Кассандра нахмурила лоб.
– Вам непонятно, да? На деле, враги нашей демократии чаще всего те, кто поставляет нам нефть. Немного потерпеть терроризм можно, а без топлива обойтись нельзя. К тому же они наши клиенты, зачастую оружие, которое они используют против нас, у нас же и куплено. Да. Никто не хочет смотреть правде в глаза: террористы убивают французов взрывчаткой, купленной у французов. Торговля – вот что главное.
Полицейский поиграл разрезальным ножичком и положил его рядом с пачкой жевательной резинки.
– Мы им даже атомные станции продаем, чтобы они нас потом атомными бомбами засыпали. Как это народ говорит? «Продай мне веревку, и я тебя повешу». Это и есть закон рынка! Скажите им: «Не вооружайте террористов!» А они в ответ: «Не мы, так наши конкуренты продадут им оружие! Так пусть хотя бы у нас деньги будут».
Быть такого не может. Не могли мы до такого докатиться.
Полицейский спокойно продолжал:
– Терроризм – локальное побочное явление, и он мало кого волнует. Наша система прекрасно к нему приспособилась. Выжившие жертвы – вот проблема. Они жалуются, требуют компенсаций, апеллируют к совести государства, имея в виду, что система общественной безопасности, видите ли, недостаточно хороша. А кто, спрашивается, любит жалобщиков и нюнь?
Мама с папой стали жертвами теракта. Папа был министром, мама известным ученым. Они не жаловались. Не имели такой возможности.
Полицейский продолжал, не глядя на Кассандру:
– Мне всегда хотелось сказать этим несчастным: очень жаль, вам не повезло, вы оказались в плохом месте в плохое время. Но будем честными, в дорожных авариях погибает гораздо больше людей, чем в терактах. В общем, жертвы вытащили в лотерее несчастливый номер, вот и все. Теория вероятности, как сказал бы ваш брат.
По лицу Кассандры инспектор понял, как тяжело ей слушать его рассуждения.
– Как ни жаль, но пока число жертв незначительно, и народ из-за них не волнуется.
Пелисье встал со своего места, подошел к окну и, глядя вдаль, прибавил:
– Газеты в случае терактов поднимают шумиху. Эмоции всегда хорошо продаются, но вскоре все забывается. Причем с каждым разом все быстрее. Потому что люди хотят забыть неприятное. Даже о Всемирном торговом центре в Нью-Йорке больше не вспоминают. Теперь теракт, как землетрясение. Бывает. Проходит. Что-то вроде природной катастрофы. Потревожат муравейник, муравьи забегают, избавятся от погибших и все поправят. Иногда сделают лучше.
Кассандра сжалась в комочек на своем стуле.
– В прошлом году мне предложили в банке вложить деньги в ценные бумаги. Я отказался, сказал, что серьезные теракты могут обрушить биржу. Я говорил так не голословно, я работал в отделе борьбы с терроризмом, у меня были основания так говорить. А мне ответили: уже все предусмотрено, в цену бумаг введена сумма страховки. Будет акт, не будет, биржевой рынок не пострадает.
Кассандра пыталась справиться с новой информацией, но она не умещалась у нее в голове, сбивала с ног.
– Чтобы наша внешняя политика изменилась, нужны гекатомбы. Что-то вроде атомной бомбы на одну из больших столиц, и то не думаю, что это что-то изменит. Вы видели, что было в Мадриде, что было в Лондоне. Три дня толпы выходили на демонстрации, газеты огромными буквами печатали сообщения, а потом все забылось. Мы слишком привыкли к удобству и покою, чтобы всерьез о чем-то волноваться.
Инспектор спокойно продолжал:
– По сути вопрос стоит так: что человека больше волнует? Теракты, в которые попадают не больше десятка людей, и возможность стать его жертвой не так уж велика или растущие цены на бензин, что касается абсолютно всех? Безопасность или удовольствие катить на своем суперпупер внедорожнике?
Пьер-Мари Пелисье снова уселся за стол и наклонился вперед:
– Посмотрим правде в глаза: суммы, которые выделяются на борьбу с терроризмом, никогда не сравнятся с теми, какими правительства нефтяных стран его поддерживают. Вот так-то.
Он пожал плечами:
– В молодости я думал, что терроризм – это борьба бедных стран против богатых, и мне это было понятно. Теперь я знаю: все наоборот. Терроризмом занимаются сверхбогатые страны, продающие нефть, ими правят набобы, которые ездят на «Феррари», нюхают кокаин, трахают девок и жрут икру на завтрак, они говорят по золотым мобильникам, не знают, что такое работа, и никогда не придумали ничего толкового. Да, такие вот люди затеяли войну с нашим миром, просто чтобы позабавиться, потому что им скучно среди роскоши. А может, им нравится все разрушать. Или там работает религиозный фанатизм. Так что бороться с терроризмом бессмысленно. Мы можем их только сильнее раззадорить, и они начнут активнее нас уничтожать.
Пелисье смиренно покачал головой.
– По крайней мере, после убийства они ненадолго затихают, можно подумать, что кровь их успокаивает. Чем больше убитых, тем они умиротвореннее. Не знаю, заметили вы или нет, но на протяжении последних лет люди относятся к террористам все с большей симпатией. Придумывают им оправдания, ищут справедливости в их действиях, сочувствуют их, так сказать, бунту. Вы же видели, в Иране тысячи парнишек обрекают на судьбу мучеников, обещая им за это рай. Можете себе представить такой университет? Специальность: мученик; профессия – бомбы замедленного действия. Нравится?
Старики, изъеденные ненавистью и фрустрациями, губят души начинающих жить.
Инспектор Пьер-Мари Пелисье посмотрел Кассандре в глаза. Достал конверт с фотографиями, сделанные благодаря видеокамерам в Национальной библиотеке.
– Настоящие проблемы нам устраивают твои друзья бомжи. Они всегда вне рамок, даже при самой жесткой диктатуре. Они грязь, от них надо избавляться. Их никто не станет поддерживать и защищать.
Кассандра заговорила медленно и отчетливо:
– Вы знаете, кто вы? Вы страус. Вы спрятали голову в песок, чтобы не видеть гиен, которые приготовились вас съесть. Но это им не помешает.
– Возможно. Но если я страус, то один среди множества, и об этом не стоит забывать.
«Если ошибается большинство, правоты не прибавляется». Кажется, что-то вроде этого я видела на футболке Кима.
– Лично я считаю, что с терроризмом покончат замещающие энергии: солнце, метан, ветер. Но пока они еще не работают. А до тех пор, пока мы ездим на бензине, придется нам сцепить зубы и смириться с «небольшими неприятностями» от стран-поставщиков.
Полицейский наклонился к Кассандре:
– Хотите узнать, что я думаю о вас?
Кассандра сидела опустив голову.
– Вы маленькая девочка, пока еще совсем маленькая. Сегодня вы услышали правду, какую не найдешь ни в одной газетной статье. Теперь маленькая девочка должна совершить над собой усилие и принять эту правду, а не бороться против нее. У вас нет шанса изменить мир, Кассандра. Жрица Кассандра – вы, конечно, читали о ней? – не сумела повлиять на своих современников. Так что примите мир таким, каков он есть. А если возникнут трудности, то вам придут на помощь.
Он порылся в ящике и достал коробочку.
– Успокоительное, – сообщил он. – Французы на первом месте среди употребляющих успокоительные, снотворные, эйфорианты и антидепрессанты. Они помогают, как бы это определить?.. Да, стать страусами. Таблетки, смиряющие с действительностью.
Он протянул руку и держал коробочку перед Кассандрой. Она прочитала название «Прозак». Потянулась к коробочке, но схватила руку, державшую ее, и укусила.
Пелисье невольно вскрикнул и отшатнулся. А Кассандра уже мчалась быстрее молнии по коридорам комиссариата.
Секретарша, попытавшаяся остановить ее, получила ногой в живот. Курьер, попавшийся по дороге, получил ногтями по лицу. Остановил Кассандру полицейский с револьвером.
На нее направили видеокамеру.
Инстинктивно Кассандра взглянула на часы. «Вероятность смерти через 5 секунд 54 %».
За спиной послышался голос:
– Осторожно! Она сумасшедшая! У нее паранойя! Она опасна!
Кассандра подняла руки. В плечо ей вонзилась игла шприца. Перед погружением в сон мелькнула последняя мысль:
Мне кажется, я такое переживала уже не раз. В этой жизни. И в других.
Кассандре снится сон. Она видит свою тезку в белой тоге с книгой «Превратности жизни Кассандры Каценберг». Небо темное от смога, солнцу трудно пробиться сквозь дым.
– Уходи! Не хочу тебя больше видеть! – говорит Кассандра жрице во сне. – Ты мне не сказала, что мы ничего не можем сделать. Прогнила вся система. Нет никакой возможности спасти будущие поколения. МЫ продаем взрывчатку террористам, МЫ их поддерживаем, чтобы иметь возможность покупать нефть!
– Успокойся, Кассандра.
– Инспектор прав. Никто не откажется от своей машины. Деньги на спасение пострадавших никогда не сравнятся с теми, которые платят за убийство невинных. Поколение фанатиков родилось, чтобы уничтожить цивилизацию, вернув первобытную свободу. Варварскую свободу древности. Чтобы облегчить задачу этим фанатикам, все ценности выворачивают наизнанку, их представляют как справедливых борцов с капитализмом. Интеллектуалы всех мастей подыскивают им оправдания. Террористов не только не наказывают за убийства, эти убийства стремятся узаконить, следуя извращенной логике, которую принимает большинство. Ничто больше не остановит их. Нож вонзился в мешок с зерном. Они нацелены и жестки, мы уязвимы и податливы. Их незамысловатым пожеланиям мы противопоставляем сложные и туманные умозаключения. Очевидно, что они победят. Они уже победили.
– Замолчи, Кассандра.
– Не замолчу! Человечество обезумело, его увлекла бездна саморазрушения. Оно отравляет себя ядом и любуется агонией. Вечерние новости – это спектакли света и музыки, посвященные нашей гибели.
– Помолчи! Ты рассуждаешь как малое дитя. Следуй за мной, – приказала жрица.
– Мы снова отправимся на судилище, чтобы расписаться в своем бессилии? В том, что не можем спасти будущее?
– Нет.