай экзамен, и в чиновники – низшая степень, в уезд, средняя, в губернию, высшая, в столичный аппарат. И заключался экзамен в том, что надо было взять какую-то цитату из Конфуция (или иной столь же уважаемой книги) и творчески развить применительно к какому-то предмету. Сейчас наблюдаю, как Костя Мазур отвечает:
– Учение ленинизма истинно, потому что верно отражает законы исторического развития. Если я живу по правилам коммунизма – значит, каждым своим шагом способствую историческому прогрессу, делаю мир лучше, приближаю его к высшей цели. Которая будет достигнута, даже если я этого не увижу. И даже если я погибну, то умру не напрасно.
С пафосом отвечает – ну а как иначе? Однако искренне верит в то, что говорит. И ведь не пацан зеленый, тридцатник уже стукнул, и в нашей команде с сорок второго, как через Неву плыли резать немцев на ГРЭС-1. Да ведь и я вспоминаю, как мне в той, уже бесконечно далекой жизни батя рассказывал, что когда он студентом был, тоже года пятидесятые или шестидесятые уже, то искренне жалел американцев и прочих из капстран – «они без цели живут, только чтоб существовать». Сейчас увидел я, что не врал, есть в этом времени такое, и в массе.
Ну, сдал и я, ответить нетрудно, был бы язык подвешен. А в перерыве ко мне Тамара Корнеева подошла – было тут дело совсем недавно, и в завершение я ее на руках до санитарной машины нес[8]. Думал я, после разойдемся мы, как в море корабли – ну, помог я тебе, как боевому товарищу, и только. Марию забыть не могу, с которой мы месяц всего и были женаты – и лишь могилка осталась в городе Львове. Да и не в моем ты вкусе, вот не нравятся мне брюнетки. Что, опять по делу и с советом – ну что там сегодня у тебя?
– Валентин Георгиевич, вы так хорошо говорили! А я вот спросить хотела, что посоветуете…
И кем только мне здесь (по документам) побыть не пришлось – и Куницыным, и Кунцевичем, и Валентином, и Василием, и Владиславом, и Степановичем, и Сергеевичем, теперь вот Георгиевич. Завидую Юрке Смоленцеву – который в некотором роде сейчас публичная фигура, а оттого устоявшуюся биографию-«легенду» имеет. Ну а некто «Куницын» до сих пор в розыске Международного уголовного суда, «за военные преступления», что в Китае, на некоей базе ВВС США имели место. Зато три новейших бомбардировщика В-47 на советскую территорию перегнали – один и сейчас в Монино стоит. Ну а все прочее – нехай клевещут! Но свое мнение оставлю при себе, поскольку подписку давал. Так что ты мне сказать хочешь?
– В воскресенье мы с девчонками играли в «ответы», ну это когда по кругу зажженную спичку передают, и у кого она погаснет, тот должен на вопрос правду ответить.
У нас на китайском фронте эта игра гораздо жестче была. Вместо спички – граната с выдернутой чекой, обычно играли с салагами, кого хотелось испытать. «Лимонка» учебная, лишь запал хлопнет, но это я знал, а салаги нет – и вот интересно, рассчитает выкинуть из окопа точно за мгновение до, или слишком осторожным окажется, или слишком безбашенным? Последняя категория для нас не самая лучшая – это в пехоте надо, хоть сам на амбразуру ложись, а рубеж возьми, а в спецуре холодная голова даже больше смелости нужна. И в бою мы делали – кольцо долой, отсчитать секунду и лишь после бросать, тогда враг даже лечь не успеет. Вот только всякое при этом бывает – Серега Куницын, чей позывной я себе взял, так погиб в Берлине, за день до Победы.
– …и мы обычно спрашивали: «А какая у тебя мечта», – продолжает Тамара, – и отвечали обычно: «Ученой стать и что-нибудь открыть, или новый город построить, или сады в пустыне», вот как сейчас в газетах пишут о будущем освоении целинных земель. Варя ленинградская даже сказала, на Луну полететь хочу, как в романе Беляева, и чтоб в числе первых. Но есть у нас одна… так она лишь усмехнулась и ответила: «А я мечтаю выйти замуж за важного ответственного товарища и чтобы квартира была в пять комнат». Ну мы ей и устроили обструкцию и бойкот! Так, Валентин Георгиевич, может, надо было и по комсомольской линии? И вообще, из наших рядов вон!
Стоп, Тамара, прежде всего, этой несознательной лет сколько?
– Шестнадцать уже исполнилось! Так в этом возрасте молодогвардейцы уже с немцами воевали! А эта лишь о женихах и о тряпках думает! Мещанка!
Тамара, так ведь, я смотрю, и ты одета модно, красиво. Как и многие здесь.
– Так это совсем другое дело! Если товарищ Смоленцева или товарищ Лазарева одобряют. Значит, это не противоречит коммунизму?
А с чего это противоречие начинается, не видишь? Объясню популярно, только, уж прости, на своем материале. Воевать можно и дубинами, как первобытные люди когда-то, – но мне с АК сподручнее, для меня это средство, рабочий инструмент. Так и одеваться можно хоть в шкуры – однако так, как ты сейчас, и тебе лучше, и мне смотреть приятнее. Когда для тебя это необходимое средство, чтобы жить и исполнять свои обязанности – это норма. Когда же фетиш, в ущерб делу и вред твоим товарищам – это обывательство. Я так понимаю – если несогласна, возражай.
– Да нет, все правильно. Но как тогда нам эту… наказать? Я, как комсорг, хочу, чтоб и по идее, и по справедливости!
Наказывать за одни лишь слова – тогда, по логике, и наоборот, если кто-то орет, что умрет за Родину и за Сталина, то ему за одно это орден вешать? И какой урок другие вынесут – что впредь молчать надо, или говорить правильное, а думать подлое, и как до дела дойдет, предать? Помните, как нам про Веру Пирожкову рассказывали – была ведь внешне положительная советская студентка, а как немцы пришли, стала их истовой прислужницей, идейным нашим врагом[9].
– Да нет, что вы! Ведь все же друг у друга на виду. И если врет, то видно. Да и Пирожкову ведь разоблачили, когда она повела себя не по-советски, копнули и узнали.
Хорошо. А можно ли наказывать лишь за то, что она ущербна? И дальше своего кармана и желудка ничего не видит. Поскольку природа наша такая, что высокие идеи, духовность и прочее – приходят, лишь когда ты о выживании не беспокоишься.
– Да вы что, Валентин Георгиевич? Тогда бы все поголовно предателями были – лишь кусок показать.
Тамара, а вы не задумывались, отчего это вожди нашей большевистской партии почти все вовсе не из рабочих-крестьян? Да потому что сформироваться как личность человек духовный может лишь тогда, когда уже не надо думать, не помру ли я завтра. И наши советские люди, кто с фашистами сражался, – многие росли уже при советской власти и помнили, как было до войны. А вот в Китае я такую нищету видел, что наш бедняк, что при царе был, там бы богачом казался. И зверствовали там японцы не меньше, чем немцы у нас – но никакой высокой идейности в народе не возникало, каждый за себя, Мао был та еще сволочь, коммунарами стать китайцев лишь мы научили. Или что в Африке сейчас творится, война всех против всех, но не революция. Поскольку по-настоящему голодные и угнетенные на нее не способны – а лишь на бунт, бессмысленный и беспощадный. Так что когда-нибудь и нам придется туда наше правильное учение нести – вернее, вам, молодым, я уже старый буду.
– Валентин Георгиевич, так вы не старый совсем… Так что, нам эту, Курлову не наказывать вовсе?
Фамилия знакомая – год пятидесятый, предатель-шифровальщик из штаба СФ[10]. Нет, тот Курлев, а не Курлов был. Но на всякий случай – а отчество у этой не Аполлоновна?
– Нет, Дмитриевна. И имя правильное – Сталинида. А нутро – мещанское.
Имя – значит, не из «бывших», как Вера Пирожкова. Но помню Севмаш, год сорок третий, когда такая же самка собаки информацию англичанам сливала. Потому что думала – в нашей стране все обязаны стройными рядами и колоннами вперед к коммунизму, а где-то там любовь, как в романе про Анну Каренину, с шампанским, балами, нарядами и любезными кавалерами. Такой вот брак воспитания, ну как металл перекалишь, и сломается. Это я к тому, что нас здесь учат не уподобляться средневековым схоластам, кто любой свершившийся факт «волей божьей» объяснял, замени бога случаем, разницы нет, – а нам надо понять, отчего такое произошло, и причины установить, чтобы исправить. И по этой Сталиниде – узнай, не та ли это ситуация, когда правильное мировоззрение в человека вби