– Наверняка ты подхватил сильную простуду или даже воспаление лёгких в том озере, – высказал предположение Умник. – В последнее время погода не баловала жителей королевства практически повсеместно.
– Да. Жаль, я не был об этом осведомлён до начала моего путешествия. – Лицо Генри помрачнело. – Георг сказал, что у меня начался жар, и я на несколько дней впал в беспокойный сон. Если бы он не отвёл меня к себе домой и не выходил, мне было бы не выкарабкаться из лап болезни. Я в этом уверен.
В комнате воцарилось молчание. История, которую рассказал Генри, напомнила Белоснежке о случае с отцом из её детства. Одна из пернатых питомиц птичника упала, повредив крыло, и принцесса со слезами на глазах вбежала в тронный зал, где в то время проходило очередное собрание королевского двора. Остановив все дела, отец выслушал её историю. Затем он помог девочке сделать в птичнике гнездо для раненой птицы. Оставалось только надеяться на то, что она поправится. Придя однажды утром в птичник, отец и дочь увидели, что их подопечной там нет. По всей видимости, выздоровев, она улетела.
– Мы сделали для неё всё, что могли, а теперь она в силах позаботиться о себе сама, – сказал тогда отец. Получается, он поступил таким же образом и с дочерью? Он решил, что она достаточно сильная, чтобы справиться в одиночку?
– Я не собирался злоупотреблять гостеприимством Георга, но ещё не пришёл в себя, да и погода всё никак не налаживалась, поэтому он предложил мне остаться, – продолжил Генри. – Только тогда я достаточно окреп для того, чтобы мы смогли поговорить. Тогда же я и рассказал ему про свой визит в ваше королевство. Лишь только я заговорил об этом, как в его лице произошла перемена. Георг выглядел возмущённым, он практически впал в ярость и принялся расхаживать по комнате взад и вперёд словно одержимый. Когда я спросил его, в чём дело, он мне не ответил. Вместо этого твой отец попросил меня рассказать о моём визите в королевство поподробнее. Я сообщил ему об отказе королевы меня принять, и... – Он запнулся, а его щёки слегка покраснели. – О прекрасной девушке, которую я повстречал в дворцовом саду.
– Ты прямо так и сказал? – спросила Белоснежка, сама не понимая, почему её внимание привлекло то, что он упомянул о ней.
– Да, – Генри робко улыбнулся.
– Ну, начинается! – услышала она, как пробормотал Ворчун.
– Стоило мне заговорить о тебе, как он засыпал меня вопросами о принцессе и её отношениях с королевой. Я признался, что мне ничего об этом не известно, поэтому он спросил, выглядела ли принцесса счастливой.
– И что ты сказал? – спросила Белоснежка.
Генри помешкал, прежде чем ответить:
– Я сказал, что ты была само очарование, но я заметил грусть на твоём лице.
– Твоё впечатление не было ошибочным, – подтвердила Белоснежка. Жизнь в замке определённо не наполняла душу девушки радостью, но в то же время она старалась извлечь из своего положения максимальную пользу и не позволяла себе впадать в уныние. Принцесса пыталась найти счастье даже в самых обыденных вещах, таких, как, например, натирание до блеска рыцарских доспехов, мимо которых могли пройти гости замка, или кормление питомиц птичника. – Но в то же время я пыталась быть счастливой.
– Он был бы рад слышать такие слова из твоих уст, – сказал Генри, улыбаясь. – Когда я рассказал ему всё, что знал, он извинился и отправился спать. Меня озадачило то, как он отреагировал на упоминание о тебе, поэтому я несколько раз пытался поднять эту тему вновь, но он всегда давал одинаковый ответ: «Рассказав тебе мою историю, я лишь поставлю твою жизнь под угрозу». Твой отец ни с кем не говорил о своём королевстве уже так давно, что ему даже показалось, будто он спит и во сне видит свою прошлую жизнь. – Генри замолчал. Языки пламени облизывали кастрюлю, в которой варился обед, и в тишине, установившейся в жилище, слышалось потрескивание огня. – Белоснежка, на самом деле оставить тебя и свой народ не было решением Георга. Он ушёл, потому что его выгнала королева Ингрид.
– Что? – Белоснежка встала.
– Да, – произнёс Генри без тени сомнения. – Как-то раз она наложила на него чары, заставив покинуть замок. Он сказал, что не помнит ни того, как уходил, ни того, как согласился это сделать. Георг говорит, если копнуть ещё глубже, он не помнит даже того, что на него нашло, когда он решил на ней жениться.
– Чёрная магия. – Белоснежка только начала осознавать все возможности, которыми обладала её тётя. Она закрыла глаза, испытав наконец чувство облегчения. Столько лет она терзалась, пытаясь понять, почему отец женился на этой женщине.
– Георг знает лишь то, что когда он хотел вернуться к тебе, у него ничего не получалось, – продолжил Генри. – Всякий раз, когда он пытался зайти на территорию королевства, некая сила не давала ему ступить на эту землю. Он испробовал всё, чтобы обойти препятствие, исследовал каждый миллиметр границы, но каждый раз происходило одно и то же: он получал сильный удар током, от которого у него запросто могло остановиться сердце.
– Чёрная, чёрная, чёрная – апчхи! Магия! – повторил Чихун, и остальные согласно кивнули.
– Георг много лет не переставал делать попытки вернуться к тебе, – добавил Генри. – Ему была невыносима мысль, что ты растёшь в этом замке рядом с женщиной, у которой настолько тёмная душа. Он умолял королеву Ингрид о снисхождении, надеясь, что она его услышит. Он просил, чтобы она сжалилась и отдала ему тебя взамен на трон, но даже если Ингрид и слышала его мольбы, то оставалась к ним глуха. Спустя годы он оставил попытки, сочтя себя обречённым жить в заточении до конца своих дней.
Некоторые из гномов не смогли сдержать слёз. Все семеро сняли свои колпаки, отдавая королю дань уважения, и сейчас почтительно держали их в руках.
– Я знал, что король Георг никогда бы нас не покинул, – сказал Скромник, хлюпая носом.
Слёзы текли ручьём по щекам Белоснежки. Значит, на самом деле он её не бросал. Королева жестоко разделила отца и дочь, заставив каждого из них жить в своём собственном аду. В то время как сама Ингрид жила в достатке, окружённая привилегиями, которые ей даровала корона. Если учесть, что тётя оказалась способной убить её мать, в то, что она изгнала из королевства отца, поверить совсем несложно.
– Я должна его увидеть, – объявила Белоснежка. – Если он не может прийти ко мне, тогда к нему приду я.
Генри улыбнулся:
– Георг надеялся, что ты это скажешь. Я отведу тебя к отцу. Дорогу я помню.
– Решено, – заключила принцесса. – Выдвигаемся, как только наступит утро.
Ингрид
Теперь у неё было всё, чего только могла пожелать её душа.
Глядя на красное сердце в деревянной шкатулке, которую она держала в руках, женщина не могла избавиться от мысли, что зеркало направляло ее по правильному пути. Сердце, заключённое в шкатулку, уже не билось. А это означало не только то, что она стала королевой, но так же и то, что её правлению больше ничего не грозило. К тому же теперь она всех прекрасней на земле. Больше никто не сможет встать у неё на пути. Наконец-то.
Зеркало, скорее всего, уже знает, что ей удалось заполучить. Связь между ними была настолько сильной, что она могла слышать его мысли, даже не находясь с ним рядом. А волшебный предмет, в свою очередь, знал, что происходит в её голове, даже когда вслух она свои мысли не озвучивала. Спустя все эти годы их сущности слились в одну, как зеркало и предсказывало много лет назад.
Случилось именно то, чего боялся её учитель.
Но она могла не бояться зеркала. Его существование было ей во благо.
Итак, неделя мучительного ожидания вестей от охотника того стоила. Как ей изначально и подсказывала практическая сторона её натуры, у него ушли дни на то, чтобы избавиться от тела девчонки. Но эта задержка даже сыграла женщине на руку: она дала ей время придумать объяснение отсутствию Белоснежки. Всё-таки она поступила умно, позволив этой сентиментальной дуре Миле собрать принцессу в дорогу. Благодаря этому она предстала в образе заботливой тёти. Когда с наступлением ночи принцесса и охотник не вернулись, она послала за Милой и затем расспросила её о том, как прошёл день племянницы. Сама же держала рот на замке и изобразила на своём лице неподдельное беспокойство, когда Мила сообщила ей, что принцесса до сих пор не вернулась. Она даже притворилась, будто бы отправила Брута на их поиски. Всех прочих обитателей замка и своих приближённых попросила сохранять исчезновение бедной принцессы в тайне до выяснения обстоятельств.
Теперь, когда Брут наконец принёс ей дар охотника, она пыталась определиться с тем, какую легенду ей будет выгоднее рассказать людям: что девчонка умерла или что она покинула свой народ так же, как многие годы назад её отец?
– Могу ли я быть вам чем-нибудь ещё полезен, моя королева? – спросил её Брут.
– Нет, – ответила женщина, стараясь, чтобы по её голосу нельзя было заметить охватившее её радостное возбуждение. Она крепко вцепилась руками в шкатулку. Ей не терпелось поскорее вернуться к зеркалу, чтобы показать ему плод их усилий. – Продолжай прятать охотника, пока я не решу, что делать.
Слуга кивнул:
– Да, моя королева.
Быстро шагая по коридору, ведущему из тронного зала в её покои, она не смотрела ни на кого из слуг, мимо которых проходила. В любом случае, ни один из этих дураков не стал бы останавливаться, чтобы заговорить с ней. Они уже усвоили, что при встрече должны ей кланяться или делать реверанс, а затем сразу возвращаться к своим прямым обязанностям. Закрыв за собой двери своих покоев, женщина прошла прямиком в потайную комнату и взошла на платформу. Поставив шкатулку рядом с собой, она подняла руки, широко разведя их и призывая маску в зеркале предстать перед ней. Зеркало начало испускать клубы дыма, в комнате послышался раскат грома, и в отражении появилась маска. Ингрид злорадно улыбнулась:
– Зеркало, зеркало, что на стене, теперь кто прекраснее всех на земле?