ти не для войны.
— Я слышал, что ты пророк. Если это правда, скажи, победит ли Пендрагон?
— Победит. Но белый дракон будет возвращаться снова и снова. Господин король, собери эту землю в единое королевство, если хочешь править страною по-настоящему.
Утер кивнул.
— Для этого не нужен дар пророчества, парень. Каждый человек знает, что это должно быть сделано. Скажи-ка лучше мне что-нибудь, чего я не могу предвидеть сам. Тогда я возьму тебя под свою защиту, дам тебе почетное место в своей свите.
Мирддин покачал головой.
— Господин король, двор и почет, которые ты предлагаешь, не для меня. Твой брат предложил мне однажды вступить в его войско, но как пророку мне не оказалось места среди его подданных. Если ты будешь постоянно слушать меня, твои люди будут недовольны. Мне лучше быть подальше от твоего дворца. Но ты просишь пророчества. Вот оно. У тебя родится наследник, рождение его будет тайным. Он станет повелителем, какого наша земля не знала со времен императора Максима. Имя его будут помнить многие поколения. Если он выполнит то, к чему призван, эта земля будет благословенна. Она возвысится над всеми другими странами.
— У многих есть сыновья, — ответил Утер, — кто сменит меня, сейчас не в этом дело. Да я и не узнаю, прав ли ты или солгал. Если хочешь показать свое волшебство, скажи еще что-нибудь, колдун.
— Господин король, ты ожидаешь, что я вызову гром с ясного неба или превращу твою свиту в свору собак? Я инею дело не с тем, что ты называешь колдовством, а с древней мудростью. Я могу сказать тебе только то, что до конца следующего года я тебе понадоблюсь. Когда наступит этот момент, пусть твой вестник идет к месту, где стоял дом клана Найрена, и разожжет на развалинах костер. Я отвечу на твой призыв.
Утер рассмеялся.
— Я не знаю, чем ты можешь быть мне полезен, мальчик. Мне кажется, силы твои незначительны. Ты можешь лишь создавать иллюзии и заставлять людей видеть то, чего нет. Ты прав: мои люди не верят тебе, и тебе лучше быть подальше. Не знаю, каким ты станешь, когда повзрослеешь, но я не думаю, чтобы мы могли иметь дело друг с другом.
Он запахнул плащ и ушел. Мирддин глянул ему вслед и внезапно увидел совсем не то, что было на самом деле. Высокий человек в алом плаще, великолепно вооруженный, вдруг оказался сгорбленным и сморщенным, лицо его посинело, сильные мускулистые ноги превратились в тощие и костистые. Смерть посмотрела в его глаза. Мирддин понял, что Утеру суждено умереть не в битве. Предательство и медленный упадок ожидает его. Мальчик хотел предупредить короля, но знал, что слова его окажутся бесполезными.
Он вздохнул, думая о своем опасном и часто бесполезном даре. Лучше бы его не было. Он видит в лице человека его смерть, но не может сказать ему об этом.
Мирддин не отвернулся от Королевского камня, он положил руку на его поверхность, еще раз подивившись, какая сила удерживает его здесь и заставляет выполнять поручение Небесного народа. Зеркало объяснило ему, что камень — это Маяк, но как он действует, Мирддин не знал. Он чувствовал только скрытую в нем огромную энергию, как и в других камнях этого места.
В хижине его ждал Лугейд. Друид уже собрал немногочисленные пожитки Мирддина, привел и оседлал пони.
— Ты должен уехать.
Неожиданное решение поразило мальчика.
— Почему?
— Ищущие добрались до этого места. Ты сделал то, чему противились Темные, и теперь они хотят убить тебя, чтобы ты не мог еще чем-нибудь повредить им. Прошлой ночью в кругу танцевали Теневые Танцоры. Ни у одного из них не нашлось достаточно сил, чтобы соорудить себе тело. Но я думаю, что если ты задержишься здесь дольше, они вернутся. С каждым возвращением они будут становиться все сильнее, пока не станут серьезной угрозой для тебя. Я не расспрашивал тебя об источниках твоей Силы. Да ты и не должен мне рассказывать об этом. Но если только здесь ты черпаешь Силу, то можешь приходить сюда и набираться энергии. Те, кто учил тебя, должны и смогут, я надеюсь, защитить тебя от Темных, когда ты будешь приходить. А жить здесь постоянно тебе нельзя.
— Тогда идем со мной! — сказал Мирддин.
Друид покачал головой.
— Каждому свое. Твои знания должен использовать только ты, для этого ты рожден. А я останусь здесь.
— Но Теневые Танцоры?
Мирддин взглянул на ряды стоящих камней. Светило солнце, и каждый из них отбрасывал тень. Казалось, что в тенях этих не таилась угроза. Мирддин знал, что Лугейд говорит о призраках, которыми его напугала Нимье в ту ночь при их встрече.
— Но ведь я для них неинтересен, они посланы за другой добычей.
Мирддин пробовал возразить. Его пугала одинокая жизнь в пещере.
Ближайшим его соседом будет разрушенный дом клана.
— Ты нужен мне, — сказал он. — Мне трудно будет жить в горах и соседствовать только с дикими зверями.
— В тебе говорит страх, — ответил Лугейд. — Каждый человек идет своей дорогой, лишь изредка он может встретить другого. Ты должен привыкнуть к своему одиночеству в этом мире.
Мирддин уехал из долины Солнца, оставив позади недавно привезенный камень и зная, что впереди у него одиночество — судьба тех, кто владеет Древней Силой.
Пустынными тропами поднялся он на горный склон, где виднелась ведущая в пещеру расщелина.
На этот раз ему было гораздо труднее протиснуться в щель: он сильно вырос.
Наконец он пробрался во внутреннее помещение, где по-прежнему гудели и щелкали установки. Обессилев в пути, он присел перед Зеркалом.
— Ты вернулся, — заметил голос.
Он был такой же монотонный, как прежде.
— Маяк теперь на месте. До сих пор ты выполнял все, для чего родился.
Мирддин удивился, откуда Зеркалу известно о его успехе. Может, оно читало его мысли? Это предположение ему не понравилось. Неужели он только чей-то слуга? Раб, которому не позволены собственные желания или действия? Тогда его рождение — это трагедия. Человек не должен родиться для судьбы, которую не может изменить.
— Дело сделано, — ответил он бесстрастным голосом.
— Отдыхай и жди, — послышалось в ответ.
Мирддину вновь показалось, что он освободился от какого-то принуждения, которого раньше не сознавал Он замигал и потянулся, как бы проснувшись от долгого сна, потом вышел из пещеры, глубоко дыша горным воздухом.
Он не вернулся в разрушенный дом клана.
В горах он построил себе хижину из камней и ветвей. Приближалась середина лета, и Мирддин принялся готовить запасы на зиму. Он собирал травы и коренья Однажды он отыскал одичавшую корову, убил ее и запасся мясом впрок.
Когда вороны слетелись на шкуру, которую он забросил на куст, дикая кошка прибежала оспаривать у них добычу.
Вороны воинственно каркали. Мирддин дождался, пока шкура не была очищена от мяса, потом выскреб остатки и обработал ее, как мог. Впоследствии внутренности животных, которых ему удавалось убить, он оставлял для своих крылатых соседей.
Это была трудная жизнь, лишенная даже тех скромных удобств, какие давал ему дом клана. Мирддин похудел, вырос, кожа его потемнела на солнце. Наступил день, когда он хорошо заточенным ножом впервые выбрил подбородок и подстриг буйно отросшие волосы.
Одежда стала ему мала, и он сшил новую из грубо обработанных шкур. Из грубой кожи он смастерил себе башмаки.
Короткое лето приближалось к концу, нужно было готовиться к холодам. Каждое утро Мирддин поднимался на холм, с которого видны были развалины дома клана. Он находился слишком далеко от поселений людей, но сигнал, посланный ему Утером, он бы увидел. И он ждал.
К Зеркалу он приходил без охоты. К тому же голос стал обращаться к нему редко. И даже не отвечал на те вопросы, которые он иногда задавал.
Однажды он нашел запутавшегося в кустах ворона. Напуганная птица кричала. Мирддин освободил ее, несмотря на то, что она больно клевала его. У ворона была сломана лапа, и мальчик стал лечить птицу.
Когда лапа зажила, ворон не захотел улетать. Он часто сидел на бревне, которое Мирддин прикатил к хижине и использовал как стол. Здесь он плел ивовые корзины, в которых хранил зерно дикой ржи.
Мирддин назвал птицу Вран и удивился, когда ворон, приняв с руки пищу, ответил на вопрос, с которым Мирддин обратился к нему. Утром, когда Мирддин выходил из хижины. Вран подлетал, садился на плечо и негромко кричал, как будто рассказывал что-то на незнакомом языке.
Зима была суровой, и в дни самых сильных бурь Мирддин уходил в пещеру, к Зеркалу. Щель ему пришлось расширить, иначе он не протиснулся бы в нее. Вран исчезал, и Мирддину не хватало его общества.
Он не приближался к Зеркалу, чувствуя, что сейчас не время использовать звездные механизмы. На многих из них огоньки уже не загорались. Мирддин иногда со страхом думал, что Зеркало по-своему стареет, и сила его ослабевает.
Трудно было следить за временем.
Мирддин пытался вести каменный календарь, но буря разбросала камни, а Мирддин не помнил их точного количества и отказался от попытки вести счет дням. Иногда подолгу он ничего не ел и проводил долгие часы в летаргии.
Но никто не тревожил его в горах. Со времени возвращения он не видел ни одного человека, не чувствовал приближения их, как это было перед встречей с Нимье.
Он гадал, куда она подевалась и что делает. Иногда ему начинало казаться, что нужно выследить ее, как она в свое время выследила его. Но когда он спросил об этом у Зеркала, последовал быстрый и решительный ответ.
— Не приближайся к тем, кто служит другим. Они приведут тебя к битве, а время еще не настало.
Мирддин хотел уже отойти, когда снова послышался голос:
— Наступает время, когда необходимо выполнить вторую задачу. Слушай. Должен родиться ребенок нашей крови, как ты беспорочный. Но все люди должны верить, что зачал его Высокий Король. Когда Утер попросит твоей помощи в этом деле, используй данные тебе силы. Пусть король поверит, что лежал с избранной им женщиной и наслаждался ночью ее любовью. А женщина пусть подумает, что она принимала своего мужа. Но в ее спальне ты должен оставить ее одну и открыть окно. Когда родится ребенок, ты должен взять его, сказав королю, что ребенок в опасности: кое-кто не хочет, чтобы у короля был законный наследник. Ты отвезешь малыша на север, к лорду Эктору, который воспитает его как приемного сына. А лорд Эктор пускай думает, что это ты усыновил ребенка. Он принадлежит к древней расе, и ты покажешь ему опознавательный знак. В его жилах течет наша кровь, хотя и ослабленная с течением времени. Подобное ищет подобное. Будь готов выполнить это, когда появится королевский посланец. В этом ребенке избавление от упадка твоей Земли, а также наша надежда. Лишь когда воцарится король нашей крови, наступит мир, и мы сможем вернуться.