– Меня сейчас больше интересуют книги.
Ким кивнул и пригласил следовать за собой. У него на футболке красовалась каллиграфическая надпись: «Любовь – это победа воображения над разумом». Кассандра задумалась.
– Спасибо за помощь у цыган.
– Я, знаешь, вспыльчивый.
– А кто такая Наталия?
– Знакомая.
Кассандра обошла большую лужу.
– Любовь крутили?
– Не задавай лишних вопросов, Принцесса. Тебя это не касается.
Они осторожно шагали по грязи, выбирая места посуше.
– Впрочем, мне скрывать нечего. Мы с ней хотели, чтобы у нас была любовь, но не получилось. Вот и вся история. Ее родители хотели, чтобы я женился, а я не был готов брать на себя в семнадцать лет серьезные обязательства. Если честно, я вообще не люблю обязательств. Ни на работе, ни в семье, даже в дружбе. И по отношению к родине тоже. Для меня пара – это соседство, а не врастание. Легко сошлись, легко разошлись.
Девушка с большими светло-серыми глазами нахмурилась и промолчала.
– У цыган выходят замуж девственницами, покажут всем пятна крови на простыне, и после этого только смерть может разлучить эту пару. Если изменишь жене, будешь иметь дело с ее отцом, братьями и другой родней. Но заметь, у кого есть чувство семейственности, так это у цыган.
Ким передернул плечами:
– Потом видишь, как у них все? Начинается с «нет!», «нет!», «нет!», а когда «да», то уже навечно. Синдром кетчупа. Сначала не течет, а когда постучишь по бутылке как следует, весь на тарелке.
Образ женщин, полный поэзии…
Ким перевалил через невысокую кучу картона и двинулся вдоль клокастых неровных куч, пахнущих типографской краской. Вот еще одна гора грязной бумаги, а за ней… Кассандра застыла в изумлении.
Перед ней возвышалась пирамида из книг, журналов и комиксов.
– Книжный пик, – провозгласил Ким.
Во сне я побывала в стране сладостей, а в реальности попала в страну книг. Вместо радостей для желудка радость для мозгов.
– Полюбуйся результатом синих мусорных ящиков для газет и журналов, – насмешливо объявил Ким.
– Я думала, из них снова делают бумагу, – сказала Кассандра.
– Я тоже так думал. Но и тут то же самое, что с батарейками. Уверен, что поначалу действительно делали бумагу. А потом в цепочке что-то крякнуло. Ошиблась мелкая сошка в городском управлении, разругались профсоюзы мусорщиков, возникли проблемы у сортировщиков, и вот, чтобы не заморачиваться, грузовики сваливают макулатуру сюда.
Кассандра подошла поближе и сразу увидела Астерикса и Блуберри, любимые комиксы, хоть и подпорченные непогодой и крысами, но вполне еще читаемые.
Грызуны так и шмыгали среди пестрых обложек.
– Слушай! Если выйти на букинистический сайт в интернете, можно заработать кучу денег. Уверена, здесь найдутся те еще раритеты!
Кассандра покопалась и увидела книги в кожаных переплетах, иллюстрированные энциклопедические словари, среди них очень старые.
Ким тоже подобрал книжку, сдул с нее пыль и прочитал:
– «Отверженные» Виктор Гюго. Это что такое?
– Это о бедняках, которые вместо того, чтобы спокойно жить на свалке, маялись в городе со всеми своими бедами и, не сомневайся, огребли множество неприятностей.
Ким еще покопался и вытащил книгу, переплетенную в кожу.
– Классика сразу видно. Вот погляди, Вольтер. Читаю фразу наугад: «Что скажешь человеку, который объявил: во имя своей религии он убьет тебя и заслужит этим рай». Проблема сегодняшнего дня, не находишь?
– Я читаю только научную фантастику.
Ким подвел Кассандру к соседней груде книг.
– Надо же! Научной фантастикой увлекаются обычно парни. Но лично я ее не читаю. По мне, это литература второго сорта.
Я бы удивилась, не услышав от него этого расхожего мнения снобов.
– Я люблю поэзию, красоту и певучесть. Дурацкие неправдоподобные истории мне даром не нужны. Научную фантастику придумали англичане в семидесятых. В любом случае это вчерашний день.
Неужели интерес к будущему можно оставить в прошлом?
– Научную фантастику никто не любит. Я не знаю ни одного серьезного критика, который бы интересовался такой литературой.
«Расщепить атом легче, чем уничтожить предрассудок», – сказал однажды Эйнштейн.
– Знаешь, кто для меня самый серьезный критик? – спросила Кассандра.
– Кто, Принцесса?
– Время. Время не щадит плохих заурядных книг, зато хорошие, даже если не стали особенно знаменитыми, со временем возвращаются и остаются навсегда.
Не случайно позабыты сентиментальные романы о светских щеголях. Мы читаем тех, кто потрясает воображение. Франсуа Рабле, Эдгар По, Жюль Верн, Айзек Азимов, Борис Вьян лучше справляются с потоком времени, чем их славные современники, авторы самовлюбленных автобиографий, которым курили фимиам критики. Остаются те, кто писал, желая изменить свою эпоху. Бедняге Киму этого не понять, так что и объяснять не стоит.
– Вау! Не думаю, что среди научной фантастики есть хоть одна стоящая книга. Белиберда для детей.
Дети полны любопытства, и в этом их преимущество перед взрослыми, которые не сомневаются, что им все известно.
– Лично я люблю исторические романы. Это тебе не какие-то беспочвенные бредни. Серьезные писатели описывают жизнь реально существовавших людей.
Эти писатели не фантазируют, не привносят ничего нового, ничего не создают. В лучшем случае их творения – память и свидетельство. Они старательно воспроизводят события, задуманные Господом Богом, великим сценаристом Вселенной. Богу принадлежит копирайт исторических романов, потому что Он создал и героев и события. Несмотря на весь свой ум, Ким, как большинство людей, боится будущего. Он делает вид, что презирает его. Он от него защищается.
Кассандра вспомнила свою комнату и комнату брата, они были набиты научно-фантастическими книжками.
Мы с братом много читали научной фантастики. Я не помню своего детства, но знаю, что в прошлом буквально глотала книги о будущем.
Девушка с большими светло-серыми глазами стала рыться в пестрой горе книг. Ким выудил томик в желтой обложке с изображением Синего Дерева.
– «Дерево Возможностей». Это что еще такое? – насмешливо скривился он.
Кто знает, может, я читала эту книгу давным-давно и забыла о ней, но поэтому вижу во сне Синее Дерево. Передо мной воскресает мир, о котором я когда-то читала. Это объясняет, почему я вижу во сне Синее Дерево, каждый листок которого будущее.
Паренек перелистал рваную книжонку, а потом сунул ее в карман, как суют бутерброд, который собираются съесть при ближайшей возможности.
– Интересы, которыми мы живем, дополняют друг друга. Тебя интересует будущее, меня прошлое. Я считаю, что, хорошо изучив прошлое, можно избежать ошибок в будущем.
Если не хочешь ходить по кругу, нужно выдумать новые направления. Без конца анализируя прошлое, не выдумаешь будущее. «Улучшая свечу, не создашь электрическую лампочку». Кажется, это тоже сказал Эйнштейн.
Кассандра не удостоила Кима ответом. Скрепя сердце она отошла от кучи с научной фантастикой и вернулась к толстым томам энциклопедий.
– Ты ищешь что-то конкретное, Принцесса?
– Ищу себе помощника. Словарь. Ты любишь красивые изречения, а я люблю выразительные слова. Я собираю коллекцию.
– Какую? Из слов?
– Я очень люблю редкие слова. Вот, например, оксюморон. Ты знаешь, что оно означает?
– Нет. Если честно, не знаю. Даже не слыхал такого.
– Оксюморон – это фигура речи, образное сочетание противоречивых понятий, например, «оглушительная тишина». Так назвала свою книгу моя мама, она использовала оксюморон. Можно привести другие примеры – «белая ночь», «сладкая горечь». Ты тоже наверняка что-то придумаешь или вспомнишь.
– Невеселая радость, – предлагает Ким.
– Или безрадостное счастье, – отзывается Кассандра.
Ким покусывает палец, стараясь сосредоточиться.
– Живой мертвец.
– Будущее в прошедшем.
– Страшная красота.
Кассандра подумала и тихо сказала:
– Ты и я.
– Что-что?
– Мы с тобой противоположности. Казалось бы, нам нечего делать друг с другом, но мы общаемся с любопытством. Мы с тобой оксюморон.
Они снова принялись рыться в куче книг, и Ким наконец отыскал старенький словарь со следами крысиных зубов. Кассандра пришла в восторг.
– Почему ты так любишь слова?
– Знаешь, большинство людей, разговаривая друг с другом, обходятся ста двадцатью словами. Подумай! Ста двадцатью! Какая узость! Ну, что можно ими выразить? Здравствуйте. До свидания. Спасибо. Пожалуйста. Согласен. Да. Нет. Вот уже почти что десяток. Бедность словаря свидетельство внутренней нищеты. Ты рисуешь картину пятью цветами, а можешь иметь палитру с тысячью оттенков.
Паренек с синей прядью на лбу с интересом прислушался, а Кассандра продолжала:
– За слова не нужно платить, их невозможно украсть. Они сокровище, которым люди не хотят воспользоваться. А вы сделали свой выбор, выбрав ругательства.
Девушка с нежностью погладила словарь.
– Столько слов в нашем распоряжении, и так мало людей, которым они интересны. Забытые слова, как яблоки, которые не собрали, они ссыхаются и умирают. Кто теперь помнит, что такое фалбала? Схоластика? Мелопея?
Кассандра покачала головой:
– А между тем слова так могущественны! Чем больше у меня слов, тем точнее я выражаю свои чувства. Вот я сказала: меланхолия. Удивительно певучее слово и вместило в себя все, что не выскажешь длинной-предлинной фразой. Слова, они живые.
Ким посмотрел на Кассандру недоверчиво.
– Больше всего я люблю этимологию. Историю слов, их жизнь, откуда они взялись. Например, су, самая мелкая монетка. А поначалу серебряная монета соль была лучшей, и название ее пошло от латинского solide, надежный. Но с веками все изменилось. Или слово «персона». Происходит от итальянского «per sonare», для игры. Так назывались маски в комедии де