ущие в лаборатории. Но за этими стенами настоящий мир. Мир людей и мир природы. За этими стенами, общаясь с незнакомыми людьми, вы сможете наконец понять, кто вы. Эти люди не будут вас воспитывать, они помогут вам узнать то, чего вы не знаете. Вы увидите, это лучшая возможность повзрослеть. Идите! Вы свободны! Уходите отсюда!
Кое-кто из ребят привстал, чтобы лучше рассмотреть Кассандру. Остальные снова легли. Никто не встал.
Они, как животные из зоопарка, не могут выйти из клетки, потому что боятся.
Кассандра вспомнила Жанну, кошку, которую зажарили в Искуплении. Домашнее животное захотело свободы и погибло.
– Да, свобода – это риск, – продолжала Кассандра. – Но жизнь – и есть риск, приключение, возможность проиграть и умереть. Если вы не проживете ее, останетесь зомби. Возьмите жизнь в свои руки, иначе останетесь рабами.
Дети один за другим все улеглись, закрылись подушками и одеялами от света и мешающего им голоса.
– Поджигаем, – распорядилась Кассандра слабым, но решительным голосом.
Так поступают с животными, чтобы им захотелось покинуть место, которое им не подходит, но с которым они не могут расстаться.
– На мой взгляд, идея неудачная, – возразил Ким. Ему не понравился экстремизм Кассандры.
– Поверь мне, худшее, что для этих детей может быть, это прожить жизнь овощами в руках воспитателей, притворяющихся добрыми, а на самом деле, считающих их дрессированными обезьянками.
– Среди воспитателей могут быть и по-настоящему добрые. Например, твоя мать, она была замечательной.
– Согласна, бывают замечательные, но не в интернате «Ласточки». И не Пападакис, это я знаю точно.
Кассандра и Ким подожгли зажигалкой занавески.
Ребятишки один за другим поднялись, оделись и чуть ли не строем покинули спальню, где стали загораться постели.
Но Кассандра не успокоилась. Куда девалась ее недавняя слабость? Теперь ею владело невероятное возбуждение. Она нашла в кладовке бензин и вылила его на пол.
– В северном крыле сделаем то же самое! – крикнула она Киму.
Ветер раздул огонь, и старое здание с деревянными полами и деревянными балками вскоре стало добычей бушующего пламени.
Юные обитательницы интерната, напуганные и изумленные, стояли и смотрели, завороженные огненной стихией.
Выли сирены, сбегались люди, суетились работники интерната.
Занявшись делом, Кассандра обычно затыкала себе уши, чтобы лучше сосредоточиться на своих видениях и биении сердца. Ким уже больше не колебался, он целиком подчинился Кассандре.
Месть за жрицу Кассандру. Трою поглотил огонь. Сегодня горит лагерь греков.
Чья-то рука схватила Кассандру за горло. Виолена Дюпарк в ночной рубашке с искаженным от ярости лицом вцепилась в нее.
Девушки дрались, катаясь по земле. Огонь обступил их стеной, закрывая от любопытных глаз. У ослабевшей усталой Кассандры было мало физических сил, но она собрала свои глубинные силы, сосредоточилась и нанесла удар. Один-единственный. В грудь Виолены. Та захрипела и откинулась.
Девушка с большими светло-серыми глазами наклонилась над ней и прошептала на ухо.
– Тебе нужно переменить имя. «Виоль» означает насилие, «эн» – ненависть. Тяжело носить такое имя. Сегодня я крещу тебя и даю другое. Анжелика. Скажи всем, чтобы тебя называли Анжеликой. И твоя жизнь изменится.
Кассандра оттащила девушку подальше от огня и оставила лежать на видном месте, где наверняка в самом скором времени к ней подоспеет помощь.
Интернат «Ласточки» пылал. Ветер перекинул огонь на пристройку директора, она тоже запылала.
– Нужно вытащить Пападакиса, – сказала Кассандра.
– Шутишь! После того, что он с тобой сделал?!
– Я не для него, я для себя. Это заведение должно быть уничтожено, оно ошибка. Но люди, которые здесь работают, ни в чем не виноваты.
Они вместе вошли в пристройку. Вокруг валились охваченные пламенем балки. Цифры «Пробабилиса» лихорадочно прыгали: 67 %, неожиданно 22 % и опять вверх – 58 %. Кассандра сообразила, что прибору через навигатор поступила информация о пожаре, и она то и дело меняется.
Ребята спустились в подвал, куда уже подобрался огонь, и освободили Пападакиса из заточения. У них за спиной восторженно гремел телевизор: «Потрясающие скачки! Именно такие мы хотели бы видеть как можно чаще! Лошади будто летели, фавориту пришлось выжать из себя все до последнего, чтобы обойти соперников…»
Филипп Пападакис задохнулся, но сердце у него билось. Они оттащили его на тротуар и оставили лежать. К пожарищу подъезжали первые пожарные машины. Кассандра и Ким поспешили уйти от горящего интерната как можно дальше.
Неожиданно возле них остановился старенький «Рено Твинго». Передняя дверца приоткрылся.
– Садитесь быстро! – пригласил водитель.
Кассандра рассмотрела в полутьме знакомое лицо: Шарль де Везеле.
На секунду она застыла в нерешительности, и тут он протянул ей листок.
«…Кассандра заколебалась, но записка от брата убедила ее сесть в машину. Брат ждал ее…»
Записка и в самом деле убедила Кассандру и Кима. Они быстренько уселись на заднее сиденье, и Шарль де Везеле нажал на акселератор. Охваченное пламенем здание, куда, словно бабочки, спешили со всех сторон пожарные машины, осталось позади.
Кассандра Каценберг обернулась и издалека смотрела на пылающий огонь. Он уменьшался, стал небольшим костром, потом яркой точкой. Оранжевое пятно меняло очертания в темноте, когда она закрыла глаза.
Нехорошо поджигать школы.
Но цель оправдывает средства.
Мммм…
Эта поговорка тоже лучше звучит, если ее вывернуть наизнанку. Цель не оправдывает средства.
Да, так гораздо справедливее.
Не надо мне было этого делать.
Но приходит момент, когда без сильных средств не обойтись, если не хочешь постоянно повторять прошлое.
Хотя в данном случае причиной была не необходимость, а нетерпение.
У меня не было времени убедить детей словами. А выпустить их на волю было важно.
Будем честными, своим экстремизмом ты сводила личные счеты.
Не хочу больше видеть Виолену.
Не хочу больше видеть Пападакиса
Не хочу видеть научный комплекс, где производят опыты над детьми!
Подопытные кролики теперь на свободе. Я уверена, они сумеют начать новую жизнь за стенами этой тюрьмы-лаборатории.
Они умные, они найдут свой путь.
Чем больше я думаю, тем ужаснее кажется мне моя мамочка!
Она… Гадина!
Нет, я такого не говорила…
Да, гадина!
Ее нельзя называть матерью!
Она не имела права проводить опыты на детях. И на своих тоже!
Отец был с ней заодно.
Оба беспримерные эгоисты. Ничего не стоят их дипломы, звания, научные открытия. Они бессердечные манипуляторы, им было плевать на боль, которую они причиняют.
И никто их не осуждает. Потому что никто не знает, что они делали.
Знаем только я и мой брат.
Как говорил Орландо? «Мы не обязаны любить своих родителей. И они не обязаны нас любить». Этот бомж – философ, он понял главное.
Любовь к детям в чистом виде маркетинг. Надо, чтобы покупали игрушки к Рождеству, рубашки к «папиному дню» и кухонные агрегаты к «маминому».
Это очередная иллюзия, в лучшем случае заявление о намерениях. К реальности это не имеет отношения.
Меня родители не любили.
Теперь я это знаю.
И я имею право вас судить.
А вы не имели права так поступить со мной и с Даниэлем.
Мама! Папа! Вы не имели права так со мной поступать!
И вот горит интернат «Ласточки».
Я в бегах, меня ищут. А что с Даниэлем?
Это ВАША ВИНА!
А я не могу даже высказать вам в лицо свое горе, свою обиду!
Тормоза скрежетали на светофорах. Они выехали на окружную. Шарль де Везеле был весь в поту от напряжения, в салоне пахло потом.
– Как вы нас нашли? – спросил Ким.
– В часы вмонтирован навигатор, он подключен к «Пробабилису». Сигнал пропал…
В подвал волны не проходят.
– Потом сигнал появился, и я определил, где вы находитесь.
– Почему вы решились мне помочь? – спросила Кассандра.
Кривая усмешка Везеле стала просто улыбкой.
– Все мы люди грешные, – сказал он обреченно.
Неожиданно хлынул дождь. Заработали «дворники», отгоняя потоки воды, заливающие ветровое стекло.
– Я уже говорил вам, что моя страсть – цивилизация майя. С небольшой группой людей, в которую входил и ваш отец, мы решили провести эксперимент и создать такие песни, какие создавали майя. На основании астрологии мы определили «непременное будущее» десяти человек, которые согласились с нами сотрудничать. Они обязались точно следовать нашим рекомендациям. Если эксперимент удался бы, мы бы создали «непременное будущее» для сотни человек, потом для тысячи. Чем убедительнее были бы для людей предложенные им сценария жизни, тем полнее они бы воплощались. Непредсказуемого становилось бы все меньше и меньше. Таков был мой замысел.
– Оригинально. Создать шесть и семь десятых миллиарда обязательных судеб и избежать при этом непредвиденного, так бывает? – насмешливо спросил Ким.
– Именно так и бывает, – серьезно ответил астролог. – Расписать заранее для каждого все победы и поражения, браки, рождение детей и разводы значит решительным образом подчинить себе будущее. Справиться с ним с помощью астрологии.
– И как? Получилось? – поинтересовался Ким.
Дождь полил сильнее. Вокруг них машины замедляли ход, они мчались, рассыпая веером брызги.
– Из десяти подопытных один покончил с собой, двое впали в тяжелую депрессию. Их крайне травмировала невозможность сойти с намеченного заранее пути. Я не предвидел такой реакции.