глаза. *** Тихо шелестел камыш, в такт ему плескалась о берег ленивая волна. Солнце склонялось к горизонту, расцвечивая вечернее небо в совершенно немыслимые краски. Большое - противоположного берега не видно, озеро, окруженное лесом, мерно дышало, перекатывая мелкие ласковые волны. Невысокий кирпичный домик у самой воды манил мягким светом из задернутых легкими шторами окошек, обещая тепло и покой. Волк вернулся домой. Это был его дом и его лес, его небо и его озеро. Вряд ли такое место существовало где-нибудь в реальности, но его мало занимала достоверность картины - она просто была, жила своей собственной жизнью. Достаточно того, что это всегда существовало у него внутри, и он мог по желанию, просто закрыв глаза, приходить сюда. Волк поднялся по деревянным ступенькам крыльца, привычно перешагнув через среднюю рассохшуюся и от того скрипучую, открыл дверь, прошел в комнату и сел в кресло перед еле тлеющим камином, устало откинул голову. Она как всегда, подошла неслышно, обняла сзади за плечи. Маленькие теплые ладошки пахли полевыми цветами. Она жила тут всегда, Волк даже не знал как ее точно зовут и потому не звал никак. Облик ее тоже постоянно менялся. Сегодня она походила на девушку, которую он когда-то тайно любил, о чем та, к сожалению, даже не подозревала. Подойти объясниться так и не хватило времени, а может смелости. - Я скучала по тебе, милый. Тебя так долго не было... - Извини, служба... - У тебя расстроенный вид... Что-то плохое случилось? - Да, погиб Стальной, помнишь, я тебе про него рассказывал? Он здорово умел играть на гитаре, и сам писал песни... - Да, я помню. У него еще свадьба в декабре. Так странно, свадьба и вдруг в декабре, наверно, будет холодно и жутко неудобно. - Нет, уже не будет. Мартин не успел снять духа, мы вошли во двор, никто не стрелял, и он решил, что уже ничего не случится... А тут выстрел из окна, Мартин совсем немного опоздал... - Не переживай так, любимый, ведь ты не виноват, что все так вышло... - Я знаю, только все равно очень тоскливо и больно... Легко ступая по медвежьей шкуре, лежавшей на полу, она обошла кресло, наклонилась и нежно поцеловала его в губы. - Не ходи туда больше. Побудь здесь со мной, ведь там могут убить и тебя, а тогда я останусь совсем одна... - Конечно, родная, ты только подожди еще немножко. Вот наведем там порядок, и я приеду уже насовсем. Она обвила его шею руками, прижалась всем телом. - Возвращайся скорее, я буду ждать тебя. Волк медленно открыл глаза. - Все будет хорошо, родная, обязательно ... - прошептал он одними губами. - Все будет хорошо. *** С крыши, мгновенно взрывая ночную тишину, дважды хлестко стегнул по барабанным перепонкам "дракон" Шока. В ответ загрохотало из зеленки, глухо застучало по стенам. "ПКМ, - по звуку определил Волк, - хреновато получается". - Ну что, парни, повеселимся? - Спец, с хрустом потянувшись, взялся за автомат. - Котяра, свяжись со "Шведом", передай три семерки, да скажи там, чтобы сопли не жевали, мы ждем. Кот присел в углу рядом с рацией и забубнил в гарнитуру. "Швед" - позывной ментовского БОНа, получив сигнал, что Мадроев клюнул, менты на всех парах должны лететь на выручку разведгруппе. Разведчики уже были на своих местах, пытались короткими очередями нащупать невидимого пулеметчика, а тот словно взбесившись, продолжал поливать фасад, но хитрый гад, пустит длинную очередь и перемещается. Угадать где в очередной раз вспыхнет в темноте четырехлучевая звезда пулеметного пламени, не удавалось, а бить на вспышку не успевали. Большая часть вражеских пуль мощной кувалдой бестолково дубасила в стену, лишь изредка отдельные залетали внутрь, тоже не принося особого вреда, разве что, разбрызгивая во все стороны куски штукатурки. Так что огонь пулеметчика имел чисто психологическое значение. Однако все равно приятного мало. Особенно когда четко знаешь, что у врага достаточное преимущество в силах для решительного штурма. Где находятся и что делают остальные абреки, пока не ясно - скорее всего, под прикрытием отвлекающего огня пулемета, подбираются к зданию, но не видно. - Прекратить огонь! Грек и Матрос работают по пулемету, остальные пока стоп, смотрим вокруг. Если подползут на гранатный бросок, всем звиздец настанет. Кот, что там Швед? - Все путем, три семерки принял, сказал, не задержится. - Отлично, воюем, парни! Нам всего часок продержатся. - Да все ништяк, командир, - пробасил в ответ Большой, на миг, отрываясь от окна, и тут же громкий вопль, - Ах ты ж, сука, вот вы где!!! Волк, мгновенно переместившись к бойнице рядом с Большим, краем глаза успел уловить быстрый рывок трех черных в сумраке фигур упавших за небольшой холмик всего в каких-нибудь пятидесяти метрах, близко подобрались абреки. Вовремя Большой их заметил. Волк не оборачиваясь толкнул товарища локтем в бок. - Я прижму, ты работаешь подствольником на три. Раз, два, пошли! Волк, слегка высунувшись из бойницы, пустил длинную очередь по обрезу холмика, обозначая для противника, что он замечен, и тут же нырнул под прикрытие стены. Ответные пули смачно зачвакали по мешкам с песком, опытные, сразу вычислили, откуда их поливают. Теперь для них главная, жизненно важная задача - уничтожить стрелка, который их засек. Пока лежат за холмом, они в безопасности, но всю жизнь так не пролежишь, а высунешься - тут же получишь пулю. Значит все внимание, всю огневую мощь надо немедля направить на бойницу, из которой вылетели взрыхлившие холмик пули, все остальное неважно, все потом. На это собственно и расчет. Пока абреки пытаются достать укрывшегося Волка, ни на что больше не обращая внимания, Большой, стоявший с подствольником наготове у другой бойницы, не спеша, тщательно прицеливается и нажимает спуск. Овальная картофелина гранаты четко легла за холмик. Разрыв, в темноте похожий на вспышку бенгальского огня. Одного из духов подбрасывает на метр в воздух, и он шмякается вниз безвольной куклой, неловко вывернув шею. Качественный минус, можно не проверять. Остальные двое еще живы, но зацепило их хорошо, волчками крутятся по земле и даже в здании слышны их истошные крики. Большой прицеливается, чтобы добить, но Волк движением руки останавливает его. -Не трать патроны. Сами сдохнут... Большой, согласно кивнув, радостно сообщил во весь голос: - Минус три! Клево, братва?! - Клево... - оборвал его Волк, - Смотри внимательно, сейчас вытаскивать полезут. Шок, смотри двойку, право пять, холм. Сейчас гоблины за своими поползут. Обозначив для снайпера ориентир и сектор наблюдения, сам Волк, чуть высунувшись, над краем окна тоже внимательно всматривался в ночь. За двумя ранеными поползут минимум трое, завалить всех, Шоку не успеть. Пулеметчик продолжал играть соло из зеленки, Грек и Матрос, судя по звуку, в два автомата азартно пытались его нащупать. В какофонию ночного боя вплелся басовитый голос пулемета укрытого за углом здания БТРа. Это Пава, занявший место наводчика, решил, что пора обозначить для духов некое превосходство в огневой мощи. Может заметил какую-нибудь цель, что вряд ли, скорее устал сидеть без дела. Однако это мало помогло, духовский пулеметчик продолжал гвоздить по садику как заговоренный. Остальных духов пока не было видно, хотя разведчики до рези в глазах всматривались в ночную темноту. Волк внимательно осматривал подступы к холмику, ставшему братской могилой для трех абреков. Один из раненых уже затих, свернувшись в эмбриональной позе, второй еще шевелился и слабо стонал. Волк ждал, это был далеко не первый его бой, он знал, своих духи не бросят, будут пытаться вытащить до последней возможности, даже мертвых, даже если за это своей жизнью заплатят живые. Однако в этот раз никто не спешил на помощь попавшим в беду товарищам. Или он просто не видит спасательную команду. Волк еще чуть приподнял голову, увеличивая сектор обзора, но и сам подставляясь под пули бешеного пулеметчика. Рисковал, конечно, но не слишком, в пределах нормы, попасть ночью при неверном свете в грудную мишень из пулемета проблематично, кто в армии служил, знает, а уж постоянно перемещаясь под ответным огнем и вовсе невозможно. Страшный удар по каске, как лошадь копытом лягнула, бросил его на колени, окружающие предметы расплылись, утратив четкость очертаний, в забитых невидимой ватой ушах поплыл колокольный звон. "Контузило, пуля вскользь по каске, - пришла откуда-то издалека вялая мысль, - Кто же это у нас меткий такой?" Чьи-то руки упорно тормошили за плечи, куда-то тянули. Из колышущегося перед глазами тумана выплыло перекошенное лицо Большого. Раззявленный в крике рот, злой колючий взгляд, зрачки - черные точки. "Большой, осторожно, это снайпер!" - еле ворочая непослушными челюстями, пытается выговорить Волк, но из потрескавшихся губ вырывается только мычание и Большой продолжает тормошить его, повернувшись спиной к окну - великолепная мишень. Снайпер свое дело знает, тяжелая винтовочная пуля калибра 7,62 мм из точно такого же "дракона", как тот, с которым засел на крыше Шок, попадает аккуратно в затылок, проделав маленькое входное отверстие в затылочной кости и разворотив все лицо Большому, выплеснув прямо на Волка серую кашу мозга вперемешку с осколками костей. На следующее утро, обугленный скорченный труп Большого опознают только по жетону с личным номером. Мать, живущая в маленькой забытой Богом и людьми деревеньке на границе Пензенской и Саратовской областей, получит цинковый гроб без окошечка с пометкой "не вскрывать". На кладбище изрядно подвыпивший по случаю такого горя двоюродный дядя Большого, мутный алкаш и последний оставшийся в деревне мужик, все-таки распилит цинк ножовкой по металлу и будет мучительно блевать внутрь, не выдержав смрадной вони давно разложившегося тела. А мать не узнает в этих останках своего сына, и еще долго будет писать и отправлять ему письма, удивляясь, почему нет ответа и почему сын не едет в отпуск, даже обижаясь на непутевого - столько дел в хозяйстве, без мужской руки все валится, а он в городе загулял, стервец. Тело Большого так и будет лежать в безымянной могиле на сельском кладбище. Дальнейший бой Волк запомнил плохо, тяжелая отупевшая от удара голова отказывалась работать, мозг воспринимал окружающую реальность с трудом. Два удачных выстрела снайпера стали как бы сигналом. Абреки пошли на штурм. Огонь велся настолько плотно, что невозможно было высунуться, черные фигуры, визжа толи от страха, толи просто от избытка адреналина в крови короткими перебежками, поливая из автоматов, подбирались все ближе. Волк стрелял, отваливался от окна под прикрытие стены, менял магазин, снова стрелял, перебегал от бойницы к бойнице, удивлялся, что магазины такие маленькие, снова стрелял, стрелял, стрелял... В очередной раз перемещаясь между бойницами, споткнулся о труп, присмотрелся - Грек, никаких эмоций это не вызвало, внутри полнейшая пустота. Выстрелом из гранатомета сожгли БТР, выскочивший из него Пава, живым факелом пробежал несколько шагов и упал располосованный автоматными очередями. Волк стрелял, коротко зло по два-три патрона, без страха, без гнева, на эмоции просто не было сил, все делал на автомате, спокойно, как на стрельбище. Спец тряс за грудки бледного испуганного Кота: - Где "Швед", сука, где?!! Полтора часа воюем! Связь мне! Связь!!! Духи были уже рядом, пластали окна длинными очередями, почти в упор.