Обязательно нужно написать вторую часть «Тафономии», посвященную мезозою и кайнозою (первая часть касалась палеозойской эры) – это будет весомый вклад нового члена-корреспондента в развитие палеонтологии и геологии… Затем – научно-популярную книгу о палеонтологии, где рассказать понятным всем языком, что наука о древних костях может быть и полезной и интересной. Может быть, эта книга когда-нибудь попадет в руки каком-нибудь молодому человеку – и сыграет ту же роль, как для него самого встреча с академиком Сушкиным, после которой восемнадцатилетний выпускник мореходной школы Иван Ефремов, прежде мечтавший стать капитаном дальнего плавания, вернулся с Дальнего Востока в Ленинград, чтобы поступить в ЛГУ и выучиться на палеонтолога. Наверное, будут и другие научные труды, благо теперь у него есть большая фора во времени – и помощь ордена «Рассвета» в немедленном издании, отчего бы не воспользоваться, если не для себя, а для науки? То, что уже было им написано там, – здесь переработать и отредактировать. А образовавшееся свободное время потратить на написание того, что там – не успел.
Ефремов переворачивал листки бумаги. Артефакты из будущего нельзя было выносить из хранилища – но отчего бы у писателя на столе не может быть машинописных копий «неизвестного автора», присланных на рецензию и отзыв? И не надо непосвященным в Тайну знать, что этот автор – он сам из того времени. Вот небольшая брошюра «Тайны прошлого в глубинах времен» – ее только просмотреть внимательно, исправить что-то, если есть ссылки на пока еще не совершенные в этом времени открытия – и в издательство, как короткую научно-популярную книгу. Вот вторая часть «Дороги ветров» – «Память земли». Здесь, конечно, придется уже многое править перед изданием – ведь в этой ветви истории работа монгольской экспедиции была куда более широкой и глубокой. Но это даже интересно – сравнивать свои заметки ТАМ и свою память ЗДЕСЬ. Так же и художественная литература – где встречались идеи, которые он уже давно обдумывал и собирался изложить. В «Лезвие бритвы» вошла небольшая повесть «Тамралипта и Тиллоттама», которую он начал писать как раз этой осенью, еще до знакомства с тайной «Рассвета». Теперь она не будет завершена – вернее, войдет целиком в доработанный роман. Цитаты из которого (об этике и эстетике, как «закрепленной целесообразности») уже озвучил сам товарищ Сталин в своих трудах – значит, остаться им в тексте каноном, ну а «индийские» главы придется слегка изменить, с учетом того что сейчас творится на полуострове Индостан.
«Туманность Андромеды» должна будет выйти в пятьдесят пятом. Поскольку, как сказал Пономаренко, в той истории совпадение выхода романа с началом космической эры (публикация в «Технике – молодежи» в 1957 году) было очень удачным. Ну а первый спутник ожидается примерно к этому сроку. «Сердце змеи» и «Час быка» – будем посмотреть. Анна Петровна сказала – возможно, придется еще поправить, на злобу дня, если заметим здесь в обществе тревожные тенденции. Но для того надо, чтобы у вас уже было известное читателям имя – «но вы справились там, Иван Антонович, и я уверена, сумеете и здесь».
Ну и «Таис Афинская», его лебединая песня, последняя книга – в которую перекочевали частицы рассказа 1946 года «Каллиройя», слишком смелого рассказа о любви и Древней Греции. Надо думать, здесь она тоже выйдет раньше, чем через девятнадцать лет. Женские образы похожи на мир «Андромеды» – а еще на тех, с кем Ефремова свела судьба здесь. Таис, Веда Конг, Фай Родис – с лицом и характером Ани Лазаревой, ну а Низа Крит и Чеди Даан – Лючия Смоленцева. Если его романы экранизуют, то они могли бы вместе и сыграть, как в «Высоте» было. Анна Петровна человек государственный и занятой, ну а Лючия – отчего бы и нет?
Но главное – он успеет здесь написать то, что так и осталось в замыслах. Повесть про броненосец «Ретвизан» – про море, морские приключения, войну и морские сражения. И роман, который он в будущем назвал сперва «Дети росы», а потом – «Чаша отравы», о Батыевом нашествии на Русь, об опасном наследии древних цивилизаций, в данном случае – Византии, культура которой отравила своей мнимой мудростью и Русь, поощряя междоусобицы и ослабив ее национальный дух, сделав ее бессильной перед монгольским нашествием, и, конечно же, о любви и приключениях – о том, как русский юноша, скитаясь по дорогам Азии, много лет ищет свою невесту, угнанную монголами в полон. И наверное, будут еще книги, замысла которых он сам сейчас еще не знает. Если ему здесь будет отпущено не девятнадцать лет, а побольше – Бахадыр уверял, что старые болячки удалось снять, «но вы лучше приходите ко мне для профилактики, один или два раза в месяц». Считает свой дар от Аллаха – а для Ефремова еще одно доказательство, что в нас внутри есть пока не познанные силы, которые мы принимаем за дар богов. И раскрывать в себе эти возможности, жить и творить – разве не в этом смысл жизни, который тысячи лет ищут мудрецы?
И при этом еще, как в сказке Гайдара, «вернуть свою молодость и начать сначала». Молодость не получится, не мальчик уже – но скольких ошибок, сделанных там, можно избежать? Вот как вышло, что там он с Алексеем Петровичем Быстровым после многолетней дружбы вдруг смертельно поссорился в пятьдесят пятом, два года тому вперед, и из-за чего? Из-за непонятой другом шутки! Надо будет быть внимательнее и мягче. А Борис Павлович Вьюшков, которого Ефремов считал своим учеником и преемником, неужели он и тут погибнет по страшному недоразумению через пять лет, в 1958 году? Нет, не должен – если там он, кандидат наук, вынужден был ютиться по углам, ночевать у знакомых, а то и на вокзале, словно беспризорник, или спать в своем рабочем кабинете, то здесь он год назад отдельную квартиру получил – значит, и за ним «инквизиция» присматривает? Но все-таки надо будет Анну Петровну особо попросить, пусть ее служба проследит, чтобы с этим хорошим человеком ничего не случилось, ради блага советской науки. Ну и разобраться со своими личными делами…
Елена Дометьевна, жена, Ежонок, как ее ласково звал Иван Антонович. Не так давно в его жизнь вошла новая любовь – Тася-Таисия, которая, как он теперь знал, в будущем станет его новой женой – увы, только после смерти Елены Дометьевны. Потому что Елена откажется дать развод – что принесет ей лишь страдания, постоянно пребывать рядом с мужем, любви которого уже не вернуть… Ни товарищи из будущего, ни Сталин с Пономаренко не стали упрекать его за «аморальное поведение» – а Кунцевич, однажды подвозивший Ивана Антоновича вместе с Тасей к Бахадыру, наедине после сказал:
– Хорошо товарищу Ли Юншену. Про которого сам товарищ Сталин резолюцию вынес – пусть сам со своими сестричками разберется, ну а если у них положено двоих сразу, то так тому и быть, заслужил!
И поди пойми, одобрение это или наоборот – «мы не в Китае, тебе нельзя». А главное, что теперь делать, заранее зная трагический исход? Если бы только Ежонок лучше следила за своим здоровьем и не губила себя напрасными страданиями из-за того, что вернуть уже невозможно! Если бы они спокойно расстались, пока была возможность, и она начала бы свою собственную, другую жизнь – оставшись лишь другом и коллегой. Тогда она и прожила бы дольше – ладно, здоровье ей можно улучшить, Бахадыр поможет, но что делать с ее чувствами? Ну не товарища Сталина или Пономаренко просить – хотя, может быть, стоит обратиться к Анне Петровне? Тем более, про нее говорят, она уже нескольким товарищам из «особого списка» личную жизнь устроила. Это ведь большое и редкое счастье – встретить ту, единственную, свою. А не просто ячейку общества – «раз не имеем ничего против, то будем жить вместе».
Тася-Таис, которую он увековечил – в «Лезвии бритвы» образ Симы с нее списал. Вспомнил, как они под руку шли, с художественной выставки… и сразу на душе стало легко. Опять слова из «Лезвия бритвы» – как мало надо человеку со здоровой психикой и телом: чуть повеяло ветром надежды на хорошее, едва соприкоснулся с прекрасным – и возрождается неуемная сила искания и творчества, желание делать что-то хорошее и полезное, оказывать людям помощь. Как там в одном из рассказов Грина героиня говорит, что хотела бы быть причастной к великому делу – такому, чтобы это дело и я составляли одно целое. Не могло быть такое при царе, когда рассказ писался, и не будет при капитализме – ну нельзя написать роман об освоении Марса ради прибылей концерна господина Дерипаски или кого там еще? Потому что можно придумать увлекательные приключения, живописный антураж – и это будет смотреться как завитушки вокруг пустоты, если не будет идеи, во имя чего все.
Главная книга коммунизма. Не икона – ибо мы не можем сейчас знать, какие конкретные формы общественной жизни и научно-технического прогресса будут через тысячу лет. Подобно тому, как мы не знаем истинный вид динозавров. Товарищ Кунцевич не забыл тот давний разговор в музее, «мог ли тиранозавр бегать как кенгуру» – и, сговорившись с молодыми учеными ПИНа, оформил заказ от издательства на совершенно хулиганскую, возмутительную работу «Занимательная палеонтология»!
– Контрольная проверка, Иван Антонович. Как в будущем, создавая автоматическую станцию, что должна на Венеру приземлиться, взять пробы грунта, сделать экспресс-анализ и на землю результаты радировать[49], то для тестирования в диагностический блок земные породы заряжали и сравнивали, что получится. Так и тут – сумеют ли палеонтологи воссоздать облик современной фауны сугубо по костям, не имея информации о наличии мягких тканей, жира и шерсти.
Ефремов сам иногда любил шутить. Но чтоб читать такое, и рассматривать иллюстрации!
Коровы – гибкие и грациозные травоядные, которые могли легко убежать от любого хищника, несмотря на свой размер.
Лошадь – «существует много теорий, пытающихся объяснить необычные однопалые ноги. Скорее всего, у этих животных на конечностях были мускулистые подушечки, чтоб поддерживать такую осанку».
«От гиппопотама до наших времён сохранился только череп. Но и этого достаточно, чтоб понять, что это хищник высшего порядка и самый опасный охотник своего времени. Его длинные зубы и мощна