– Мы не можем им помочь. Они смотрят, но не видят. Они слушают, но не слышат. Они знают, но не понимают.
– Нам нужно найти понятные слова, нам нужно найти способ, чтобы они поняли. Мы должны все для этого сделать. Примерами, образами, легендами, творениями искусства. Они не плохие ученики, мы плохие учителя.
Даниэль Каценберг парил рядом с сестрой, не отставая ни на шаг. Потом он протянул ей левую руку и передал послание, которое гласило:
– Больно же, черт всех дери! А-а-а!
Орландо ван де Пут резким движением сел и невольно разбудил Кассандру, которая не выпускала его руки. Все остальные подошли к ним ближе.
Напраз Ваде переменил бандаж на животе бывшего легионера. Ким Виен принес стол, стулья, тарелки и предложил всем поесть «по-буржуински».
Все уселись за стол, с недовольством поглядывая на ножи и вилки возле своих тарелок. Котелок с дымящимся ватерзуем был поставлен на подставку. нашлись даже разноцветные бумажные салфетки. Напраз громко высморкался в свою и бросил ее себе под ноги.
Кассандра заметила, что видит гораздо больше, чем раньше.
Что-то произошло. Механизм разблокировался. Во мне распахнулась дверь.
Она подумала, что, возможно, почувствовав боль Орландо, она увеличила свою собственную чувствительность. Притронувшись к столу, она почувствовала дерево, из которого он появился. Взяв вилку, увидела гору, откуда была добыта руда, которая пошла на ее изготовление. Погладив куртку, почувствовала овцу, которая дала на нее шерсть. Почувствовала, как ей стало холодно, когда ее остригли.
Все, что со мной случалось, обогащало мое восприятие. Теперь я стала еще более уязвимой, еще более чувствительной как к хорошему, так и к плохому.
Часы Кассандры показывали вероятность смерти 17 %.
С братом случилось то же самое. Он стал гораздо чувствительнее, стал видеть дальше, думать быстрее… До такой степени, что ему расхотелось жить. Нужно быть всерьез подготовленным, чтобы вытерпеть расширившееся сознание.
– Ну вот, мы получили все, что хотели, – объявил Ким. – Виконт хотел убедиться, что он настоящий врач. И он в этом убедился. Он спас человека от смерти. Кассандра хотела предотвращать теракты, и она их предотвратила. Эсмеральда хотела прославиться, и она прославилась.
– Ты о чем? Что ты хочешь этим сказать? – с любопытством спросила Рыжая.
– А ты что, газет не читала? – удивился Ким.
Он поднялся и принес свой ноутбук.
– Одна из главных утренних новостей.
На сайте газеты «Необыкновенные новости» на первой полосе красовалась фотография с надписью: «Бомжиха похитила дочь министра и заставляет ее воровать сумочки в библиотеках».
На фотографии Кассандра стояла спиной, а прекрасно узнаваемая Эсмеральда забирала у нее сумочку.
– Фото, как видно, сделал кто-то из читателей во время всеобщей сумятицы. Теперь все подряд снимают все, что могут, на телефоны и потом предлагают снимки газетам.
– Никогда не думала, что попаду на обложку любимого журнала, – призналась Эсмеральда. – Даже свадьба певицы Джулии Уоттс отошла на задний план, а я вышла на передний.
– И как ты теперь себя чувствуешь?
– Да вообще-то никак.
Эсмеральда поправила непокорную рыжую прядь.
– Мы рождаемся. Плачем. Едим. Смеемся. Спим. Трахаемся. Страдаем. Умираем. Все прочее одна глупость!
Напраз поперхнулся кофе.
– Ну ты даешь, Герцогиня! Год за годом ты нас доставала своим желанием прославиться, а теперь, когда о тебе все узнали, говоришь, что это глупость? Ну знаешь…
Все молча принялись за ватерзуй. В тишине похрустывали только мелкие крысиные косточки.
– А что из того, что хотел, получил ты, Маркиз? – поинтересовался Напраз.
Ким, краем глаза взглянув на Кассандру, показал на Шарля де Везеле.
– Благодаря министерству будущего, я получил возможность внедрять в мир истинную анархию. Мой девиз «Ни бога, ни начальства» осуществился. Благодаря Шарлю, я понял: для того чтобы истребить все правительства, нужно сначала слить их все в одно, в Совет всех наций. Но Совет всех наций может быть по-настоящему полезен, как полезна ООН. У глобального правительства будет своя полиция, своя армия, и оно сможет всерьез заниматься будущим: следить за загрязненностью окружающей среды, за финансовыми потоками, ограничивать зарвавшихся диктаторов, разумно распределять природные богатства, контролировать рождаемость. Я поддерживаю идею адвокатов при Совете наций, которые будут выступать защитниками животных, растений, роботов, планеты в целом и будущих поколений. Да, все, что мы пережили, открыло мне глаза на достойный политический путь в рамках всей планеты: для того чтобы власть исчезла, нужно сначала ее сконцентрировать. Как это ни парадоксально звучит.
Шарль де Везеле наворачивал рагу прямо из котелка.
– Что это за прелесть? – осведомился он.
– Ватерзуй из…
– Кролика, – поспешила с ответом Эсмеральда. – Из совсем маленьких кроличков.
– Изумительное блюдо! Что касается меня, то мое единственное желание – это чтобы созданное вашим отцом не слишком влиятельное министерство продолжало существовать. Должен признать: в ваших руках оно стало гораздо более весомым. В отличие от прошлых времен, оно больше не зависит ни от смены президента, ни от общественных финансов. Мы стали свободными и независимыми визионерами.
– А ты, Кассандра? – обратился к девушке африканский колдун.
А я? Я бы хотела знать, кто я есть.
– Я, кажется, знаю, где твоя дочь, Барон, – отозвалась Кассандра.
Орландо от неожиданности поперхнулся.
– Ты что-то сказала, Принцесса? – переспросил он.
Он прекрасно слышал, что я сказала, но не готов услышать меня.
Девушка посмотрела на Орландо и ощутила все, что он чувствует, словно была им самим.
Может ли случиться такое совпадение в Париже, где живет более пяти миллионов жителей?
Я могу признать, что к нам забрела именно кошка-беглянка инспектора Пелисье, но чтобы кондитерша, которая угощала меня пирожными, оказалась дочерью Орландо? Мой брат сказал бы, что вероятность этого крайне мала.
И все же…
Есть теория сродства душ, которые притягиваются и находят друг друга. В своей новой жизни мы находим людей, с которыми уже встречались в предыдущих и должны еще что-то уладить. А эти люди связаны со своими семьями. Пусть в Париже пять миллионов жителей, мне будут встречаться те, с кем у меня уже завязались связи в предыдущих жизнях.
– Нет, ничего. Думаю тебе лучше наложить шов, рана быстрее затянется.
– Не нужно, все заживет и так, – вмешался колдун-сенегалец. – Давайте лучше есть. Нам нужно восстановить силы.
Взгляд Кассандры упал на часы. К ее несказанному удивлению, часы сообщали, что «вероятность смерти через 5 секунд 57 %».
Я чувствую: кто-то неизвестно где понял, чем мы занимаемся. И он собирает силы, чтобы нам помешать.
Закон физики: «Любое действие рождает противодействие».
Можно считать чудом, что нам удалось так развернуться и никто не ставил нам палки в колеса. Нас оставляли в покое, потому что никто не понимал, что мы делаем и почему мы это делаем.
Теперь, я чувствую, ситуация изменилась.
Все не так, как было. Появился новый противник.
Я это знаю. Я это чувствую.
Пришло время вступить в бой.
Они услышали далекие выстрелы и взрывы.
– Это на востоке, у албанцев, – объявил Напраз.
– Стреляют из ручного гранатомета, – сообщил Орландо с видом знатока.
Загрохотала еще одна оглушительная очередь взрывов.
– Гранаты рвутся.
Еще одна очередь.
– Суперсовременные автоматы. Модели не знаю, но механизм отличный и хорошо смазанный. Думаю, чешские или английские. Точно не американские и не русские.
Стреляли все яростнее, искупленцы, толкаясь, выбрались наружу из хижины. На востоке стоял столб черного дыма.
– Что делят?! – забеспокоилась Эсмеральда. – Не по нашей свалке разборка!
– У меня скверное предчувствие, – сообщил Ким Виен.
Часы Кассандры показывали: «Вероятность смерти через 5 секунд 59 %».
– Ты о чем подумал? О полиции?
– Нет. У полиции нет такого оружия.
– Война между двумя кланами, если вы, конечно, понимаете, о чем я, – предположил Напраз Ваде.
Искупленцы услышали грозное рычание и лай.
– Албанцы спустили бойцовых собак. Значит, разборка не с местными. Кто-то явился со стороны.
Лай становился все яростнее Снова застрочили автоматы. Вместо яростного лая послышался долгий жалостный визг.
– С собаками расправились.
Стих лай, стих визг. Наступила тишина.
– Они уничтожили всех собак, – сказал Напраз. – Здоровенных псов, натренированных для боя. Поверить не могу.
По-прежнему было тихо. Вдруг тишину разорвали отчаянные крики людей.
– Пытают албанцев, – сказал Ким тихим бесстрастным голосом.
– Нет, это не полиция, точно не полиция, – прошептала Эсмеральда.
Среди отчаянных воплей послышался низкий голос, посылавший, очевидно, проклятия на неведомом языке.
– Это Гуран, правая рука Измира, – сказал Напраз. – Он, должно быть, стал у албанцев главным, после того как умер Измир.
Снова автоматная очередь и опять тишина.
Напраз вернулся к себе в хижину, чтобы заняться Орландо, который во что бы то ни стало хотел встать. Остальные собрались в жилище Кима. Он включил все компьютеры и набирал что-то на клавиатуре. На экране появилось черно-белое изображение с камеры слежения. Можно было различить фигуры, которые быстро продвигались между сваленных машин.
– Профессионалы в военной форме, хорошо вооружены, – комментировал Ким. – Человек тридцать. В современных противогазах. Двигаются по направлению к нам.
Ким включил другую видеокамеру. Они увидели у северного входа шесть черных «Мерседесов» с дипломатическими номерами с зелеными и оранжевыми полосами. «Мерседесы» стояли елочкой, преграждая путь возможной помощи.