но. Конечно, если сможем добраться. Нас предупреждали, что на челноки поставлен автоматический сигнал возвращения. Но, может быть, это была только угроза.
— Автоматический возврат? Неужели им наплевать, что случится с экипажем? — возмутился Ло Сайди. — Ведь в таком случае у вас должна быть отключена часть кодового управления…
Пилот пожал плечами.
— …И это может выкинуть нас в любой мир. Но я готов рискнуть. Никто из нас не жаждет быть выкинутым таким образом, но есть вещи и похуже.
— А что представляет ваше убежище? Оно кодировано, конечно?
Пилот нахмурился.
— Нет! Я пробыл там пять лет в одиночном исследовании. Мой ранг позволяет мне выбор, и я воспользовался этим. Единственный рапорт, который можно обнаружить от имени Фейвера Тибуруна, если кто-нибудь станет рыться в документах, эта отказ от моих прав. Я сделал его в обмен на свободу от контроля. У меня есть незарегистрированная база в середине пояса Радиации Два.
Пояс Радиации Два — серия миров (сколько их, никто точно не знает), где последняя атомная катастрофа предала забвению некоторые временные линии, касающиеся человеческой расы. Их исследование требовало нервов и некоторой дозы безрассудства, а это считается недопустимым, для квалифицированного патрульного.
Тибурун улыбнулся.
— Это дикое, некодированное место. Немного радиации, конечно, есть, но мир не полностью сожжен. Пожалуй, он похож на Брум. Там множество странных мутаций, но они не удалились от человека. По крайней мере, те, что видел я. Исследователи там не слишком бросаются в глаза. Я сделал об этом два рапорта, оба непосредственно Эрку Рогану, а не по официальным каналам. По сведениям, я в дальних мирах и веду небольшую торговлю на Исландском уровне.
— Много ли наших добралось туда?
— Не знаю. Доехал Роган с четырьмя людьми и послал ограниченный вызов — один в Нью-Британию и еще два тем, кого надеялся завербовать до того, как они попадут в сети Ограничителей. Там было человек двенадцать, когда я уехал сразу после приема вашего сообщения. Скажите, как вам это удалось, какими средствами? Ведь ком на Е — 1045 был разрушен?
— Мы попробовали другой способ, — сказал Ло Сайди. — Кое-что новое.
— Возможно ли им воспользоваться, чтобы вытащить некоторых других ребят? — настаивал Тибурун. — Нельзя допустить, чтобы хорошие люди попали в капкан к Ограничителям и получили то, что грозило Рогану.
— Это был эксперимент. Я не знаю, сработает ли он снова.
К удивлению Блейка, Тибурун не стал интересоваться деталями. А чуть позже пришло предупреждение о проломе на уровень. Блейк лег на пол рядом с девушками, когда вибрация затрясла их.
Через люк челнока они увидели действительно странное место, центр которого казался гигантским каменным шаром. Наверху было отверстие, в которое виднелось голубое, вроде бы, обычное небо. Вогнутые стены были гладкими, как бы отполированными человеческими руками за долгое время. Но было здесь и что-то чуждое, не свойственное человеческой работе.
Блейк, покачиваясь, вышел из люка к небольшой группе людей. Некоторые носили форму патрульных, другие были в различной странной одежде, как будто носивших ее поспешно выхватили из многих разных миров. В стороне, довольно далеко от челнока, стояли четыре или пять транспортах машин.
— Где Роган? — спросил Ло Сайди. — Здесь его дочери.
Ло Сайди и Блейка встретили поднятым оружием, враждебными взглядами. Только когда из люка вышел Тибурун, враждебность ослабла.
— В чем дело? — спросил исследователь.
Один из вооруженных оттолкнул его в сторону, заглянул в кабину и крикнул:
— Все правильно. С ними две женщины.
Тибурун схватил человека за руку и развернул спиной к челноку.
— Кажется, ты уже начал соображать! Ты же знал, почему я уехал, меня просил об этом Роган. А теперь я вернулся с его дочерьми и с двумя нашими людьми. Их бросили вместе с девушками в пустом мире, а нас встречают станнерами! Где Роган? И вообще, что здесь случилось?
Раздались ответы, которые в конце концов вылились в рассказ. Незадолго до прибытия его челнока появился другой. Пилот выглянул из люка и потребовал Рогана, говоря, что на борту его дочери, тяжело раненные. Тибуруна не было видно, и это вызвало некоторые подозрения. Двое просунулись в кабину, несмотря на попытки пилота преградить им путь. В кабине началась потасовка, и челнок улетел. Ловушка не сработала, но это была явная ловушка.
Грустно было сознавать, что враг теперь точно знает, где их искать. События развернулись так стремительно, что беглецы, видимо, не успели замести следы. Вместо надежной базы, на которую полагались всю жизнь, и личной безопасности они столкнулись с полным хаосом. И сознание того, что за ними охотятся, что их могут выбросить в какой-нибудь чуждый мир, лишало их возможности ясно мыслить.
Не было периода, когда путешествия по перекрестку времени были лишены риска, но люди привыкли к этому риску и принимали его, как должное. Критические ситуации возникали в процессе работы, а не по воле тех, кто отправлял их в опасные путешествия. А теперь им было отказано в возвращении домой, если они желают сохранить свободу. Они не могли рассчитывать на лояльность своего народа, не говоря уже о властителях. Они не могли надеяться даже на собственные челноки, поскольку те, возможно, поставлены на автоматическое возвращение на Брум.
Блейк и Ло Сайди сидели рядом с отдыхающим на ложе Роганом. Его левая нога была перевязана, лицо носило следы напряжения и боли. Он выглядел куда более старше того Рогана, который выбрал Блейка в бригаду по розыску Марвы. Теперь сестры лежали с соседнем помещении. Мэрфи еще могла говорить с отцом, но Марва находилась в глубокой прострации.
— Ограничители отметили этот уровень, — сказал Роган, как всегда, отрывисто. — Можете не сомневаться, они вернутся. И что даст наше немногое оружие против их мысленного контроля?
— Как это случилось, сэр? — спросил Ло Сайди. — Мы, конечно, знали, что Ограничители пытались вызвать волнения. Но все взорвалось так неожиданно!
Роган скривил рот.
— Мы сделали непростительную ошибку: недооценили Ту’Кикропса! В основном жизненном обеспечении Брум зависел от перекрестка времени. Мы получали материалы, пищу, все необходимое, а также предметы роскоши с параллельных миров. Сотни лет мы расширяли торговлю и устанавливали станции, забирая энергию с соседних миров. Великая Война оставила от нас горсточку мутантов, выживших в мире, три четверти которого забыло о существовании человека. Только перекресток времени спас нас от полного вымирания.
Следовательно, тот, кто контролирует перекресток, контролирует и Брум так же крепко, как держит всех нас здесь. — Роган поднял руку ладонью вверх и медленно сжал пальцы. — Мы полагали, что приняли все предосторожности для предупреждения диктаторства. Сотня выбиралась весьма осмотрительно, корпус тщательно просеивался. Но люди многое забывают, если хорошие времена длятся долго. Когда нет тревог и забот, а также врагов, мечи ржавеют, щиты покрываются пылью и паутиной в темных местах углов. Могу сказать с уверенностью, что народ Брума, исключая тех немногих, кто тянет всю свою работу, не представляет себе, какую большую поддержку дают нам параллельные миры. Но фанатизм никогда не угасал окончательно. В прошлом фанатики не приносили вреда, потому что остальные не прислушивались к ним. Они в основном разговаривали с теми, кто боялся контактов с другими уровнями. Возникали слухи о болезнях, о возможности ввоза страшного оружия, словно где-то могло быть что-либо хуже того, что мы когда-то обратили против себя.
До сих пор они никого не волновали. Но когда живут в праздности, подобные слухи и рассказы придают пикантность жизни. Люди повторяют пустые вымыслы и в конце концов начинают им верить. Широко обнародованный несчастный случай подхватывался склонными к аффектации на Бруме, разрастался и использовался практичными поджигателями беспорядков. Уже несколько лет назад казалось, что вся работа перекрестка в опасности.
Работы и рапорты корпуса патрульных были закрыты для широкой публики. Семьи с. Брума могли посещать Лесной уровень или один их трех других, считающихся прогулочными мирами. Что касается всех остальных миров, то их знали только по слухам. А худшему быстрее всего поверят и передадут дальше, чем хорошему.
Сама закрытость корпуса радовала Ограничителей: во-первых, это питало уверенность в опасности перекрестка времени, настолько, распространившейся, что даже тренированные люди не рисковали на контакты; во-вторых, могло нанести ущерб нашей экономике, и это уже было воспринято всеми, включая и тех, кто вообще не имел собственного мнения насчет перекрестка. И тогда можно создавать новый корпус, естественно, подчиненный Ограничителям. В этом случае уровни могут грабиться открыто пиратскими рейдами. Кое-что из награбленного и проданного на Бруме за гроши привлечет к Ту’Кикропсу еще больше сторонников, особенно из тех, кто чувствует себя стесненным в средствах и жаждет изобилия. Верные нам люди, попав под их мысленный контроль, будут повторять, как попугаи, то, что им велят, А может, уже повторяют. Лица ключевого положения под влиянием Ту’Кикропса или под прямым мысленным контролем тоже начнут кампанию. Яд распространится быстро, поскольку пойдет из привилегированного корпуса.
— Но положение не может быть безнадежным, — сказал Ло Сайди. — То, что строилось столетиями, нельзя уничтожить за ночь.
— Дезорганизация центра приведет к великому хаосу, — ответил Роган. — Возьмем город… ну, скажем, в твоем родном мире, Валкер. Что произойдет, если откажет осветительная система, водоснабжение, отопление, коммуникации? Если все исчезнет в один день или даже за несколько часов. Что будет?
— Убийство, в самом прямом смысле. Город погибнет, — ответил Блейк. Он вспомнил город на уровне, близком к его собственному, где смерть пришла в образе войны, а город не был готов к сопротивлению. — Однако впоследствии… кто-то выживет, найдется человек, который поведет оставшихся и заставит начать все сначала. Но у них не будет того, что было раньше. Пройдут годы, пока они добьются какого-то порядка.