— Но… Ведь это колдовство! Оно же нереально! Это все равно, что втыкать в куклу иголки и воображать, что при этом страдает враг.
Она так тяжело вздохнула, что Рей поднял глаза.
— Что ты знаешь о куклах, иглах и желании зла?
Теплота исчезла из голоса леди Эйе, сменившись отчуждением.
— В мое время это считают сказками, в которые разумные люди не верят.
— Вот как? Ну, так они дураки, а не разумные. Древняя власть, вероятно, почти забыта, но некоторые силы все же приходят на зов желающих зло. Не презирай старые сказки, человек из другого времени, потому что в них лежит зерно истины. В мире существуют свет и тьма, и люди склоняются к тому или другому. Каждое требование имеет свою цену, и если они хотят платить, — к ним приходит знание и возможность им пользоваться в зависимости от степени обучения. Те, кто не имеет знания, видят несколько материальных предметов и думают, что все дело в них. Не понимая сути происходящего, они боятся и в страхе бегут от того, что лежит за этими игрушками. А в то же время это, поверь, отнюдь не игрушки. Прислушайся к тому, что я говорю. Насмешка над такими серьезными вещами может стоить тебе жизни!
На Рея эти слова произвели впечатление против его собственной воли. Она безоговорочно верила в то, о чем говорила, и он должен был принять это как часть этой жизни.
— Значит, ты думаешь, что жрец атлантов пытался направить меня на какой-то путь. А зачем?
— По тем причинам, которые ты и сам сможешь назвать, если подумаешь. Ты вовсе не глуп. Во-первых, ты новый человек, брошенный в старые распри во Бремя кризиса. С таким всегда следует обращаться осторожно.
— Но у меня нет никаких особых способностей.
Она несколько утратила свою отчужденность.
— Всего один человек, нарушивший равновесие в ту или другую сторону, может повернуть течение истории в новое русло. То, что ты несешь в мозгу, может оказаться полезным тем людям, с которыми ты свяжешь свою судьбу. Это одна причина, чтобы наложить на тебя мысленный контроль, хотя попытка сделать это в истинной цитадели Солнца говорит о невероятной дерзости тех, кто служит тьме. Во-вторых, ты среди нас, мы тебя приняли, и ты можешь стать для них глазами и ушами. Нет, — видимо, она правильно прочла его чувства, — не надо сердиться. Для них было бы выгоднее иметь тебя с твоим познанием такого, какой ты есть. Возможно, — она снова нахмурилась, — я поступила неправильно. Может, лучше было бы следить за тобой и ждать…
— Увидеть, куда я пойду? — Он понял ее мысль. — Если я сделаю это снова…
Леди Эйе покачала головой.
— Сейчас ты не пойдешь, по крайней мере, в течение нескольких дней. Разве я не сказала, что сделано твое изображение, чтобы освободить тебя от чужого влияния? Но жрецы храма узнают больше, чем я. А сейчас, — ее руки снова легли на его плечи, но на этот раз для того, чтобы помочь ему встать, — ты вернёшься в постель, будешь хорошо спать и проснешься утром освеженным и спокойным.
Может, ему приснилась эта встреча, думал Рей, поворачиваясь на кушетке и чувствуя горячие лучи солнца на голове и плечах. Нет, она вспомнилась ему во всех деталях, со сновидениями так не бывает. Это было как бы предупреждением.
— Эй! — сказал, входя Че. — Вставай, брат. Нас ждет не только завтрак, но и прекрасное утро!
Они выкупались в бассейне с серебряным песком на дне и фантастическими чудовищами, вырезанными по его краям. Потом надели шелковые туники.
— Волосы у тебя отрастают, — заметил Че. — Это хорошо.
Свободнорожденный воин не стрижется, как слуга. — Он расчесал свои длинные волосы и закрепил из сзади заколками с драгоценными камнями.
Леди Эйе уже сидела за столом на террасе, выходящей в сад. Она крошила лепешку и бросала крошки на каменный пол ярким птицам, смеясь их жадности. Она протянула руку как Че, так и Рею, и американец постарался скопировать грацию мурийца, когда целовал ей руку.
— Прекрасное утро, сынки. Но его нельзя провести, как хочется…
— Вызов? — быстро спросил Че.
— Именно. Во дворец. Может, после этого мы покажем Рею город.
Но американцу показалось, что она смотрит на него озабоченно. Может, она все еще думает, что он — угроза всему их миру, бессознательный шпион в их среде? На небе не было ни облачка, но холод прошлой ночи мурашками пробежал по его спине.
Че стал учить Рея придворному этикету, и Рей заставил себя сосредоточиться на его словах. Похоже, что мурийский император жил не в обычной для правителей пышности, и полуофициальная встреча, на которую их позвали, могла стать суровым испытанием, но форму все равно следовало соблюдать.
Через минуту леди Эйе прервала сына:
— Рей, Ре Му не похож ни на одного человека из нашего мира, и, я думаю, из вашего тоже. Он в самом деле особенный, избранный Солнцерожденный; во время обучения он подвергался таким испытаниям, которые обычный человек не может вынести. Наше правление переходит не от отца к сыну, как это иногда бывает в меньших королевствах, но к лучшему человеку из следующего поколения. Его тщательно выбирают из всех Солнцерожденных. Тот, кто сидит на троне Солнца, действительно один из нас, он доказал свое право держать в руках всю власть. Не смущайся перед ним: он видит правду и фальшь много глубже, чем всякий другой, и честный человек с добрым сердцем не должен испытывать страх в его присутствии.
Было ли это предупреждением, или она просто успокаивала его? Кто знает. Но отступать было некуда, и, кроме того, он, Рей, насколько ему известно, честен. Рей вдруг испугался собственных мыслей. При чем тут его честность? Предупреждения, колдовство — выкинуть их из головы и сосредоточиться только на том, что произошло. Он готов говорить без утайки, и каждое его слово будет правдой.
Они сели в занавешенные носилки. Такой способ передвижения не слишком нравился Рею, но он был продиктован обычаем. Впереди носилок шел эскорт солдат из дворца, они расчищали путь и следили, чтобы их путешествие совершалось как можно скорее. Когда носилки наконец опустились, Рей увидел, что они с Че и леди Эйе находятся во внутреннем дворе. Перед ними была лестница, по которой леди Эйе повела их куда-то наверх. Рей держался шага на два позади нее слева, а Че — справа.
Поднявшись, она сказала часовому пароль, и он посторонился, пропуская их во внутренние покои.
В дальнем конце их висел занавес цвета слоновой кости, а перед ним — серебряный гонг с молотком. Леди Эйе дважды ударила в гонг, и прежде, чем стихло эхо, из-за занавеса послышался голос:
— Входи, Эйе, дочь моя, с сыном сына моего брата и иноземцем издалека.
Они вошли в большую комнату, где ни драгоценные камни, ни металл не нарушали гладкость стен и пола из слоновой кости. Центр сводчатого потолка открывался в небо, и прямо под отверстием сидели четыре человека. Вместо ярких шелков, какие Рей видел на мурийцах, трое были в белых мантиях, вроде той, что была на леди Эйе прошлой ночью, с откинутыми капюшонами. Они были стары, сгорблены, с такими же белыми, как их мантии, волосами.
Четвертый человек сидел чуть поодаль. Он был в желтой тунике, с поясом из того же красноватого металла, что и щиты, прикрывающие людей в битве. Голову его венчала корона в виде солнечного диска с девятиглавой змеей. Леди Эйе опустилась перед ним на одно колено, Че и менее проворный Рей последовали ее примеру.
— Приветствую тебя, Эйе. И тебя, Че. — Темно-голубые глаза правителя взглянули на Рея. — И тебя тоже, иноземец, совершивший такое далекое путешествие. Идите сюда, — он поднялся с кресла и повел их в другой конец комнаты, где стояли скамьи из слоновой кости с шелковыми подушками, в велел им сесть напротив.
— Леди Эйе много рассказывала нам… — начал он.
Рей смотрел на правителя, не отрываясь. Эти синие, как у леди Эйе, глаза, казалось, видели не то, что было перед ним, а то, что лежало за внешней оболочкой мира, в его глубине. Они были старые и мудрые такой мудростью, какой американец никогда не встречал в своем мире, и времени. Однако правителю вряд ли было больше пятидесяти.
Он посмотрел на Че.
— Ты почувствовал, что тот рейдер был странным судном?
— После того, как двое из моего экипажа были убиты, мы выпустили смерть-дыхание. Оно окутало весь корабль, но он все равно шел за нами, словно люди на его борту оставались живыми.
Один из Наакалей подвинулся ближе и сказал:
— По нашей науке, от этого оружия не может быть защиты. Значит, они обладают мудростью, какой у нас нет.
— Если так, боюсь, что они заплатили за нее такую цену, которая в дальнейшем ляжет на них огромной тяжестью, — ответил Ре Му. — Они еще пожалеют… — Он сделал паузу и чуть заметно улыбнулся. — Ты поступил правильно. Че. А теперь… — Его глаза снова обратились к Рею. — Я думаю, ты уже оказал нам некоторую услугу, человек из будущего, когда освободил Че из рук атлантов. Может быть, твои силы вне пределов нашего знания, может, чужды нам. Но почему ты связал свою судьбу с Му?
— Мой собственный мир исчез. Что же касается Че, то он первый помог мне. А насчет другого — не знаю. — Он помолчал. — Смогу ли я вернуться в свое время?
Ре Му повернулся к жрецу, и Наакаль ответил высоким тонким голосом:
— Как юность приходит к нам во сне, так и мы сами посещаем другие времена духом — так могло бы быть. Но переносится туда телом — это другое дело. Никто из наших, кто отважился на это, не вернулся.
— Я думаю, что эту истину ты должен принять, — сказал Ре Му, но его глаза проникали в Рея все глубже и глубже, и через некоторое время он добавил: — Твое имя — Рей — похоже на наше слово, означающее власть Солнца, это могущественный знак. Скажи, что ты думаешь о корабле атлантов, который должен был стать мертвой скорлупой, а, однако, шел за вами?
— Что это было зло.
— В этом мы все с тобой согласны. Я тоже так считаю. А встретив новое зло, о нем следует хорошенько подумать. — Он замолчал, и когда заговорил снова, голос его звучал властно: — Пусть этот юноша числится Солнцерожденным, как сын нашего дома. На нем будут обязанности его положения, потому что, скажу тебе, мой сын, наши обязанности сильно перевешивают наши права. И, может быть, наш мир покажется тебе грубым. Изучай его, как можешь, так же, как и он будет изучать тебя.