Паренек-азиат в джинсах и драной кожаной куртке поднялся и поприветствовал присутствующих легким поклоном. На щеках у него появились ямочки, и он стал еще больше похож на Джеки Чана.
Он отвел со лба синюю прядь.
– Ладно. Я стал здесь четвертым. Меня сюда привели… албанцы. Меня зовут Ким Виен. Ким моя фамилия, Виен имя, но это имя мало кто может запомнить, так что я стал говорить, что меня зовут просто Ким. Я родился в Пхеньяне, самом негодном месте из тех, где только можно родиться. Быть бедняком тяжело повсюду, но бедствовать в Корейской Народно-Демократической Республике просто жесть. Моя страна вовсе не республика, не демократия и уж никак не народная. Правит в ней сумасшедший диктатор Ким Чен Ын из династии коммунистов. Он занят только ядерным оружием, пыточными камерами и гигантскими монументами в свою честь. Страна живет в страхе и лжи, обязанная прославлять «живой луч солнца, освещающий весь мир» в виде толстого коротышки на каблуках с искусственными волосами, который объявил себя «источником всеобщей мудрости». Но хуже всего то, как он обращается с собственным народом. Весь север страны он превратил в гигантский трудовой лагерь, где морит голодом миллионы людей, только бы они его слушались. Экономика в полном небрежении, сотни тысяч людей умирают с голода, и всем на это наплевать. Ким Чен Ын провозгласил себя пожизненным президентом, но он пришел на эту землю, только чтобы издеваться и мучить людей. Он поддерживает точно таких же диктаторов – в Иране, на Кубе, в Судане. Все чокнутые тираны – его лучшие друзья.
Мой отец преподавал французский язык. Он говорил о Франции как о земле обетованной, свободной культурной стране, где царит свободомыслие. В один прекрасный день он не выдержал. Раздобыл случайно лодку, и мы уплыли из бухты неподалеку от порта Нампо, там не было охраны. Мы долго блуждали по Желтому морю и Корейскому заливу. На нас напали китайские пираты, их там полным-полно, они грабят потерпевших крушение. Мне было тогда восемь лет. Мама спрятала меня, накрыв одеялом. Пираты убили моих родителей, а лодка продолжала плыть. В конце концов ее заметила группа спасателей, помогающих беженцам. Это были «Врачи без границ», ассоциации врачей-добровольцев, французы. Осиротив меня, судьба решила мне улыбнуться. «Любите Францию? Вот вам Франция!»
Спасатели отправили меня в Париж, в Париже меня поместили в интернат, где я получил то, что у вас именуется «государственным обязательным светским образованием». Как Барон и Виконт, я обожал учиться.
– Вот почему этот мелкий придурок сыплет дурацкими пословицами, образованность свою показывает.
– Мне хотелось одного: адаптироваться и стать настоящим французом. Хотелось забыть трагедию, которая привела меня сюда. Я был хорошим учеником. Очень хорошим. Потом занялся информатикой и стал асом в программировании. Но я никогда не интересовался, что там у меня с бумагами, может, из лени, а может, потому что мне все казалось предельно понятным. Я считал, что лучший способ стать французом – это, став классным специалистом, работать, не щадя сил, на благо страны, которая меня приняла.
Лисенок тут же сердито затявкал, услышав ненавистное слово.
Кто знает, может Инь-Ян приходит к нам только для того, чтобы услышать слово «работа» и потявкать?..
– Вот глупость-то! – возмутилась Эсмеральда. – Ты, видно, ничего еще не понял! Можно подумать, кому-то нужны наши таланты и заслуги! Французами становятся, вставая ни свет ни заря в очередь в административный центр префектуры, заполняя километры бумаг, ругаясь с чиновниками, которым платят за то, чтобы они создавали чужакам проблемы.
Кореец уже не выглядел безразличным, на его лице было написано горе.
– Даже говорить об этом не хочется, потому что так все и было!
– Проще сказать, ты так возгордился, что не дошел до Бюро международной миграции, – уточнил Напраз.
– Я же говорю, придурок, – повторил Орландо.
– Пускай, но меня, даже пока я учился, считали сверходаренным по части компьютеров.
Как моего брата.
– И я устроился работать в банк, отвечал за все электронные транзакции с заграницей в области экономики. Моей обязанностью было обеспечить безопасность перемещения огромных сумм по всему миру. И вот однажды…
Орландо хлопнул паренька по спине.
– Что? Под ногой банановая шкурка? «Неприятный инцидент»?
Ким втянул голову в плечи.
– Я вошел в систему Центрального банка Китая. Китай – единственная страна, которая поддерживает режим Северной Кореи. Из-за китайцев опереточный диктатор держится у власти. Я им слегка отомстил. А деньги, которые у них стибрил, взял не себе, а перевел на счет «Врачей без границ».
– Неужели получилось? – спросила Эсмеральда с любопытством.
– Получилось. Я рисковал все больше и больше и вдруг заметил, что меня пасет «Триада», китайская мафия. В полицию я обратиться не мог, потому что у меня бумаги были не в порядке, и меня тут же выслали бы обратно в Корею. А там, как только я сошел бы с самолета, меня отправили бы в лагерь или казнили как предателя родины.
Ким распахнул куртку и показал очередное изречение на майке.
«Диктатура – это «заткнись». Демократия – это «говори без умолку».
– Я запаниковал. Стал прятаться, избегать в городе и полицейских, и узкоглазых, каждый из них мог работать на «Триаду». Понемногу стал превращаться в бомжа.
– Я же говорю, что ты придурок, – кивнул Орландо.
– Спасибо за комплимент, Барон, но дай мне закончить. Потом я познакомился с албанцами, и они мне, по виду совсем мальчишке, предложили работать с ними, продавать наркотики у входа в лицеи. От такой работы я отказался и предложил им свои услуги в качестве компьютерщика. В какой-то мере я упорядочил их отношения с поставщиками. Однажды они назначили мне встречу на свалке, и я открыл для себя это расчудесное место. Я сразу понял, что это пустынный, никому неведомый остров посреди страны. Девственное святилище. Мирная гавань, где меня не достанет никакая «Триада».
И он сплюнул на благословенную землю.
– Я осмотрел мусорные горы за албанским лагерем и понял, что здесь моя земля обетованная. Я стал искать себе укрытие, где мог бы расположиться со своими вещичками, и обнаружил эту троицу.
– Можно сказать, коренных жителей, – пафосно заявил Орландо.
– Поначалу я решил, что вижу сумасшедших дебилов.
– Спасибо за комплимент, – обиделась Эсмеральда.
– Потом мы разговорились и поняли, что у нас взаимодополняющие таланты. Я расстался с албанцами и поселился в «Искуплении».
Эсмеральда одобрительно кивнула.
– Маркиз славный паренек и отлично вписался. Наладил нам телефон, телевизор, радио, компьютер, – сообщила она.
– Не забудь еще ветряк, солнечные батареи и камеры слежения. Благодаря своим талантам, он обеспечил нас современным комфортом среди мусора и отходов.
– Бедность и так не большая радость, а если телевизора нет, то хоть погибай, – прибавил Напраз. – Я это про себя. Есть сериалы, которые я обожаю. Например, «Лост». Из-за джунглей, конечно.
– А я люблю «Побег из тюрьмы», – сообщил Орландо. – Из-за ритма.
– А я «Отчаянных домохозяек». Девчонки мне меня напоминают, каждая на свой манер.
– А я от «чисел» балдею, – признался Ким и сдунул со лба синюю прядь. – Информационный центр нашего «Искупления» у меня в хижине. Это мощный компьютер, подключенный к батарее, которую питают ветер и солнце.
– Спасибо Маркизу, по вечерам мы можем даже кино смотреть на большом экране, – сообщил Напраз.
– Я тут один без предрассудков, магии и эмоций. По сути, единственный картезианец, один приверженец науки. Так что не докучай мне своими видениями, малышня, я в них не верю.
– Благодаря Маркизу у нас есть даже немного свободных денег, – добавила Эсмеральда. – Он выплавляет золото из старых компов и продает его цыганам. На эти деньги мы покупаем лотерейные билеты.
– К тому же я проклятый анархист и горжусь этим. Я хочу изменить весь мир! – заявил кореец и стукнул кулаком по столу.
В подтверждение своих слов он сплюнул на землю.
Ветерок пробежался по пластиковым пакетам, лепесткам небывалого цветка. Эсмеральда улыбнулась.
– Ну вот, Золушка, теперь ты все о нас знаешь. Мы все изгои, мы все в розыске и поэтому не можем расстаться со свалкой. Мы отщепенцы.
И снова каждый из них плюнул на землю. Кассандра последовала их примеру, но как она ни старалась, плевок получился слабенький. Лисенок, выглядывая из-за кучи, внимательно следил за ней.
Орландо поднялся на ноги и громко заявил:
– Вот увидишь, пройдет время, и мы наладим связь с другими жителями свалок. Таких много по всему миру. Такие есть на Мадагаскаре, в Каире, Мексике, Рио-де-Жанейро, Бомбее.
– Самое большое поселение на свалке находится в Колумбии, в городе Тумако на юге страны, – прибавил Ким. – На берегу моря за дамбой из отходов построен целый город. Я видел в интернете.
– Парии всего мира, объединяйтесь! – провозгласил Викинг. – Социальные отходы станут нациями!
Ким поднял кулак.
– Анархия – мать порядка!
Он вытащил бутылку виски «Гленливет» и потряс ею в воздухе.
– «Вставай проклятьем заклейменный весь мир голодных…» Да нет, я смеюсь! Это «Интернационал», а я терпеть не могу коммунистов. Они много навредили анархистам. В тысяча девятьсот семнадцатом Красная армия уничтожала анархистов заодно с белыми. Никто анархистов не любит. В особенности диктаторы.
– А теперь ты, малявка, ты стала пятой. Давай рассказывай!
Кассандра внимательно вгляделась в каждого по очереди.
– Но я же вам все уже рассказала. Я попала к вам из-за одичавших собак. О своей жизни до теракта, в котором погибли мои родители, я ничего не помню.
– Ты шутишь, девушка, – сказал Напраз.
Кассандра очень сурово посмотрела на четверых своих компаньонов.
– Теперь, когда я своя, не надо называть меня малявкой, девочкой, малышней, Красной Шапочкой, Золушкой и по всякому, как вам вздумается. Я тоже хочу получить титул.