Их картины идеального будущего напоминают мне мой последний сон: мирные дикие звери, долгожители, чистый воздух. Люди вокруг меня чувствуют: мы все заодно.
Министерство будущего позволило мне невербальным образом передать мои мысли пяти другим людям. Как если бы мы были муравьями, что так нравится Киму, или цепочкой компьютеров, которые немного по-разному, но работают над одной проблемой, помогая друг другу, В результате мы получаем примерно одинаковые результаты.
Кассандра поморщилась.
Положила руку на низ живота. До чего же больно. Провела рукой по промежности. Посмотрела на пальцы. Увидела кровь.
Нет. Только не это. Не сейчас.
Девушка с большими светло-серыми глазами смотрела на кровь. Сомнений не было. Пришли. В семнадцать лет. Она уже перестала ждать.
Кассандра знала, что месячные приходят в тринадцать лет, но пережитый теракт, страшная смерть родителей словно бы заблокировали ее организм. А наступившая потом жизнь была к ней совсем недобра: ни помощи, ни поддержки, Кассандра тосковала, в интернате ее не любили, и все в ней замерло в ожидании лучших времен.
В каком-то журнале она прочитала, что во время войны у женщин не было месячных, женский организм знал, что для воспроизводства жизни время не подходящее. А вот сегодня после работы над будущим в их министерстве блокировка снялась.
Я больше не на войне.
Ее тело сначала допустило до себя еду, а теперь позволило быть такой же, как все на свете женщины.
Поздновато, но лучше поздно, чем никогда.
Кассандра постучалась в дверь Эсмеральды. Молча показала свою окровавленную руку, и та мгновенно все поняла.
Бывшая актриса вооружилась фонариком и повела девушку к небольшой горке, состоявшей из пачек прокладок, косметических салфеток и коробочек с тальком.
– От этого добра отказались большие магазины из-за брака на этикетке или недоброкачественной упаковки. Выбирай, какие любишь.
– Я в них не разбираюсь.
– Бери тогда те, что подороже.
Они вернулись в хижину Эсмеральды, и актриса объяснила девушке, как пользоваться прокладками.
– Ты стала женщиной, Принцесса, – торжественно объявила она.
Если быть женщиной означает иметь месячные, то в первую очередь это больно.
Похоже, мои яичники устроили революцию.
Настоящий ужас. Вся механика заработала. Боль повсюду, и еще кровь… Может, я умру? Может, я истеку кровью?..
Эсмеральда налила Кассандре рюмку миндального ликера «Амаретто», настоящего, итальянского.
– Выпей. Вместе с тем, что ты уже выпила сегодня вечером, будет как раз то, что надо. Стоящий ликер, мне его привозят цыгане.
Кассандра проглотила душистый напиток. В животе и без того болело, теперь прибавился еще и ожог.
– Еще рюмочку, если вам не трудно, Герцогиня.
Она меня на «ты», а я ее на «вы». И пусть.
– Хочешь набраться миндальным ликером, Принцесса? Может, лучше вином? Или пивом? «Амаретто» – коварная вещь.
Кассандра выпила еще рюмку и, морщась, принялась гладить себе живот.
– Такое впечатление, что внутренности грызут крысы.
– Не преувеличивай. Все мы знаем, что это такое. Не так все страшно. Да и вообще это только начало, – утешила Эсмеральда. – У меня давно все кончилось. Если честно, мне этого не хватает.
Слишком уж сильно болит. Может, из-за задержки? А что значит «только начало»?
– А как у вас прошли первые… месячные?
– Было больно, но потом я обрадовалась. Я боялась, что у меня никогда ничего не будет. Ты же знаешь, мы так избавляемся от отходов. От неоплодотворенных яиц.
Кассандра, помолчав, задала еще один вопрос, который ее тревожил.
– А как было, когда у вас в первый раз была любовь?
– Точно так же. Сначала было больно, а потом я обрадовалась. Думаю, будь у меня ребенок, было бы то же самое. Что ни говори, а для женского организма эти три события самые главные.
– А вы не могли бы, Герцогиня, рассказать мне… подробнее про первый раз…
– Если хочешь, Принцесса.
Эсмеральда посмотрела на Кассандру с улыбкой.
– Мне было шестнадцать, и ему тоже. Для нас обоих это было в первый раз. Мы были в поле, он повалил меня на траву и навалился на меня. А там был как раз муравейник с красными муравьями. Но я не решилась ему сказать, уж очень он был возбужден. Так что боль была с двух сторон.
– А когда он вошел, больно было?
– У меня плева была прочная. Он штурмовал ее, как войска штурмуют крепость. И раз, и два, как будто…
– Спасибо, Герцогиня, не продолжай, – оборвала ее Кассандра и выпила еще рюмку.
– Ты делаешь успехи, Принцесса. Пьешь, как настоящая пьяница. И я видела: плюешь тоже совсем неплохо. Осталось только курить, ругаться и пердеть, и ты станешь достойным членом нашего общества.
Эсмеральдо ласково потрепала девушку по щеке.
– У меня был чудесный день, спасибо тебе, – призналась она. – Давным-давно я так не…
Веселилась?..
– Увлекалась новой идеей. Я считала, что проекты – дело молодых. Но безумной идеей министерства будущего ты дала новый шанс обитателям Искупления.
Рыжая поправила волосы и спрятала крестик в глубокую долину, видную в декольте.
– Я тебя зауважала, Принцесса.
Кассандре было не до разговоров, и она просто кивнула.
– В тебе есть что-то необычное… Ты, как бы это сказать… Вот у Орландо есть привычка выворачивать поговорки наизнанку… Так вот…
Эсмеральда продолжала искать слова.
– Так вот, благодаря тебе я подумала… «Каждому свое дерьмо» – правдивая поговорка. Но если сказать противоположное – это тоже будет правдой. Вот. Я все сказала.
Эсмеральда сплюнула, поставив точку.
Кассандра скорчилась от боли, и Рыжая нашла ей таблетку долипрана. Кассандра с жадностью ее выпила.
– Да, ты многое у нас изменила. Я и мужичков давно такими не видела. Я бы сказала, что с тех пор, как ты здесь, они, как бы это сказать? Помолодели. Знаешь, что мне шепнул недавно Орландо? «Может, мне побриться?» Ты можешь себе представить Орландо без бороды?
Эсмеральда рассмеялась:
– Напраз сказал, что не прочь подзаняться спортом. Нашел велотренажер и сейчас его чинит.
Эсмеральда со значением подмигнула Кассандре.
– А уж Ким, я думаю, тем более к тебе не равнодушен. Вы к тому же однолетки.
До чего же мне больно! Выдержать столько испытаний, чтобы тебя подвел собственный организм! Ну и подлость!
Кассандра залпом опрокинула еще рюмку Амаретто.
Эсмеральда, похоже, расположилась к откровенности.
– Остается проблема с твоим прошлым, Принцесса. Будешь смеяться, но дело, каким человек занимается, всегда выдает его слабое место. Психиатры, обычно люди чокнутые. Парикмахеры лысые. Начальники с комплексом неполноценности. У меня была знакомая цветочница с аллергией на цветы. У нее, бедняжки, всегда были красные глаза.
Эсмеральда взяла руку Кассандры и повернула к себе ладонью.
– А ты, Принцесса, живое подтверждение тому, что люди, стремящиеся в будущее, имеют проблемы с прошлым.
Продолжая говорить, Эсмеральда изучала линии на руке Кассандры.
– Так я и знала, – продолжала она. – Смотри, линия удачи у тебя совсем коротенькая. Ты на самом деле приносишь несчастье. А вот это линия жизни, и она резко обрывается.
В эту ночь Кассандра Каценберг улеглась в свою большую постель, прижав к себе кукол.
Мозг ничего не проецировал на зрительный экран. Ничего не происходило. Кассандра ждала.
Ожидание затягивалось.
Жрица Кассандра не появлялась.
Младенцы будущего оставили ее в покое.
Не приходил Даниэль. Родители. Кондитерша с пирожными.
Кассандра ждала не шевелясь. Она была одна. Парила в пространстве, не зная, где находится: в прошлом, настоящем или в будущем.
Потом увидела во сне, что ложится спать и засыпает.
Она словно попала между двух зеркал, и отражения спящих Кассандр терялись в бесконечности.
Растворились стены, пол, потолок, остались одни зеркала.
Зеркала открывали пространство времени.
Кассандре снилось, что ей снится сон.
Снится сон, что ей снится, что снится сон. И она проснулась во сне, который ей продолжал сниться. А потом проснулась на самом деле.
Мне надо понять, что происходит.
4 часа 44 минуты. Еще темно, еще ночь.
Даже собаки спят, залаяла вдалеке только одна. Свалка спит.
Кассандра Каценберг в одиночестве бродит между мусорных гор «Искупления».
При свете луны она рассматривает на ладони линию удачи, которую ей показала Эсмеральда.
Потом решительно наклоняется, подбирает бутылочный осколок и продлевает им свою линию жизни.
Будущее не высечено на каменной скрижали, его можно переписать по собственному желанию.
Тем же осколком она удлиняет линию удачи.
У нас всегда есть выбор.
На ее ладони теперь видно алое дерево с двумя ветвями.
Я больше не боюсь крови. Не боюсь нарушить телесную целостность.
Но ей очень больно, и она смотрит на свою окровавленную ладонь.
Новая боль заставит позабыть старую.
Кассандра вылила несколько капель рома себе на раны и едва не заорала. Потом нашла чистую тряпочку, намочила ее и забинтовала руку.
Я решаю, какой будет у меня жизнь. Никто не напишет ее вместо меня. Никто. Ни мой генетический код, ни учеба и воспитание, ни песня, которую индейцам внушают звезды.
Кассандра Каценберг заглянула в хижину Орландо ван де Пута, он храпел на куче мешков, которые служили ему постелью. Заглянула к Эсмеральде, она спала с кружочками огурцов на лице. Напраз Ваде спал под чучелом летучей мыши. Шарль де Везеле свернулся клубочком среди пирамид консервных банок без этикеток. Ким Виен заснул на кушетке среди работающих компьютеров. Вокруг мерцали экраны. Можно подумать, что он ребенок, который боится темноты. Кассандра смотрела на неподвижного Кима. Глаза у него закрыты. Он спит и во сне переживает какие-то приключения.