Напраз покачал головой:
– Я не полюбил вашу страну, ее жителей, здешний образ жизни. Здесь не люди, а двигающиеся мертвецы. Они не улыбаются, прячут кожу и зубы. Они не прикасаются друг к другу. Они отказались от своего запаха, заменили его химическим. Они носят химическую одежду.
– Так почему ты все еще здесь, Виконт? – равнодушно спросила Кассандра.
– Я ученый африканец, я приехал учить и образовывать европейцев. Кто-то из нас должен пожертвовать собой, чтобы вы не погибли в невежестве. Я здесь, как Христофор Колумб или Магеллан, я волоф, который пришел просветить варваров. Мы темны снаружи, вы темны внутри, я несу свет вашим сердцам.
– С помощью отравы? Ты отмываешь нас изнутри стиральным порошком?
Кассандра стала рассаживать кукол с подведенными глазами. Напраз подошел к ней.
– Я хочу помочь тебе, Принцесса.
Касандра промолчала.
– Вернее было бы сказать, я могу тебе помочь, Принцесса.
Кассандра взглянула на своего гостя.
– Я не люблю, когда мне помогают.
– Мы все так говорим. Ты настоящая искупленка. Первое, что мы говорим: «Не люблю, чтобы…»
Кассандра взяла куклу, раздела ее, оторвала голову и надела голову на палец. Кукла покивала Напразу, теперь с ним будет говорить кукла.
– Чем вы можете мне помочь, господин колдун? – тоненьким голосом спросила кукла.
– Я могу погрузить тебя в твое прошлое, ты его увидишь.
– С помощью зелья? Ты уже поил меня, в прошлый раз я чуть не умерла.
– Обычно ты немногословна, Принцесса, но если скажешь, не в бровь, а в глаз. На твой вопрос отвечаю: нет, это не напиток, это не жидкость, это…
– Газ?
– Это не опасно. Транс, как бывает у шаманов. У вас это называется по-другому… Вспомнил! Гипноз!
– Не люблю гипноза! Если ты, конечно, понимаешь, о чем я? – усмехнулась Кассандра.
Африканец прошелся, глядя на кукол наряженных и раскрашенных для мрачного празднества.
– Как же мне тебя убедить, что гипноз принесет тебе пользу?
Он обошел комнату.
– Если я скажу, что знаю Синее Дерево Времени, тебе это поможет? Волофы тоже издавна его знают. Мой учитель Дембеле научил меня, как его видеть. И я его видел иногда, но издалека. А ты его видела вблизи.
Через десять минут Кассандра была уже в хижине Напраза.
Огляделась и увидела вокруг себя очень странные вещи. С этажерки скалилось чучело летучей мыши. На полках выстроились банки с лягушками и скорпионами, в маленьких баночках лежали волосы и обрезки ногтей, сухие ящерицы, рассыпающиеся в пыль, неведомые насекомые. Черные и серые порошки. На каждой баночке белела бумажка с надписью «для успешной сдачи экзаменов», «для роста волос», «от ночных газов», «от ошибки в покупке дома».
На стене напротив полок в прозрачных вазах стояли причудливые растения с серыми, зелеными и коричневыми плодами, а одно с черными листьями цвело красными цветочками. Деревянные фигурки с уродливыми и угрожающими лицами смотрели на Кассандру.
Сенегалец показал ей на кресло, покрытое собачьей шкурой.
– Закрой глаза и расслабься.
Кассандра послушно закрыла глаза.
– Замедляй постепенно дыхание.
Кассандра медленно вдыхала и выдыхала.
– Успокой свои мысли. Все хорошо.
Кассандра села поглубже в кресло. Голос Напраза уводил ее все дальше в страну сновидений.
– Теперь представь, что твоя душа вышла из твоего тела. Прошла сквозь потолок. Поднялась высоко-высоко в небо. Она на границе между воздушной атмосферой и пустотой. Перед тобой будущее. Позади прошлое. Повернись и иди к своему прошлому. Что ты видишь?
Кассандра медленно заговорила.
– Вижу колоду карт Эсмеральды. Карту Таро с Башней. Две фигурки летят вниз.
– Да, так было 5 минут назад. Углубись в прошлое, не на минуты, а на дни.
– Вижу, как я вернулась на свалку. Меня преследуют собаки.
– Углубись. Двигайся вглубь. Не бойся.
– Вижу, что я в интернате «Ласточки».
– Еще! Еще глубже!
Лицо Кассандры болезненно исказилось.
– Я вижу теракт в Египте перед пирамидой Хеопса. Я ищу своих родителей среди обугленных останков. Повсюду дым.
– Глубже, еще глубже!
Кассандра замерла.
Прошло довольно много времени.
Напраз не вмешивался, он наблюдал. Кассандра дышала спокойно.
– Я… я… в окружении своей семьи.
– С родителями?
– Нет.
– С кем?
– С… моими детьми.
– Что ты такое говоришь?
– У меня дети и внуки. Они стоят у моей постели. Они говорят со мной. Не по-французски. Но я их понимаю.
Напраз молчал и слушал Кассандру.
– Пришел доктор, он осмотрел меня и сказал, что я поправлюсь. Что мне стало лучше. Но я знаю, он меня обманывает. Я прошу близких подойти поближе. Мне очень больно. Тело в огне, мускулы, кожа. У меня пролежни, потому что я давно лежу. При каждом движении с меня как будто сдирают кожу. Я смотрю на свои руки: сморщенная кожа, коричневые пятна, неровные ногти. Я старая. Врач одет, как одевались в старину, на нем черная шапочка и редингот. Дети и внуки у меня светловолосые. На левой руке у меня кольцо. Я замужем. У меня нет груди. У меня волосы на подбородке. У меня… пенис.
И вновь долгое молчание.
– Я мужчина. У меня седые волосы. Мне много лет. А язык? Теперь я знаю, это русский.
– Кто вы?
– Я старый русский врач и скоро умру.
Напраз обратился к Кассандре на «вы», словно перед ним не молоденькая девушка семнадцати лет, а почтенный старец.
– Я прошу вас вспомнить свое детство, расскажите мне о нем.
Кассандра Каценберг вздрогнула.
– Зачем? Врач, который пообещал мне выздоровление, бессилен. Я лечил других, но не могу вылечить себя. Какая ирония!
– Сапожник без сапог, вечная история.
– Кашель с каждым днем все сильнее. Думаю, у меня туберкулез. Все тело болит. Но мои близкие со мной в последние дни моей жизни. Мне с ними хорошо. Я их люблю. Их много. Они будут жить после меня. Я вспоминаю, как растил их, учил. Вспоминаю свою работу, пациентов. Не забыл своего имени, меня зовут Давид. Фамилия Каминский. Я кашляю. Ненавижу кашель, он разрывает мне грудь.
– Хорошо. Просыпайтесь, доктор Каминский, и ты тоже, Принцесса, просыпайся. Ты проснешься. Когда я скажу «ноль». Три… Два… Один… Ноль.
Кассандра открыла глаза. Она встряхнула головой, словно бы избавляясь от дурного сна. Напраз закурил трубку с длинным чубуком и чашкой в виде головы пирата, выпустил клуб голубого дыма.
– У тебя проблема, девушка. В твоей жизни есть большая черная дыра. От твоих тринадцати лет и до смерти в предыдущей жизни. Все стерто. Как будто прошлись магнитом по пленке. Сразу после теракта ты попадаешь в черную дыру и выходишь на свою предыдущую жизнь. У нас это называют «прореха во времени». Редкое явление.
Напраз уселся в кресло-качалку и стал размышлять, покачиваясь.
– Обычно между новой и старой жизнью всегда есть зазор забвения. Мы не несем в новую жизнь страхи, боль и нервные потрясения предыдущей. А у тебя, выходит, нет этого защитного ограждения.
Он раскурил трубку.
– Ты переходишь из одной жизни в другую, не забывая о прошлой боли, если ты, конечно, понимаешь, о чем я?
Кассандра вспомнила фразу, которую прочитала в книге своей мамы:
«На пороге рождения ангел приложил палец к губам младенца и прошептал: «Забудь все предыдущие жизни, чтобы память о них не мешала тебе в этой».
Вот откуда желобок над верхней губой у новорожденных».
Она встала с кресла в недоумении и растерянности.
Так. Никто не может мне помочь.
Напраз не знает, что я увидела множество своих перевоплощений. Он открыл окно, и я увидела не только предыдущую жизнь, но и многие другие, куда более отдаленные.
Я видела не только предсмертные минуты доктора Давида Каминского, но и женщин, и мужчин Средних веков и Античности, и все они были мной. Я чувствовала людей доисторической эпохи, чувствовала что-то, что было до них. Когда я обороняюсь, сила приходит ко мне от моих предков-приматов, я помню их кожей.
И еще одна фраза пришла Кассандре на память:
«Ты бездонный колодец…»
И еще одна фраза из книги матери:
«В одном месте прибыло, в другом убыло».
Кассандра Каценберг в одиночестве бродила по свалке, она дошла до горы игрушек, постояла и вытащила из кучи одну из кукол.
За ее спиной раздался голос:
– Это Барби.
Рядом с Кассандрой стоял улыбающийся Ким.
– Помнишь анекдот: «Человек в магазине спрашивает: «Сколько стоит Барби-садовница?» – «Тридцать пять евро». – «А Барби в бальном платье?» – «Тридцать семь евро». Он показывает на Барби ценой в сто девяносто девять евро и спрашивает, что в ней такого особенного. Продавщица отвечает: «Это разведенная Барби». – «И почему она дороже остальных?» – не понимает покупатель. «Потому что с этой Барби вы получите машину Кена, дом Кена, бассейн Кена ну и так далее…»
Кассандра даже не улыбнулась.
Он любит готовые фразы. Любит анекдоты. Анекдоты тоже составлены из уже готовых фраз. Орландо прав: это механизмы, придуманные, чтобы избегать настоящего общения, производить шум и самоуспокаиваться. Пословицы, шутки, афоризмы, изречения – это все мысли-заморозки, фастфуд, чтобы быстренько занять рот. Я отдаю должное значимости слов и мыслей. Их нужно расходовать бережно, если хочешь придать им весомость. Возьми девизом: «Если речь беднее молчания, молчи».
Кассандре очень хотелось ответить Киму этой резкой фразой, но она понимала, что Ким просто-напросто хочет снять напряжение, сделать разговор непринужденным, и удержалась от словесного плевка.
– Не в настроении, Принцесса? Я знаю еще одну кучу, она тебя может заинтересовать. Из настоящих старых фарфоровых кукол. Из дорогущих. Они, ясное дело, поломаны и побиты, но клеем и терпением можно вернуть им молодость.
Кассандра соизволила повернуться и посмотреть на Кима: